Тайна Врат - Чекрыгин Егор (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
И вот опять долгая скука морских переходов… Благо хоть погода была подходящей — ясное небо, сильный постоянный ветер с северо-востока и ничего похожего на бури или шторма, что, впрочем, неудивительно для середины лета в этой части океана.
Всего за шесть дней тооредаанская флотилия дошла до мыса Гвоорн и, обогнув его, формально распрощалась с территориальными водами Кредонской республики.
Нельзя сказать, что на всем этом этапе пути море было идеально чистым, в том смысле, что паруса чужих кораблей частенько мелькали на горизонте. Что и неудивительно — Кредонская республика жила морем, так что ее прибрежные воды обычно были заполнены судами всех видов: от рыбацких лодок до крупных военных кораблей и даже прогулочных яхт аристократов.
Следовало удивляться лишь тому, что сейчас тут было относительно немноголюдно — видно, слухи о тооредаанской эскадре опередили ее, заставив кредонцев испуганно затаиться на берегу, а выходя в море — жаться к берегу. Сами тооредаанцы тоже не стремились гоняться за возможной добычей (адмирал строго запретил терять на это время) и с максимальной скоростью двигались к намеченной цели.
А вот после поворота, когда опасность несколько миновала, ибо едва ли Кредон держал тут большой флот или имел корабли, достаточно быстроходные, чтобы догнать эскадру, и достаточно мощные, чтобы угрожать ей, — стало возможным немножечко поразвлечься. Тем более кредонские торгаши, возвращавшиеся с юга, о зашедшей в эти воды тооредаанской эскадре еще слыхом не слыхивали и вели себя как абсолютно непуганная добыча.
Впрочем, в лапы тооредаанцев попалось их не так чтобы много — всего одиннадцать кораблей, застрявших на западном побережье во время сезона штормов и возвращавшихся с грузом древесины, кожи или иных туземных товаров. Вот все они и стали добычей Королевского флота, причем доставшейся практически без боя и волнений.
Сначала обманутые ложным чувством безопасности «купцы» сами, без страха шли в лапы противника, подчас до самого последнего момента не замечая чужого флага на мачтах и, похоже, испытывая твердую уверенность, что встретят тут соотечественников, у которых смогут узнать новости о родине. А потом, устрашенные видом множества кораблей с уже открытыми пушечными портами, за которыми угадывались смертоносные жерла, сдавались без боя, лишь под гарантию сохранения жизни.
Сдавшихся моряков обычно высаживали на шлюпки (тех, конечно, кто не выказывал желания служить Тооредаану), благо берег обычно был сравнительно недалеко, и отпускали восвояси. А сами корабли… Увы, но большинство пришлось просто сжечь вместе с товарами. Скорость толстобоких и тяжело груженных «купцов» не соответствовала средней скорости эскадры, да и моряков, чтобы управлять таким количеством кораблей, явно не хватало. Так что из одиннадцати к эскадре присоединились только четыре «трофея», а остальные принесли лишь моральное удовлетворение от мести тем, кто долгие годы терроризировал тооредаанские берега.
В целом же, если не учитывать эти «развлечения», плавание вдоль западного побережья проходило довольно скучно. Особенно для солдат, которых безделье одолело настолько, что даже возможности заняться строевой подготовкой они ждали с нетерпением и делали это с не виданной доселе радостью. Увы, но на палубе самого большого кредонского «недофрегата» одновременно могли заниматься не более двух капральств, так что ждать своей очереди приходилось по нескольку дней.
А вот наши герои скучали несколько меньше. Готор оказался прав — адмирал не удержался от возможности немного поиздеваться над армейским, и, кажется, не только весь корабль, но и весь флот с нетерпением готовились наблюдать за обучением первого лейтенанта оу Дарээка морскому делу. Многие даже ставили деньги на то, как быстро он сдастся и запросит пощады.
