Инферно (ЛП) - Кеньон Шеррилин (книги без сокращений TXT) 📗
Неожиданно, что-то схватило его за палец на ноге и потянуло. Ник упал и ударился животом так сильно, что из него выбило дух. Мгновение он не мог двигаться от боли. Когда он начал вставать, его нога поскользнулась, и он заскользил в строну…
В абсолютное ничто.
Ник изо всех сил вцепился в землю, а его тело болталось над пропастью. Вот дерьмо! Его правая рука соскользнула, а левая ослабла. Напуганный, он двумя руками пытался вцепиться за выступ. Наконец он остановил скольжение, но все еще болтался над… мгновенной смертью?
Волк позабыл предупредить его об этом.
Его сердце стучало в груди так сильно, что он чувствовал, что оно может выскочить. Он знал, что нужно подтянуться, но если честно, боялся даже попробовать. Если он соскользнет снова и не сможет остановиться?
Как далеко до земли? Если несколько дюймов, то не так уж и плохо. Несколько футов – сносно. А если несколько ярдов? Не очень. Его руки болели от усилия удержать вес тела. Скоро он не сможет больше. Страшно или нет, но надо попытаться.
Раскачиваясь, он вспомнил заклинание для силы, которое дала ему Нашира из его гримуара.
Священный свет, святая ночь, дай мне сил… гони слабость прочь.
Он снова и снова шептал эти слова, сфокусировавшись на них, а не на своих страхах и сомнениях. Сжав зубы, он раскачался так, что зацепил ногами край утеса пяткой. Последние силы он использовал на то, чтобы подтянуть тело и перекатиться на твердую землю.
Слабый, задыхающийся и трясущийся, Ник лежал на дороге и слушал темноту, пока сердце продолжало громко стучать в груди. Он был гораздо ближе к смерти, чем хотелось бы. Решив не повторять падение, он ощупывал темноту, пока не наткнулся на маленький камень. По крайней мере он надеялся, что гладкий круглый объект был им. Скрестив ноги, чтобы случайно не споткнуться, он скинул его с края. Несколько минут он не слышал ничего. Потом раздался звук удара. В этот момент вспыхнул свет, освещая пещеру. Матерь господня…
Он сидел на очень узкой ледяной дорожке, а гигантские сталактиты низко висели над его головой. Их кончики стремительно таяли и трескались….
Именно этот звук он и слышал. Если один из них упадет, то пронзит его, как острый кол.
Далеко внизу по темной глади воды скользили уродливые огромные морские монстры-рептилии. У Ника перехватило дыхание, когда он понял в какой опасности был.
«Я умру».
«Но ты же не думал, что путешествие будет из легких?» – Ник сморщился, от любимой фразы мамы, которую она использовала, когда с ним происходило что-то плохое.
«Убирайся из моей головы, мам. Сейчас у меня нет времени на лекции».
Но он по-прежнему отчетливо слышал ее голос у себя в голове.
«Как думаешь, почему в рай ведет только одна прямая дорога, но в ад куча? Потому что гораздо легче скатиться, чем карабкаться вверх, ведь для этого нужно гораздо меньше энергии. Но мы, Готье, никогда не занимаемся легкими вещами, когда можно хорошенько попотеть».
– Понял, – огрызнулся он сам на себя. – Нелли умерла. Можешь прекратить бить ее.
Он должен продолжать идти и не позволить остановить себя. И хотя идея развернуться и побежать назад в безопасность пещеры, которую он оставил позади, пусть и придется снова пересечь опасный участок, казалась привлекательной, но он все равно пойдет вперед, где его ожидает неизвестно что.
«И зачем только я бросил тот камень?»
Потому что хотел узнать, что там. И тот, кто сказал, что любопытство кошку убило, наверное, видел, как она шла над этим обрывом и ее съели монстры, плавающие внизу. Ладно. Надо сосредоточиться. Продолжать идти. И он не сможет сделать это, пока не встанет на ноги. От этой мысли он мысленно захныкал.
Над, под, обойти или взорвать, как делают Бабба и Марк – всегда есть способ справиться с любой преградой. Нужно просто выбрать правильную взрывчатку. Глубоко вдохнув, Ник заставил себя встать и двигаться вперед.
«Я просто притворюсь, что не знаю, что внизу, в море, ожидает когда я упаду, игуана пяти сотен футов. Или что над моей головой раскачиваются огромные мечи, готовые упасть и пригвоздить меня к мосту».
