Терапевтическая проза. Ирвин Ялом. Комплект из 5 книг - Ялом Ирвин (читать онлайн полную книгу txt, fb2) 📗
Работа с мистером Макондо стала настоящим испытанием для Маршала. Никогда прежде ему не доводилось работать с пациентами, чье состояние исчислялось таким астрономическими цифрами. Возможность прикоснуться к миру огромных денег, заглянуть в него изнутри, поучаствовать в принятии решений о миллионных тратах вызывала у него суеверный трепет. Он буквально истекал слюной, думая о том, как щедро одарил Питер доктора, который лечил его отца. Он мечтал о том, что благодарный пациент одарит и его. Но каждый раз Маршал поспешно отгонял от себя эти фантазии; еще слишком свежи были воспоминания об изгнании Сета Пейнда за нарушение профессиональной этики. Принимать крупные подарки от пациентов, а тем более от человека, который патологически щедр и совестлив, – значит превысить служебные полномочия и злоупотребить доверием пациента. Любой – без исключения – комитет по этике, членом которого он являлся, подверг бы жесткому остракизму терапевта, воспользовавшегося слабостью такого пациента.
Самой сложной проблемой в терапии мистера Макондо был его иррациональный страх перед обсуждением условий брачного контракта с его невестой. Ее решение потребовало систематичности и дисциплины. Во-первых, он помог сформулировать условия брачного контракта: круглая сумма в один миллион долларов, которая будет расти в строгой зависимости от продолжительности брака и по истечении десяти лет вырастет до одной трети состояния Питера Макондо. После чего Маршал с пациентом несколько раз проиграли обсуждение этой проблемы по ролям. Но даже после этого мистер Макондо продолжал высказывать нежелание общаться с Адрианой на эту тему. В конце концов Маршал решил облегчить объяснение и предложил привести Адриану на следующий сеанс.
Когда Питер с невестой приехали на следующий сеанс, Маршал испугался, что сделал ошибку: еще никогда он не видел мистера Макондо таким взволнованным – тот едва мог усидеть на стуле. Адриана же была воплощением любезности и спокойствия. Когда мистер Макондо в самом начале сеанса с трудом выдавил из себя что-то о терзающем его конфликте между матримониальными желаниями и претензиями семьи на его состояние, она сразу же прервала его, утверждая, что, по ее мнению, заключение брачного контракта не только возможно, но и желательно.
Она сказала, что прекрасно понимает сомнения Питера. На самом деле многие из них приходили и ей в голову. Буквально на днях ее отец – он серьезно болен – уверял ее в том, что свои личные сбережения разумнее хранить отдельно, не включая их в совместный супружеский капитал. Хотя ее сбережения по сравнению с капиталом Питера выглядят очень скромно, в будущем ее финансовое положение изменится – ее отец является держателем главного пакета акций крупной сети кинотеатров в Калифорнии.
Проблема разрешилась сама собой. Питер дрожащим голосом огласил свои условия, которые были с энтузиазмом встречены Адрианой. Она только добавила еще одно условие: все ее личные сбережения остаются оформленными на ее имя. К неудовольствию Маршала, его клиент удвоил заранее оговоренные ими суммы, вероятно, из благодарности к Адриане, благодаря которой эта щекотливая ситуация так легко разрешилась. Неизлечимая щедрость, подумал Маршал. Но, думаю, есть болезни и похуже. Когда они выходили из кабинета, Питер вернулся и горячо пожал руку Маршала со словами: «Я никогда не забуду того, что вы для меня сегодня сделали».
Маршал открыл дверь и пригласил мистера Макондо. Питер был одет в шикарный мягкий красновато-коричневый кашемировый пиджак, оттеняющий шелковистые каштановые волосы. Челка постоянно падала ему на глаза, и он с изяществом возвращал ее на место.
Последний сеанс Маршал посвятил проверке и укреплению достигнутого. Мистер Макондо говорил, что он очень сожалеет о том, что их работа окончена, особенно подчеркивая тот факт, что теперь он в неоплатном долгу перед Маршалом.
