Как начать карьеру - Романова Галина Львовна (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗
Мм, способностей он, может, и лишен, а вот мою пентаграмму дезактивировал моментально, плеснув водой! Я и пискнуть не успел, как свеча в центре погасла, а дух убийцы задергался.
— За что? — взвыл он дурным голосом. — Я же ему еще не отомстил! Не-э-эт! Не хочу-у-у наза-а-ад… Верни-и-и-ите-э-э…
Голос стал слабеть, и с последним: «Я отомщу!» — Гига Клешнявый растаял окончательно во всех смыслах этого слова. На полу в камере остались только мертвое тело и пентаграмма, над которой, уперев руки в бока, бойцовым петушком застыл священник.
— А теперь все вон отсюда! — пронзительно воскликнул он. — Вон!
Спорить с представителем церкви не стал никто. Мы попятились к выходу. Шагая по коридору, я размышлял. Мне помешали довести обряд до конца, но кое-что все-таки удалось выяснить. Теперь бы подумать, что делать с полученными крохами сведений.
Поднимаясь из подвалов наверх, я придержал тюремщика за локоть:
— Скажите, пожалуйста, а кто мог зайти в камеру к заключенному?
— Да кто? Никто! — пожал он плечами. — Мы как узнали, сразу послали за господином Масом…
— А тем временем в камеру зашел сообщник убийцы. Тот, кто «отпустил» из тела одну душу и оставил его в полной власти второй — души-убийцы. Тот, кто знал, что перед ним двоедушник…
— Да никто не мог зайти! Покушение на господина градоправителя — это же важное преступление! Мы у камеры сразу поставили стражу…
— Кто стоял на страже? — продолжил допрос.
— Да вот он и стоял.
Я обернулся на одного из сопровождавших нас стражников. Оказавшись под огнем наших взглядов, мужчина остановился.
— Я это… того… не заходил я! — воскликнул он. — Что я, инструкций не знаю?
— Мои парни сто раз проверены и перепроверены, — проворчал начальник тюрьмы. — Присягу приносили, клятвы давали…
— Значит, с поста вы не сходили и никуда не отлучались? И никого не видели?
Было заметно, что стражник чего-то недоговаривает. Чтобы вынудить охранника хотя бы сделать намек на случившееся, я совершил перед его лицом несколько пассов. Сами по себе они не несли особого заряда энергии, но каждый сопровождался вспышкой искорок и для непосвященного смотрелся очень эффектно.
— Так видели или нет?
— Только вот… — На висках стражника выступил пот. — Господин лейтенант на минутку спускался. — Охранник затравленно кивнул на Тарана Винта. — Спросил, как дела, — и сразу назад.
— Точно? Только лейтенант Винт?
— Только лейтенант Винт! Он спросил — я ответил, что все в порядке. Это все. Клянусь богами!
— Лейтенант Винт?
Тот прищелкнул каблуками, словно отдавая честь:
— Так точно! Я обязан был проследить за тем, что с преступником, покушавшимся на жизнь градоправителя Маса, все в порядке…
Кто-то из них врал. Или кроме лейтенанта Винта в подземелье спускался кто-либо еще, кого стражник старательно выгораживал (а магический допрос я не имел права проводить хотя бы потому, что меня не учили такой технике), или лейтенант Винт… Лейтенант Винт…
— У вас есть зеркало?
— В моем кабинете, — кивнул начальник тюрьмы. — А вам зачем?
— Ну, — пришлось напустить на себя важный вид, — я же только что заглядывал в иной мир. Зазеркалье тоже иномирье в какой-то мере. Заглянув в зеркало, я нейтрализую то вредное воздействие, которое вызов духа мог оказать на мою собственную душу. Техника безопасности! Инструкция!
Похоже, это слово имело магическое значение для всех, кто работал в тюрьме. Во всяком случае, никаких вопросов больше не последовало.
На самом деле все было намного прозаичнее. В кабинете начальника тюрьмы (довольно просторном и уютном, даже занавесочки на окнах и цветы в горшках имелись!) я встал перед зеркалом и несколько раз шевельнул губами, беззвучно проговаривая: «Лей-те-нант… Ви-инт…»
Моя собственная артикуляция практически совпадала с движением губ покойника! Что же выходило? Таран Винт мне соврал? Он видел убийцу? Или — что вероятнее всего — он его и запустил в камеру? Стражник в этом случае либо выгораживал вышестоящее начальство, либо просто-напросто оправдывался перед нами. Скажем, подошел к нему лейтенант, как начальник попросил «погулять минутку» и, пока тот честно смотрел в другую сторону, зашел в камеру к убийце. А вслед за ним тенью проскользнул тот, кто нанес смертельный удар…
Но зачем это Винту? Не понимаю!