Могло быть и хуже.
Ну точно. Почему люди так говорят, когда это явная чушь? Куда уж хуже.
По крайней мере, он так думал. Но как только эта мысль появилась в его голове, он услышал пронзительные голоса, о которых его предупреждал волк.
– Ты проиграешь. С чего ты решил, что нет? Что делает тебя особенным? Ничего. Совсем ничего. Ты как твой бесполезный, эгоистичный отец. Все тебя ненавидят. Всем будет плевать, если ты умрешь сейчас. Никто не будет скучать по тебе. Они даже открытку на твои похороны не пошлют.
– С чего ты решил, что ты достаточно отважен, чтобы быть тут? Ты лишь жалкий мусор, который не должен был родиться. Твоя мать рыдает из-за твоего рождения каждый раз, думая о тебе. Мир будет гораздо лучше без тебя. Лузер. Тормоз. Урод.
Каждая ужасная мысль, которую он думал о себе… каждое сомнение… каждое оскорбление и грубые слова, которые он слышал от людей, навалились на него в промозглой тьме. Они раздавались криком, пока он не перестал слышать что-либо еще. Даже треск ломающегося льда.
Тот, кто сказал, что слова не ранят, был низкосортным придурком! Потому что каждое из них разрывало его и разбивало в дребезги его маленькое эго. Они оставляли его душу истекать кровью. Было такое ощущение, словно он шагал босоногим по кускам стекла, и его сердце сжималось с каждым шагом.
Эти слова ранили хуже любого реального удара, и они озвучивали все его внутренние сомнения о себе. Его словно секли.
«Я странный асоциальный придурок. Никакая девчонка не захочет, чтобы ее даже просто увидели на публике рядом с таким уродом и тупицей, как я. Зачем я им? Я никогда не стану ничем большим, чем кусок грубого деревенского мусора, влачащим жалкое существование, в котором я едва смогу заплатить за аренду квартиры… »
«Ты не принадлежишь к порядочным людям, Готье. Ты принадлежишь к остальному мусору».
Слезы застилали его глаза. Ашерон был прав. Не важно, станет ли он президентом и будет править миром, или поведет армию на битву за спасение человечества, он всегда будет слышать эти злые слова. Они навсегда врезались ему в душу.
Под грузом этих мыслей Ник упал на колени. Он зажал уши, чтобы больше ничего не слышать. Но не важно, как сильно он старался, ничего не исчезло. Казалось, все стало даже громче.
Ник закричал от жестокой агонии.
– Ненавижу вас всех!
Но не это ранило его. Это было неправдой, и он это знал.
Он ненавидел себя. Всегда ненавидел.
– Ты уничтожишь мир. Не важно, что ты делаешь, и что пытаешься сделать, этого не достаточно. Ты убьешь всех, кого любишь…
Все верили в это. Калеб. Коди. Амброуз.
Он.
– Ты должен броситься со скалы и позволить уродливой игуане съесть тебя.
Зазвучал издевательский смех.
Его глаза наполнились слезами, когда он подумал о будущем, о котором рассказал ему Амброуз. Он будто увидел лицо Амброуза со шрамами и его злые, наполненные горечью глаза.
Его глаза.
Его лицо.
– Ты должен просто лечь и умереть.
Все это так давило. Если он умрет, то его мать будет в безопасности. Коди сможет вернуться туда, откуда она родом…
Мир станет лучше.
– Сделай это.
Устав больше, чем он ожидал в свои семнадцать, Ник начал падать.
«Я просто хочу, чтобы боль прекратилась…»
– Что ты делаешь, Готье?
Ник нахмурился, заслышав рык Калеба, развеявший ненавистные слова.
– Когда это ты стал нытиком?
Это было как пощечина, и с его губ с шепотом сорвались слова его любимой песни:
«Если ты ищешь неприятностей, посмотри мне в глаза.
Ага, этот каджун не убегает. Никогда».
И точно не сегодня.
Он встал и посмотрел в темноту.
И в этот момент он почувствовал, как его стойкость зажглась в нем и вытеснила все остальное. Она горела так ярко, что он больше не чувствовал холода. О, черт, нет…
– Хотите добраться до меня? Тогда давайте, сучки, попробуйте. Но лучше не подходите по одиночке.
