Героев не убивают - Топильская Елена Валентиновна (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
— Это будут медальоны с овощной икрой. Я их сейчас обжарю на постном масле, потом сверху на каждый медальончик положу пассерованные овощи — ну, лук нарезанный, морковку, помидоры, в общем, что найду. Кетчупа добавлю, сверху зеленью посыплю. Можно еще сделать уксусную заправку: в воду с сахаром — ложку уксуса, еще чесночок выдавить, будет остренько…
— Понятно, — прервала меня Регина, стаскивая с меня через голову фартук и повязывая его себе. — Учись, детка, как надо. Медальоны — это баловство.
Баклажаны режем кубиками, — и она безжалостно покромсала медальонные заготовки, — и жарим их вместе с другими овощами. И кладем на блюдо горкой. Так гораздо быстрее. А ты пока зелень нарежь…
Когда Регина выложила на блюдо опошленные баклажаны с овощами, я щедро посыпала их зеленью и вынуждена была признать, что эстетика блюда не слишком пострадала, зато время его приготовления сократилось вдвое.
— Скажешь, что это называется «сотэ», — наставляла меня подруга. — Теперь второй вопрос: что вы будете пить? Ты должна поразить его воображение.
— Ты думаешь? — тоскливо спросила я.
— Безусловно. Посмотрим, чем ты располагаешь.
Регина бесцеремонно залезла в кухонный шкафчик, где у меня стояла стеклянная посуда. Обозрев наличность, она вздохнула:
— Понятно. А что у тебя на десерт?
— Сыр, — робко призналась я.
— Отлично. Подашь белое сухое вино.
— А где я его возьму? В магазин я уже не успею. Я купила водку и коньяк.
— На, убогая. — Регина протянула мне принесенный ею пакет. Там звякнули друг о друга две бутылки белого вина, названия которого я даже не слышала.
— Это хорошее южноафриканское вино, — пояснила Регина. — Что ты скорчила лицо?
— Я просто не представляла себе, что мы импортируем вино из Южной Африки, — оправдывалась я.
— Да! Сейчас! Никто его не импортирует, это мне привезли из-за границы, а я от сердца оторвала. Между прочим, эти бутылочки стоят, как половина «мерседеса».
— Ой! Может, тогда не надо? — перепугалась я.
— Надо, — жестко сказала Регина. — Заодно поддержишь разговор. Ты, кажется, когда-то расследовала дело про хищение вина.
— Да не вина, а коньяка.
— Ты ж коньяк не пьешь.
— Вот именно. Нашли во всем городе одного следователя, который коньяк не пьет, и дали мне это дело.
— Напомни, в чем там была проблема, — деловито отозвалась Регина, расставляя на столе тарелки и бокалы и всовывая полотняные салфетки в смешные керамические кольца в виде свинок.
— Это намек? — спросила я, кивая на кольца.
— В каком смысле? — удивилась Регина.
— Знаешь анекдот про то, как лиса вышла замуж за волка и у них родился поросенок?
— Не-ет…
— И волк ее выгнал. Идет она по лесу, плачет, а навстречу ей медведь.
Что, мол, ты плачешь, лисонька? Она рассказала, медведь ей — ну, не плачь, я на тебе женюсь. И женился. И у них родился поросенок…
— Ну?
— Мораль: все мужчины — свиньи.
— Правильно, — без улыбки сказала Регина. — Все мужчины свиньи. Так что там с коньяком?
— Ничего. Милиционеры, которые охраняли подъездные пути винзавода, вступили в сговор с проводником, сопровождавшим коньяк. Проводник привозил две цистерны по четырнадцать тысяч литров каждая для разлива на винзаводе, и по дороге тысячу литров продавал. А чтобы сдать продукт по количеству, крепости и сахару, разбавлял оставшееся ослиной мочой…
— Ослиной мочой?!
— Ну, образно говоря: доливал четыреста литров воды, причем отнюдь не дистиллированной, триста литров хлебного спирта и триста литров домашнего вина.
— Та-ак, — протянула Регина, раскладывая на тарелке нарезанное холодное мясо, — а нам это потом разливали в бутылки? И продавали по девять восемьдесят?
— Вот-вот. Ты еще помнишь?
— Помню. Коньяк тогда был валютой, я этих бутылок покупала несметное количество для взяток.
— Каких взяток, Регина?
