Нет чужих бед - Демченко Оксана Б. (книги онлайн полные .txt) 📗
— А раньше не могли?
— Я боялся, что ты всерьез заболеешь, — виновато пожал плечами Фоэр. — Я взял силу, как у взрослого, на полное восстановление. Когда очнулся и разобрался, что к чему, за голову схватился. А толку-то… тебе хоть тридцать зим есть, маленький лорд?
— Двадцать семь, — честно сказал Шарим.
— Тебя хорошо учили. Отдыхай.
Голос Фоэра прошелестел мягко и настойчиво, явно используя в полную силу убеждение. Подействовало сразу, глубоко. Сон погасил мысли так надежно, как ни разу не гасила медитация. Сытость медленно и верно грела и питала, восстанавливала и лечила. Постепенно тьма безразличия проредилась. Пришли сны. Мама гладила по голове и рассказывала сказку. Эдда наряжала, подмигивая и хихикая. Точно как тогда, в день ее свадьбы. Было, помнится, много гостей. И все бросали под ноги молодым лепестки ладонца, таков обычай. Почему-то лепестки холодные и сыплются ему в лицо, приходится отворачиваться и натягивать одеяло повыше.
Шарим зевнул, откинул куртку и попробовал осмотреться. Снег валил — густой и пушистый, он заполнял собою весь воздух, теснился и слипался в крупные комки. Полнейший штиль. Юноша осторожно приподнялся на локтях, довольно отмечая: его больше не тошнит. Над головой полог, благодаря чему лишь самые нахальные снежинки добираются до спящего лентяя. Кто не боится снега и не знает лени, тот нашел себе дело.
На передней скамье лодки обнаружился Фоэр. Как при первой встрече, голый по пояс. Ампари работал веслами ровно и удивительно беззвучно. Щурился, когда снежинки садились на ресницы, встряхивал головой, сгоняя их с волос. Никакой маскировки. Кожа темно-красного золота, черные волосы с багровым отливом. Карие глаза, веселые и спокойные. Грести для него — развлечение. Мама говорила про таких. Упоминала род Атнам и еще три других. Воины. Их тренируют с рождения. Дают впитать с кровью старших опыт предков, чтобы могли надежно хранить жизнь лордов.
— Ты быстро очнулся, — отметил Фоэр. — Сейчас уберу весла и накормлю.
— Устал? — ехидно уточнил Шарим.
— Я? — усмехнулся Фоэр. — Не сегодня. Но лорды, было бы тебе известно, они разные. Иногда попадаются капризные. Младшие.
— Странно слышать о нас во множественном числе, — отметил Шарим. — Я кроме мамы иных соплеменников не видел.
— Леди Эрр Эллог жива? — осторожно уточнил воин.
— Да. Ее поймали и везут в столицу, — вздохнул Шарим. — А мне приказано плыть на тот берег. Кровью приказано. Передать документы вашим лордам. Лучше всего брату.
— «Вашим», — усмехнулся воин. — Разве есть иные?
— Я привык к этому берегу.
— Отвыкай. Мы уже отошли от него весьма далеко. Скоро нас подберет корабль. Так что давай я тебя все-таки накормлю. Грести нет ни малейшего смысла, а бесполезные занятия в присутствии лорда — это признак плохого воспитания.
— Пообедаем вместе, — предложил Шарим. — Что-то мне неуютно от ваших… наших традиций.
Фоэр рассмеялся, решительно встряхнулся, разогнав снежинки. Пересел ближе к Шариму, на дно лодки, под защиту натянутого в качестве полога паруса. Стал раскладывать припасы. Выудил из-за борта здоровенную рыбину в сетке, живую. Красивым движением фокусника достал из воздуха нож и стал резать сырое мясо, ловко его сворачивать, украшая найденными в запасах Шарима приправами и сыром. Подобную пищу юноша никогда не пробовал. Нашел ее вкусной, похвалил. Фоэр по-настоящему обрадовался:
— Я рад, что угодил тебе. Видишь ли, обстоятельства таковы, что я виноват перед родом Данга. Крепко виноват. Это меня очень угнетает.
— Что случилось?
— Твою маму увезли в столицу людей. Она приказала тебе идти к морю и лишила надежды спасти ее. Большая боль. Но ты хотя бы ребенок. Я же — взрослый воин, и я приплыл на остров Ролла, сопровождая лорда Арху Эрр Данга, твоего брата. Получил такой же приказ… Теперь его везут столицу, а я гребу от берега.
— Ты не сказал мне сразу, — отметил Шарим.