«Доктор Стрейдер, я всю жизнь платил консультантам значительные суммы за то, что, как оказывалось, не имело особой ценности. С вами все получилось совершенно иначе: вы дали мне нечто бесценное, а я вам практически ничего не отдал взамен. За эти несколько сеансов вы изменили мою жизнь. И что я? Заплатил шестьсот долларов? Я могу заработать эту сумму за пятнадцать минут, вложив деньги в финансовые предприятия, если мне просто станет скучно».
Он говорил все быстрее и быстрее. «Вы хорошо меня знаете, доктор Стрейдер, достаточно хорошо, чтобы понимать, что это несоответствие мне совсем не нравится. Это раздражает меня, это как кость в горле. Мы не можем не обращать на это внимания, потому что – кто знает? – это может даже свести на нет все то, чего я достиг в результате нашей работы. Я хочу, я настаиваю на том, чтобы мы сравняли счет.
Итак, вы знаете, – продолжал он, – что мне не слишком хорошо дается межличностное общение. Я не слишком хороший отец. Я не умею обращаться с женщинами. Но есть одна вещь, которая действительно удается мне, и это зарабатывание денег. Вы бы оказали мне великую честь, если бы приняли от меня в дар долю в одной из моих новых инвестиций».
Маршала бросило в жар. Голова его шла кругом из-за борьбы жадности и сознательности. Но он, сжав зубы, переборол себя и отверг возможность, какая может представиться лишь раз в жизни. «Я тронут вашим предложением, мистер Макондо, но об этом не может быть и речи. Боюсь, что моя профессиональная этика не позволяет мне принимать денежные, равно как и любые другие, подарки, от пациентов. В ходе терапии мы не затронули еще одну вашу проблему – неумение принимать помощь. Может быть, если мы когда-нибудь еще будем работать вместе, мы разберем и это. А сейчас я могу лишь напомнить вам, что я назначил, а вы оплатили истинную стоимость моих услуг. Я придерживаюсь той же точки зрения, что и хирург, который лечил вашего отца, и могу заверить вас, что ни о каком долге речь не идет».
«Доктор Блэк? Странное сравнение. Доктор Блэк за несколько часов работы получил десять тысяч долларов. А через полчаса после операции потребовал миллион долларов для профессоров Гарварда на исследования в области сердечно-сосудистой хирургии».
Маршал понимающе кивнул. «Мистер Макондо, я восхищаюсь вашей щедростью; это прекрасно. И я бы с удовольствием принял ваш дар. Идея финансовой стабильности, защищенности привлекает меня не меньше, чем кого бы то ни было, – может, даже сильнее, чем многих, потому что я стараюсь заработать себе на свободное время, когда я смогу писать. У меня есть несколько наработок по теории психоанализа, которые просятся на бумагу. Но я не могу принять ваш подарок. Это было бы нарушением профессионального этического кодекса».
«Другое предложение, – быстро отозвался мистер Макондо, – это не деньги. Позвольте мне завести на вас фьючерсный счет и в течение месяца заниматься торговлей от вашего имени. Мы будем связываться каждый день, и я обучу вас искусству делать деньги на торговле текущими фьючерсами. После чего я изыму свой исходный взнос и отдам вам полученные доходы».
Предложение узнать внутренние механизмы предпринимательства было для Маршала необычайно привлекательным. Отказываться было обидно до слез. Но, сжав волю в кулак, он покачал головой еще энергичнее: «Мистер Макондо, если бы мы с вами встретились при других… уф… обстоятельствах, я бы согласился с радостью. Я тронут вашим предложением, я хотел бы учиться у вас искусству предпринимательства. Но мой ответ „нет“. Это невозможно. И кое-что еще, о чем я забыл сказать ранее. Я получил от вас не только деньги. Есть еще что-то, а именно удовлетворение, которое доставляет мне ваше выздоровление. Это огромная радость для меня».
Мистер Макондо беспомощно откинулся на спинку стула; его лицо светилось восхищением профессионализмом и непоколебимой честностью Маршала. Он воздел ладони, словно говоря: «Сдаюсь, я сделал все, что мог». Сеанс закончился. Мужчины пожали друг другу руки в последний раз. Мистер Макондо направился к двери в глубокой задумчивости. Внезапно он остановился и посмотрел на Маршала.
«Последнее предложение. В этом вы не сможете мне отказать. Прошу вас, будьте моим гостем завтра. Или в пятницу. Я приглашаю вас на ленч. Я улетаю в Цюрих в воскресенье».
