Уцелевший - Паланик Чак (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
7
Холодная тень Правоверческого церковного монумента падает на меня всё утро, пока я хороню Адама Брэнсона. Под слоями непристойности, под Голодными Задницами, под Изнасилованиями Трансвеститов, я копаю руками грязь храмового двора. Большие камни с вырезанными на них ивами и черепами, захоронены вокруг меня. Эпитафии на них примерно такие, как вы можете себе представить.
Ушел, Но Не Забыт.
Пусть они живут в Раю, несмотря на их ошибки.
Любимый Отец.
Дорогая Мать.
Запутавшаяся Семья.
С каким бы Богом они ни встретились, пусть он дарует им прощение и мир.
Неудачливая Соц.работница.
Отвратительный Агент.
Заблуждавшийся Брат.
Может, это инъекция Ботокса, токсина ботулизма, или взаимодействие наркотиков, или недостаток сна, или долгосрочные эффекты Синдрома Исчезновения Внимания, но я ничего не чувствую. Во рту вкус горечи. Я нажимаю на лимфатические узлы на своей шее, но чувствую только презрение.
Может, после того, как все вокруг меня умерли, у меня только что возникло умение терять людей. Природный талант. Благословение.
Так же, как бесплодие Фертилити — отличное качество для ее работы суррогатной матерью, возможно, у меня возникла полезная бесчувственность.
Так же, как ты смотрел бы на свою отрезанную ногу и в поначалу ничего не чувствовал, может, это всего лишь шок.
Но я, надеюсь, что нет.
Я не хочу, чтобы это прошло.
Я молюсь о том, чтобы больше никогда ничего не чувствовать.
Потому что если это пройдет, я буду очень сильно страдать. Это будет страдание на весь отстаток жизни.
Тебе не расскажут этого ни в одной школе магии, но чтобы не дать собакам копать в том месте, где ты что-то похоронил, побрызгай могилу аммиаком. Чтобы не пустить муравьев, побрызгай бурОй.
Против тараканов используй квасцы.
Мятное масло отпугнет крыс.
Чтобы удалить следы крови из-под своих ногтей, опусти кончики пальцев в половину лимона и пошевели ими. Затем вымой их теплой водой.
Врезавшийся автомобиль сгорел, остались лишь тлеющие сиденья. Только эта лента черного дыма дрожит над долиной. Когда я собирался поднять тело Адама, пистолет выпал из кармана его пиджака. Единственный звук издают несколько мух, жужжащих вокруг камня, всё ещё хранящего кровавый отпечаток моей руки.
То, что осталось от лица Адама, по-прежнему обернуто липким красным журналом, и как только я опускаю сначала его ноги, затем плечи в яму, которую я выкопал, желтое такси показывается на горизонте и гудит мне.
Размеры ямы позволяют положить туда Адама согнутым и на боку, и, стоя на коленях на краю, я начинаю засыпать ее грязью.
Когда чистая грязь заканчивается, я сыплю туда устаревшую парнографию, непристойные книги со сломанными переплетами, Трэйси Лордз и Джон Холмс, Кэйла Кливадж и Дик Рамбоун, вибраторы с севшими батарейками, игральные карты с загнутыми уголками, презервативы с истекшим сроком годности, ломкие и хрупкие, но никогда не бывшие в употреблении.
Мне знакомо это чувство.
Ребристые презервативы для экстрачувствительности.
Меньше всего мне нужна чувствительность.
Здесь есть презервативы, смазанные местным анестетиком для продолжительного акта. Какой парадокс. Ты ничего не чувствуешь, но можешь трахаться часами.
Кажется, что смысл совсем теряется.
Я хочу, чтобы вся моя жизнь была смазана местным анестетиком.
Желтое такси прыгает по колдобинам, приближаясь. Один человек за рулем. Один человек на заднем сидении.
Кто это, я не знаю, но могу себе представить.
Я поднимаю пистолет и пытаюсь засунуть его в карман моего пиджака. Дуло рвет край кармана, но затем вся вещь исчезает внутри. Есть ли внутри пули, я не знаю.
Такси останавливается, чтобы посигналить издалека.
Фертилити выходит и машет рукой. Она наклоняется к водительскому окну и бриз доносит мне ее слова: «Пожалуйста, подождите. Это займет всего минуту».