— Это главная моя вина. Но риск был слишком велик. Я получил от него последний приказ — спасти брата моего лорда. Все стало понятно, когда ты назвал себя. И не мог рисковать всем. Ты бы попытался сформировать новый приказ для нас обоих. Но это было непосильно в том твоем состоянии. К тому же веление крови имеет власть, лишь когда соответствует правилам баланса. Лорд не может просить и приказывать ради прихоти или из мести. Только для общего блага. Иной приказ я способен преодолеть.
— Моя мама очень любила рассуждать о свободе воли в обществе вампиров, — хмуро усмехнулся Шарим. — Прежде мне казалось, что тема надуманная и скучная.
— Было время, когда мы рождались с заранее определенной судьбой. Если я — Атнам, я обязан хранить лордов. Сейчас все куда проще. Мы выбираем. Кстати, в значительной мере благодаря твоему брату. — Воин закончил резать рыбу и убрал нож. Положил на язык тонкий ломтик, прожевал и потянулся за новым. — Он настоящий великий лорд. Вот передам тебя на корабль — и поплыву спасать его.
Шарим тяжело вздохнул и проглотил очередную порцию рыбы. У него возникло стойкое подозрение: на новой родине ампари ему совершенно не понравится. Там его станут считать ребенком и жалеть. Еще додумаются, того и гляди, обозвать сироткой… Приставят воина ради обеспечения безопасности. То есть сбежать и уплыть назад, чтобы спасти маму, будет весьма трудно. А добиться права делать нечто подобное с одобрения лордов и при их поддержке — совершенно невозможно. Надо что-то придумать, и немедленно! Например, обосновать свою полезность для Фоэра. Уж его-то никто не удержит вдали от плененного лорда Архи!
— Ты один не справишься, — начал выполнение плана Шарим. — Ты не знаешь людей. Тебя быстро обнаружат.
— Хорошая попытка, — похвалил воин. — Но я тебя сдам на корабль, даже не сомневайся. Детьми рисковать нельзя. Скажу больше: в твоем роду теперь нет иных мужчин крови Эрр Данга на свободе, только ты. Лорды Эрр — из числа древнейших, ваша кровь не может быть утрачена.
— Трепетное отношение, — хмыкнул Шарим. — А сам вчера клыки выпустил и хлебал как воду. Давай вместе спасать родню. Слушай, ты ведь сам признал, что виноват перед моей семьей. Вот и искупай.
— В целях воспитания могу и искупать, — пообещал Фоэр. — Тебя. В этом заснеженном море. Чтобы остыл и успокоился. Ты не умеешь ни воевать, ни прятаться. Только усердная духовная практика позволяет поддерживать невидимость нашей крови для зрецов. Это во-первых…
— Зато ты говоришь на человечьем наречии с акцентом, — презрительно фыркнул Шарим. — Меня еще надо рассмотреть, а тебя — всего-то один раз послушать.
— Глупости, — возмутился Фоэр, и в голосе прозвучало сомнение. — Я жил в мире людей.
— Зим сорок назад, — мстительно предположил Шарим. — У тебя дико старомодный акцент жителя северных грифств. И внешность южанина. Тебя поймают в первой же лавке торговца. Ты цен не знаешь, погоды прошлогодней — тем более. А еще — новых законов, столичной моды, принятых гимнов приветствия Адалора, имен правящих сейчас грифов и их наследников. Ну, кто полезет за борт лечиться от самоуверенности?
— Ты гораздо больше похож на брата, чем мне показалось вначале, — рассмеялся Фоэр и добавил с оттенком горечи: — Приятно убедиться, что ты умеешь думать, как он. И крайне тяжело признавать, что надежда на его спасение невелика.
— Все равно пойдешь один?
— Да. Я не могу подвергать опасности еще одного лорда из семьи Данга и тем более носителя крови Эрр.
Шарим почувствовал, что вот-вот начнет вести себя окончательно нелепо. Надуется и примется капризно требовать своего. Или, хуже того, станет ругаться и, не приведи Адалор, всхлипывать. Что понял по его мрачному виду спутник, неизвестно. Но понял. Поплотнее укутал в куртку, заботливо уложил под пологом и, наполнив голос силой убеждения, стал рассказывать о жизни на дальнем берегу. Где уже тридцать зим мирно и спокойно обитает народ ампари. Где у родных Шарима есть два больших дома. В одном живет Тойя Эллог Марпа, дочь леди Аэри. Ей сто десять зим. В другом доме жил до последнего времени Арха Эрр Данга. У него большой, в два просторных этажа, особняк у самого берега. Там остался его сын, который всего на одну зиму младше Шарима. В новой столице ампари очень красиво. На высоких скалах бухты живет и семья Атнам. Совсем рядом. Там охотно возьмутся учить бою сына леди Аэри… Фоэр вздохнул и смолк.