Жизнь мичмана и впрямь была далеко не сахар. Бесконечные вахты, жесточайшая дисциплина, тесный кубрик, где десяток мичманов флагмана все вместе могли уместиться только стоя, а спали посменно в подвешенных поперек помещения гамаках. Впрочем, будучи постоянно загружены работой, юноши нечасто навещали свой кубрик, а уж на дружеские посиделки и беседы времени у них не было вовсе — кажется, старший помощник капитана считал своим долгом находить работу молодым. А когда они не исполняли свои корабельные обязанности, то постигали разные науки, относясь к этому весьма серьезно, ибо знания были для них единственным путем к успешной карьере.
На первых порах обязанностью оу Дарээка стало превратиться в тень одного из соседей по кубрику — мичмана оу Нииги Нииндига, весьма серьезного молодого человека примерно на пару лет старше самого Ренки, вечно ходившего с каким-то хмурым и озабоченным выражением на лице, будто он был обижен на весь мир.
Впрочем, как вскоре понял благородный оу Дарээка, сие выражение лица проистекало не столько от недостатков характера мичмана, сколько от его решительного желания преуспеть на выбранном поприще, ибо сыну потомственного моряка из разорившегося рода благородных оу ни на что иное надеяться не приходилось. Неизвестно, что именно пообещал ему адмирал, но к своим обязанностям «няньки» он отнесся с полной серьезностью и спуску временному подчиненному не давал, хотя частенько с опаской посматривал на его знаменитую шпагу, висевшую в кубрике вместе со шпагами остальных мичманов. Судя по гуляющим по кораблю слухам, клинок этот был не менее кровожадным, чем и сам Ренки, имел какую-то жутко мрачную и даже мистическую историю и достался своему нынешнему хозяину в результате какого-то опасного и жестокого приключения, в котором фигурировали разбойники, фальшивомонетчики, Тайная служба, море крови и чуть ли не сожженные города. Ну, что тут сказать… Гренадерам Шестого было скучно, да и попугать байками матросов, чтобы те не слишком задирали нос, — это дело святое.
Был еще боцман Кив, приставленный к Ренки адмиралом оу Ниидшаа в роли «наставника снизу». Этот мучил Ренки искусством вязания узлов, лазаньем по мачтам и многими иными корабельными дисциплинами, к которым моряки относились не менее серьезно, чем армейские — к экзерцициям с оружием, перестроениям и искусству маршей. Так что в отличие от остальных скучать пожелавшему поучиться лейтенанту не приходилось.
А один раз, где-то на десятый день после поворота возле мыса Гвоорн, благородному оу Ренки Дарээка даже выпала особая честь — драить вместе с простыми матросами палубу! Увы, но для большинства моряков, ждавших скорого провала сухопутного вояки или хотя бы грандиозного скандала, этот день обернулся глубоким разочарованием. Вообще-то это была довольно рискованная затея, все-таки грязную работу попытались навесить на мало того что благородного оу, так еще и имеющего немалый чин и влияние в армии офицера. Так что капитан корабля предварительно, как бы невзначай, лично прочитал ему целую лекцию о чистоте корабельных палуб, ужасах грязи и необходимости будущему офицеру самому попробовать, как это делается, прежде чем руководить осуществляющей уборку палубы командой матросов.
При иных обстоятельствах, пожалуй, Ренки и впрямь бы воспринял все это как оскорбление и даже намек на свое каторжное прошлое. Но, во-первых, наставления Готора отложились в его голове, во-вторых, произошло это отнюдь не в первый же день «мичманской жизни», и, пообщавшись с новыми товарищами, Ренки понял, что они даже гордятся тем, как тяжко им приходилось на первых порах флотской жизни, как гордятся и «узорами» на спинах и умением выполнить любую матросскую работу, даже самую грязную. Так что он смог пересилить себя и, без особого содрогания взяв в руки швабру, включился в общую работу, выполняя ее со всем усердием под прицелом многочисленных сосредоточившихся на нем взглядов.
Он этого так никогда и не узнал, но, увидев, как советник военного министра и общепризнанный герой королевства драит палубу, оу Ниидшаа сказал капитану «Морского гуся»:
— Вижу, у этого юноши и впрямь большое будущее. Если только он не сложит раньше времени голову из-за своей горячности!