Пока я корчил рожи, лейтенант исчез — умчался в город по делам, ибо пострадавший накануне Анджелин Мас временно не мог перемещаться с прежней энергией и прытью. Вовремя он убрался, надо полагать! Что ж, пора и мне честь знать! Я, конечно, состою на государственной службе, но и у меня своих клиентов полно! Теми же оберегами и амулетами приходится приторговывать! Да и кое-какую мыслишку проверить не мешает…
— Ваша светлость!
Градоправитель повернулся ко мне с тем же выражением лица: «Как ты мне надоел, мелкий!»
— Что?
— Скажите, а преступников, которых казнят на площади, где хоронят?
— Возле храма, — процедил тот. — Чтобы священники молились перед ликами богов, прося о милосердии к оступившимся.
Очень хорошо! Попрощавшись, я направился в сторону храма, благо, от центральной площади городка до него было рукой подать. Ратуша, гостиница, тюрьма и храм стояли в начале четырех самых больших улиц, расходящихся от площади по четырем сторонам света. Пять минут быстрым шагом — и я уже стоял у высоких ворот. В отличие от жальника стены здесь были сложены из камня, а сами ворота оказались тесовыми, способными, кажется, выдержать и удар тараном. В одной из створок нашлась крошечная калиточка — скорее, кошачий лаз на уровне груди.
Обычно ворота жальника всегда открыты, но здешние «порадовали» меня прочным засовом. После настойчивого стука «кошачий лаз» отворился, и в нем появился сторож — сухонький мужчинка, чем-то напомнивший самого священника.
— Чаво надоть? — подозрительно поинтересовался он.
— Я — помощник городского некроманта, Згаш Груви. И мне бы хотелось…
— Не велено!
— Что?
— Пущать не велено! — повысил голос старичок.
— Кого? Меня?
— Всех! Никого не велено пущать!
— Но мне по работе. Я должен выяснить…
— Ничаво ты не должон! — с яростью собачонки прикрикнул на меня сторож. — А ну, пошел отседова! Сказано: никого не велено пущать, значит — не велено! Закрытая земля! Вот!
Я с некоторой тоской посмотрел сквозь щель — она была узкая, кроме зелени, ничего не видно.
— Хорошо-хорошо. — Пришлось попятиться, миролюбиво выставив ладошки. — А если я все-таки добуду разрешение? Кто его должен подписать?
— Пра! И сам должон сопроводить…
Ага, и отпеть, ежели что!
Покивав головой и всем своим видом изобразив раскаяние — мол, простите столичного простофилю, не знал, что у вас в провинции тут все так серьезно, я-то думал, как везде — заплати и проходи! — направился прочь вдоль забора. Сторож некоторое время подозрительно смотрел мне вслед, высунув голову так далеко, что я начал бояться, как бы он не застрял ушами. Нет, втянулся обратно… Видимо, большая практика…
Дождавшись мига, когда на меня никто не будет обращать внимания, ловко подпрыгнул и схватился руками за верх стены. На мое счастье, она оказалась не такой уж и высокой, а время здорово поработало над составлявшими ее камнями — для рук и ног нашлась подходящая опора.
Перебравшись на ту сторону, спрыгнул в высокую траву.
Да, сразу видно основное отличие этого места от городского жальника.
Высокую траву, видимо, недавно косили, но убрать так и не удосужились, и вялое будылье валялось неровными рядами, обрамляя грубо отесанные каменные плиты, на которых были высечены различные символы. По древней вере, души людей как-то связаны с душами деревьев. Посадить на могиле дерево — значит помочь душе вернуться в мир в другом теле. А срубить дерево — значит загубить чью-то душу. Но тут насаждений практически не имелось, лишь несколько яблонь и вездесущие тополя торчали ближе к каменной ограде и на задворках храма. Насколько помню, более-менее приличные посадки видел только возле больницы, примыкавшей к обители послушников с другой стороны.