Затем она идет ко мне с руками, разведенными в стороны, чтобы сохранять баланс, и она смотрит вниз, делая каждый шаг по скользким глянцевым слоям использованных журналов. Оргии Мальчиков. Жаждущие Отсоса.
«Мне кажется, что тебе сейчас нужно общение,» — кричит она мне.
Я оглядываюсь вокруг в поисках ткани или нижнего белья без планок, чтобы стереть кровь с рук.
Глядя вверх, Фертилити говорит: «Круто. Тень Правоверческого монумента смерти падает на могилу Адама — это так символично».
Три часа, которые я хоронил Адама, это самый большой отрезок времени, когда я был без работы. Теперь Фертилити Холлис пришла, чтобы говорить мне, что делать. Моя новая работа — слушаться ее.
Фертилити поворачивается, пристально смотрит на горизонт и говорит: «Здесь настоящая Долина Теней Смерти». Она говорит: «Ты действительно нашел правильное место, чтобы разбить череп своего брата. Это так похоже на Каина и Авеля, невероятно».
Я убил своего брата.
Я убил ее брата.
Адам Брэнсон.
Тревор Холлис.
Мне нельзя доверять чьего-нибудь брата, если у меня есть телефон или камень.
Фертилити запускает руку в сумку, висящую на плече, и говорит: «Хочешь лакричных конфет Красные Веревки?»
Я показываю свои руки, покрытые запекшейся кровью.
Она говорит: «Думаю, что нет».
Она смотрит назад через плечо на простаивающее такси и машет рукой. Рука идет в сторону водительского окна, а затем назад.
Мне она говорит: «Давай я кое-что разъясню. Адам и Тревор в значительной степени сами убили себя».
Она говорит мне, что Тревор убил себя, потому что в его жизни не осталось сюрпризов, не осталось приключений. Он был неизлечимо болен. Он подыхал от скуки. Для него осталась всего одна тайна — смерть.
Адам хотел умереть, потому что он знал, что при его воспитании он никогда не станет никем, кроме Правоверца. Адам поубивал уцелевших Правоверцев, потому что он знал, что старая культура рабов не может основать новую культуру свободных людей. Как Моисей водивший племена Израиля по пустыне в течение целого поколения, Адам хотел, чтобы выжил я, но не мое рабское сознание.
Фертилити говорит: «Ты не убивал моего брата».
Фертилити говорит: «И ты не убивал своего брата тоже. То, что ты сделал, было больше похоже на помощь при самоубийстве».
Из своей заплечной сумки она достает цветы, настоящие цветы, маленький букетик свежих роз и гвоздик. Красные розы и белые гвоздики собраны вместе. «Погляди,» — говорит она и приседает, чтобы положить их на журналы, где Адам похоронен.
«Вот еще один большой символ, — говорит она, сидя на корточках и глядя вверх на меня. — Это цветы сгниют через пару часов. Птицы наложат на них. Этот дым сделает их вонючими, а завтра бульдозер, вероятно, проедет по ним, но сейчас они такие красивые».
У нее такой глубокомысленный и привлекательный характер.
«Да, — говорит она. — Я знаю».
Фертилити встает на ноги, хватает меня за чистую часть руки, часть без корки запекшейся крови, и начинает тащить меня к машине.
«Мы будем утомлены и бессердечны позже, когда это не будет стоить мне так много денег,» — говорит она.
На пути назад к такси, она говорит, что вся страна шумит насчет того, как я разрушил Супер Кубок. Мы нигде не сможем сесть на самолет или на автобус. Газеты называют меня Антихристом. Правоверческим массовым убийцей. Доходы торговой компании Тендера Брэнсона невероятно возросли, но по неправильным причинам. Все главные мировые религии, Католики и Иудеи и Баптисты и все остальные, говорят: Мы вас предупреждали.
Перед тем, как мы сели в такси, я спрятал свои окровавленные руки в карманы. Пистолет приклеивается к моему пальцу для спускового крючка.
Фертилити открывает заднюю дверь такси и запускает меня внутрь. Она обходит вокруг и садится с другой стороны.
Она улыбается водителю через зеркало заднего вида и говорит: «Назад в Большой Остров, я полагаю».
Таксометр говорит: семьсот восемьдесят долларов.
