Золотая рыбка. Часть 1 - Фэйбл Вэвиан (книги txt) 📗
— По какому праву ты угрожаешь нам оружием?
— Права такого у меня действительно нет, тут ты в точку попал, — говорю я, по-прежнему не отводя оружия. Интересно, как бы они себя повели, признайся я, что пистолет не заряжен. Скорее всего, не поверили бы. Мне становится жалко беззащитных людей. — Мы не причиним вам зла, но для вас же лучше, если эта работа, — я киваю в сторону плюющегося листовками аппарата, — будет выполнена чужими руками.
Мой примирительный тон лишь подливает масла в огонь. Женщина мигом вскакивает на ноги и бесстрашно заявляет:
— Я вызову полицию!
— Конечно, вызовешь. Когда мы уйдем!
Не опуская пушку, я делаю шаг вперед. Женщина до такой степени обозлена, что угроза ей нипочем. Муж пытается удержать ее, схватив за руку. Не оборачиваясь, я делаю знак, и Конрад сует мне листовку. Я кладу ее на колени женщине. Та машинально начинает читать, лицо ее постепенно проясняется.
— Здорово! Под таким текстом я бы и сама подписалась. Думаете, поможет вам эта бумажка?
— Как знать, может, другим тоже понравится.
Женщина передает листовку мужу. Тот не разделяет ее восторгов по поводу нашего пропагандистского материала. Прочтя до конца, он выразительно сплевывает:
— Бред собачий!
Я не ввязываюсь в спор с фотографом, за меня это делает его дражайшая половина: теперь она горой стоит за нас. Деликатным покашливанием Конрад дает понять, что работа закончена. Он поднимает с пола брошенную фотографом листовку и, аккуратно сложив, прячет в карман.
Когда ребята уходят, я шаг за шагом пячусь к двери.
— Сейчас я запру вас. Не забудьте вызвать полицию!
Мужчина хватает со стола первое, что попалось ему под руку, — скоросшиватель — и запускает в меня. Выбросив ногу, я подошвой отбиваю подачу. После чего запираю дверь и мы сматываемся. За то время, пока фотограф и его жена выберутся наружу и воспользуются телефоном, надо смыться как можно дальше. Надеюсь, «пострадавшие» поднимут грандиозный переполох.
Взревев, мотоциклы срываются с места, мы выезжаем с улицы, не включая фар. В условленном месте нас поджидают остальные участники операции. Распределив листовки, еще раз бегло уточняем детали. Конрад досадует, что мы так мало успели размножить.
— Не беда, — утешаю я. — Если понадобится, в следующий раз поищем мастерскую с более совершенной техникой.
— Чего ради ты распустила язык? — обрушивается на меня Мартин. — Как только фотограф передаст разговор полицейским, коллеги моментально вычислят тебя. Кто еще умеет так трепаться, кроме Денизы Врай?!
— Разговоры в сторону, скорей за дело!
Той ночью на город обрушивается форменный снегопад. На окраинах и в фешенебельных районах с эстакад, с крыш домов, с высоких оград сыплются «снежинки» формата А-4, в почтовые ящики забрасываются вчетверо сложенные листки. Не обойдены вниманием редакции газет, радиостанции и телевидение. То тут, то там раздаются звуки сирены, на бешеной скорости проносятся полицейские автомобили. Прохожие на улицах наклоняются, подбирают листки с тротуара и спешат к ближайшему фонарю.
Как выясняется впоследствии, волонтеры моей летучей бригады перевыполнили задание. Для большего пропагандистского эффекта парни проникали в самые невероятные места: в подземные гаражи, ночные бары и кинотеатры, специализирующиеся на прокате порнофильмов. Листовки с программным текстом «Юстиции» падают в почтовые ящики полицейских участков, подсовываются в будки больничных швейцаров, остаются у бензоколонок и детских садов.
К назначенному сроку собираются все мотоциклисты, кроме одного. После нескольких минут взволнованного ожидания появляется и последний участник. Подкатив к нам, он срывает с себя шлем и с видом бывалого авантюриста заявляет:
— Ничего страшного. В одном месте увязались было легавые, но мне удалось оторваться. Я свернул в парк, и полицейские промчались мимо. Правда, я влип в другую историю. В парке чуть не наехал на влюбленную парочку, мужик обозлился хуже некуда. Представляете, трясет у меня перед носом кулаками, а у самого штаны нараспашку, и я вижу, как дубинка его опадает и повисает сморщенной тряпочкой. Ну тут меня такой смех разобрал, ржу — не могу остановиться, а мужик вконец озверел, набросился на меня, хотел стащить с мотоцикла. Спасибо, девица его удержала, а я поскорее смылся.
