Русская идея от Николая I до Путина. Книга IV-2000-2016 - Янов Александр Львович (мир книг .TXT, .FB2) 📗
«А»: Стоп. Ошибка. Америка не ищет нового места в мире. Волею судеб она осталась после крушения СССР единственным гарантом мирового порядка, и ее это место пока устраивает. Да и Россия занимает подобающее ей с ее 1,5 % мирового ВВП место (66-я в мире по доходу на душу населения — после Маврикия и Суринама, ни один из которых, сколько я знаю, на сравнение с США не претендует). Так не корректнее ли было бы сравнивать Россию, скажем, с Португалией, как, собственно, и делал Путин в начале своего правления (тем более что и по сей день Португалию по доходу на душу так и не догнали)? А уж с Америкой сравнивать Россию и вовсе некорректно, все-таки ее экономическая мощь не составляет и 1/15 американской.
Россия имеет полное право претендовать на роль региональной державы в северной Евразии, если страны региона с этим согласны. И если роль эту не уведет у нее из-под носа Китай, который тоже ведь деятельно строит свою «Большую Евразию»: от Южно-Китайского моря через Центральную Азию к Европе. Но нам нет дела до ее разборок с Китаем. Единственное, против чего мы возражаем, это против попытки России добиться роли региональной державы СИЛОЙ. Расчленяя, например, для этого Украину.
«Р»: Но никакого мирового порядка после окончания «холодной войны» не существует. Вроде бы понятно, кто выиграл, кто проиграл, но формально проигравших нет, победители считают сложившуюся ситуацию новым порядком, а юридически он не закреплен. Поэтому, возвращая себе в 2014 году Крым, Москва всего лишь ответила на временную ревизию того порядка, который Запад пытается выдать за перманентный. Предпринимая действия на Украине и в Сирии, Москва просто сделала ясным свое намерение вернуть себе статус крупного международного игрока.
На это сторона «А» даже не сочла нужным ответить. Придется мне. Я мог бы сказать так: Софистика, друзья мои, попали пальцем в небо. Ибо чей-чей, а уж Украины-то статус закреплен был после окончания холодной войны СТРОГО ЮРИДИЧЕСКИ. Закреплен в Большом российско-украинском договоре 1997 года. В договоре, согласно которому в обмен на передачу России советского ядерного оружия неприкосновенность ее границ была гарантирована США и Россией. Без американской подписи Украина не отдала бы оружие. Так что, «возвращая себе в 2014 Крым», перечеркнул Путин не только подпись России, ее слово чести под международным договором, но и поставил в дурацкое положение первого гаранта Договора, Америку. Все равно, что развернулся через двойную линию на шоссе и при этом еще сбил встречную машину.
Я мог бы это сказать, если бы не заподозрил что-то неладное в ответе стороны «Р». Слишком уж неуклюже защищают официальные адвокаты ее позицию. В самом деле, о Большом договоре 1997 года знают они не хуже меня. И не хуже меня понимают, что после него Украина для России всего лишь соседняя страна и вмешиваться в ее внутренние дела, Майдан ли там происходит или анти-Майдан, не имеет права никто. И в первую очередь Россия, юридически гарантировавшая ее независимость и нерушимость ее границ. Так зачем же высококлассные интеллектуалы сознательно полезли в эту ловушку, способную лишь окончательно скомпрометировать их сторону в диалоге?
Подозрение усугубилось, когда речь зашла о Сирии. Цель этой операции была официально заявлена Россией так: борьба с международным терроризмом (ИГИЛ) и защита законно избранного президента Асада (пусть даже «избранность» его, мягко говоря, сомнительна). А как объясняют ее официальные адвокаты? Я понимаю самого глупого из путинских пропагандистов Сергея Маркова, когда он простодушно, как Иванушка-дурачок, признается: «Сирию затеяли потому, что возвращаемся к статусу великой державы. Что происходит в мировой бензоколонке на Ближнем Востоке — это главная проблема человечества. Если Вы этим не занимаетесь, вы не великая держава. Статус великой державы забирают силой. Мы сейчас это делаем. Мы, русские, не можем существовать без статуса великой державы. Поэтому, если вы против статуса великой державы, вы — пятая колонна». Понимаю я, однако, и то, что наши интеллектуалы не могут позволить себе столь откровенной вульгарности. Они объясняют, как мы помним, культурно: «Предпринимая действия на Украине и в Сирии, Россия всего лишь делает ясным свое намерение вернуть себе статус крупного международного игрока». Но смысл ведь тот же, марковский. Опять подвели начальство?