— Каких-каких… Доктору зубному и гинекологу, в детсадик воспитателям, в магазин, в жилконтору… Ну, так и что там с коньяком?
Я вспомнила это неординарное расследование и развеселилась. Когда мне поручили это дело, я была молодым следователем и, что там говорить, человеком без жизненного опыта. Зато уже тогда прекрасно знала, что ни в коем случае нельзя использовать изъятое по делу имущество, чем несказанно огорчала работавших по делу оперов Управления по борьбе с хищениями соцсобственности. За то время, пока изъятый коньяк в десятилитровых бутылях и кислородных подушках (так удобно было через штуцер из цистерны напрямую закачивать) находился в Управлении, он был изрядно разбавлен водой из-под крана. А вот когда вещдоки перекочевали в прокуратуру, живительный источник иссяк. Очередной ходок из УБХСС, возвращаясь из моего кабинета с пустой пластмассовой канистрой, горько посетовал в коридоре: «Да, с Машей каши не сваришь…»
Господи, какие были кристальные времена! Я снова задумалась о Масловском и расстроилась.
Впрочем, когда пришел Пьетро, я про все забыла. Вино действительно было хорошим, и я быстро утопила в нем угрызения совести.
Утром Пьетро дождался, пока я проснулась, и ласково наматывая мои волосы на палец, спросил меня, кто этот Саша, чье имя я повторяла вчера, обнимая его, Пьетро. Задавая этот вопрос, Пьетро не казался раздраженным.
— Я же понимаю, Мария, что до меня ты влюблялась в кого-то. Только не говори, что Саша — это русский аналог итальянского имени Пьетро, — шептал он мне на ухо со смехом.
— Саша — это человек, которого я любила несколько лет и с которым я прожила счастливейшие годы своей жизни, — призналась я, но Пьетро и на эти мои слова не обиделся.
— Значит, у меня есть шансы добиться того, что твой следующий мужчина будет спрашивать, кто такой этот Пьетро.
— Ах, ты уже мечтаешь спихнуть меня следующему мужчине? — возмутилась я, но мне тут же заткнули рот самым излюбленным мужским способом — страстным поцелуем. Отдышавшись, мы пошли завтракать.
Включив на кухне телевизор, я наткнулась на старательно-глуповатое лицо прокурора города, дающего интервью прогрессивному журналисту. Интервью было связано с делом Масловского.
Шевеля бровями и ежеминутно сверяясь со шпаргалкой, Дремов серьезно рассказывал, что суд обязательно осудит Масловского.
— Ваш прокурор рискует своим местом, — серьезно сказал Пьетро, когда я перевела ему сказанное Дремовым. — Как он может предвосхищать решение суда? Если бы у нас прокурор сказал, что он уверен, что суд вынесет обвинительный приговор, не только он лишился бы своего места, но и судья: значит, прокурор в сговоре с судьей.
— Пьетро, прокурор всего лишь хотел сказать, что если бы он не был уверен в виновности Масловского, он не допустил бы его ареста. Просто он у нас косноязычный и не очень умный.
— Но это несерьезно, — возразил Пьетро. — Человек на такой должности не может быть косноязычным. Он не может выражаться так, чтобы это воспринималось как двусмысленность. Как же он занял этот пост?
— А ты хочешь сказать, что у вас в Италии такие посты не продаются? Что их не занимают за деньги?
— А ты хочешь сказать, что он купил свой пост? — Все-таки Пьетро был патриотом и уводил разговор от недостатков государственного устройства родной страны.
Меня страстно подмывало рассказать Пьетро про коллизию с Масловским.
Возможно ли такое, например, в Италии? В конце концов, скоро он уедет и увезет эту тайну с собой, но все-таки я, нечеловеческим усилием напрягшись, смолчала.
А после завтрака Пьетро спросил, куда бы я хотела поехать в его компании на неделю?
— На неделю я не могу, — испугалась я.
— А на сколько можешь?
— На три дня…
— Хорошо, на три дня. Куда бы ты хотела со мной поехать? Учти, что это еще не свадебное путешествие, все еще впереди.
Так. Значит, Пьетро считает, что впереди еще свадебное путешествие. На меня нахлынули сладкие мечты о венчании в каком-нибудь итальянском соборе под ослепительно синим небом, когда ветерок ласково поигрывает фатой…