— Давай свою табличку!
Парень слезает с Мотоцикла, отдирает от номеров самоклеющуюся пленку, прикрывавшую подлинные цифры. Один из ребят собирает фальшивки, чтобы уничтожить их разом. Настроение у всех настолько приподнятое, что среди этого безудержного ликования я чувствую себя старухой и с трудом удерживаюсь, чтобы не прикрикнуть на ребят. Жаль отравлять радость, ведь им наверняка ни разу не доводилось участвовать в подобном приключении. Двое затевают спор по поводу перчаток, которые всем велено было надеть на время акции, и я вынуждена рассудить спорящих: да, на бумаге остаются отпечатки пальцев, и по ним можно идентифицировать преступника.
Разумеется, я предварительно выяснила у Конрада, не зарегистрирован ли кто из парней в полицейской картотеке, но ведь ребятам не обязательно это знать. Не говоря уж о том, что необходимо было внушить им чувство опасности. Наконец я все же не выдерживаю и вылезаю со своими занудными наставлениями:
— Держите язык за зубами, не вздумайте проговориться — никому, ни одной живой душе, ясно? Ни-ко-му! Пока о нас ничего не знают, нас будут бояться и дело может выгореть. Но если выяснится, что все это блеф, расправы не миновать.
Конрад жестом останавливает меня, и я умолкаю. Мы разъезжаемся по домам.
Обхватившие мою талию руки Мартина сухие и теплые. По дороге домой он не проронил ни слова. Я ставлю мотоцикл у края тротуара и касаюсь рукой капота припаркованной поблизости «мазды». Вот это да! Крышка капота еще не успела остыть, значит, Даниэль тоже не коротал вечер у телевизора.
Даниэль лежит в постели и делает вид, будто спит сном праведника. Я не тороплюсь обвинить его в обмане. Забираюсь к нему под одеяло, чуть прижимаюсь и не обманываюсь в своих ожиданиях: Даниэль сперва сонно бормочет нечто невнятное, а затем отзывается на мои прикосновения.
Какое-то время спустя, когда можно бы и уснуть, убеждаюсь, что сна у меня ни в одном глазу. Я отчетливо вижу перед собой хольденовских бандитов: всей сворой они наваливаются на Даниэля и нещадно избивают перед объективом кинокамеры. Картина на редкость живая и динамичная, но ничуть меня не развлекает. А предмет моих тревог и опасений спит — на сей раз непритворным сном. Он поворачивается ко мне спиной, я прижимаюсь к нему животом и ногами, охваченная желанием слиться с ним, раствориться в его теле.
И тут меня вдруг разбирает смех. Видела бы меня сейчас мама!.. Я ничегошеньки толком не знаю об этом человеке, понятия не имею, где он пропадает изо дня в день, но мыслями и поступками всецело на его стороне, стараюсь проникнуть в тайны его тела, так же как он постигает мои, мы спаяны причудливой цепочкой взаимных чувств…
Когда я открываю глаза, из окна струится солнечный свет, из кухни доносится аромат свежего кофе, а из радиоприемника, пущенного на полную громкость, раздается взволнованный голос диктора:
«Минувшей ночью четверо вооруженных мужчин ворвались в фотоателье и, завладев множительной техникой, изготовили несколько тысяч экземпляров листовок с воззванием некой доселе неизвестной организации. Служащие ателье не смогли описать злоумышленников, поскольку лица их были скрыты масками. Позднее весь город оказался завален этими листовками. Масштабы акции позволяют сделать вывод, что мы имеем дело с многочисленной группой. По некоторым предварительным предположениям, организация насчитывает несколько сот человек. Согласно свидетельству очевидцев, среди распространителей листовок были мужчины и женщины самого разного возраста, при распространении воззвания использовались всевозможные средства передвижения, от велосипедов до грузовых автомобилей. Большинство опрошенных нами граждан солидарны с программой этой так называемой команды «Юстиция» и не подвергают сомнению обоснованность и справедливость ее действий».