Так как же объяснить это совпадение, безнадежно компрометирующее официально заявленные цели России в Сирии? Неужели прав Дугин, настаивая, что, кроме пятой, либеральной колонны, есть еще куда более опасная для режима шестая, вроде бы оправдывающая его, но на самом деле предающая его, готовая изменить ему при первом удобном случае (см. гл. «Консервативная революция?»)? Нет, я не думаю, что в.э.с. России при каких бы то ни было условиях вступит в конфронтацию с режимом «здесь и сейчас». Слишком дорожит оно своей драгоценной нишей между «подлецами» и «героическими борцами с подлостью». Другое дело ПОСЛЕ Путина. А это ведь главное, что нас сейчас интересует.
Пора, однако, возвращаться к диалогу.
Зачем России «буферная зона»?
«Р»: Нет никаких водных или горных преград, отделяющих Россию от Европы, и ее равнинный ландшафт облегчает иностранные нашествия (для справки: нашествий таких с Запада было за последние три столетия (!) ровным счетом три, даже если считать вторжение Карла XII в Украину в 1709 году). Поэтому руководство России всегда строило стратегию, исходя из принципа «стратегической глубины»-чем больше расстояние между границей и столицами, тем безопасней. Для того и нужна России «буферная зона». При Александре I (и до конца Российской империи) роль эту исполняли Польша и Финляндия, при Сталине-вся Восточная Европа. Сейчас Россия чувствует себя голой.
Сторона «А» с этим согласилась. И зря. Хотя бы потому, что Путин совершенно очевидно рассматривает в качестве «буферной зоны» Украину. И в российском дискурсе, оправдывающем ее расчленение, распространен принцип «стратегической глубины» широко. Особенно в Генеральном штабе.
У меня как у историка сомнение вызывает, однако, сама применимость к современной России принципа «стратегической глубины» (и вытекающая из него необходимость «буферной зоны»). Прежде всего, разумеется, из-за географии. Россия — самая большая страна в Европе, и доступность Москвы для интервентов несоизмерима с доступностью столицы любой другой европейской страны. Будь Москва так же близка к границе, как, скажем, Париж к Рейну, СССР капитулировал бы уже в первые месяцы 1941 года. И вторжение Наполеона в Россию тоже могло закончиться совсем не так, как оно закончилось, если бы Москва располагалась в районе Смоленска. Короче, «стратегической глубины» у России больше, чем у любой другой страны в Европе. И «буферная зона» нужна ей меньше, чем кому бы то ни было. Тем более странно, что именно она на такую зону претендует.
Похоже, что на самом деле служит эта претензия лишь прикрытием совсем другой доктрины, известной как «оборонительная экспансия». Я цитировал генерала А. П. Куропаткина, подсчитавшего, что 90 % войн, которые вела Россия в ХVIII-ХIX веках, были НАСТУПАТЕЛЬНЫМИ. То-то жаловалась императрица Екатерина, что не знает другого способа защитить свои завоевания, кроме новых завоеваний.
И вообще довольно как-то глупо вспоминать о «стратегической глубине» в эпоху ракет, способных доставить свою смертоносную начинку до любой европейской столицы на протяжении минут. Слабоват аргумент для интеллектуалов класса в.э.с. Трудно не заподозрить в нем то же двойное дно, что и в прежних: исправно, мол, исполняем заказ внешнеполитического начальства, а сами над ним посмеиваемся.
Триумф несправедливости?
«Р»: Руководители постсоветской России никогда толком не объяснили, чем, по их мнению, закончилась «холодная война». Спектр их оценок простирается от «мы выиграли!» (мы разрушили репрессивную коммунистическую систему и с ней смертельно опасный биполярный мир) до «мы проиграли» (не смогли сохранить сверхдержаву). Согласны они, однако, в одном: результат не имеет ничего общего с тем, на что рассчитывал Горбачев, предлагая миру свое «новое мышление». Он-то имел в виду, что, покончив с конфронтацией и гонкой вооружений,
