Час дракона - Говард Роберт Ирвин (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Пришпоривая покрытого пеной коня, на Королевский Алтарь въехал рыцарь и, взглянув на Ксальтотуна полными отчаянья глазами, прохрипел:
— Амальрик приказал мне передать вам, что пришло время вашей магии. Мы гибнем там, в долине, как мухи. Самим нам не опрокинуть противника!
Облик Ксальтотуна, казалось, стал еще загадочнее и значительнее.
— Возвращайся к Амальрику, — ответил он. — Скажи ему, чтобы построил войска для атаки и ждал моего сигнала. И вот тогда он увидит то, что запомнится ему до конца его дней!
Словно против своей воли, рыцарь отдал ему честь и, рискуя сломать себе шею, погнал коня вниз по склону.
Стоя рядом с жертвенным камнем, чернокнижник окинул взглядом долину, лежащих тут и там убитых и раненых, забрызганный кровью аквилонский корпус и напротив него — перестраивающиеся порядки немедийцев. Глаза его вознеслись к небу, а потом опустились на дрожавшую на холодном темном камне связанную побледневшую девушку. И, занеся над ее головой стилет, рукоять которого украшали древние письмена, он громким голосом начал заклятие:
— Услышьте меня, боги тьмы, скрытые мраком властители ночи! Кровью этой женщины и семикратным символом власти я вызываю ваших сынов из черных глубин земли! Дети черных и красных бездн — проснитесь и тряхните своими тяжелыми гривами! Пусть пошатнутся горы и рухнут скалы на моих врагов! Пусть потемнеют над ними небеса и задрожит земля под их ногами! Да повеет из сердца черной земли ветер, спутает им ноги, разорвет и иссушит их тела!..
И вдруг он замолчал, замерев с поднятым в руке стилетом. Принесенный ветром рев обеих армий разорвал наступившую было тишину.
У противоположного края алтаря стоял человек в черной мантии, капюшон которой оттенял бледное одухотворенное лицо и темные, спокойные глаза.
— Проклятый пес Асуры! — прошипел Ксальтотун, словно разъяренная змея. — Ты что — сошел с ума, или ищешь смерти? Эй! Ваал! Хирон! Ко мне!
— Покричи-покричи, мразь ахеронская! — разразился пришедший смехом. — Да погромче! Иначе они не услышат тебя из адского пекла!
Неожиданно из-за зарослей кустарника, растущих неподалеку, вышла суровая седая женщина в простой одежде, волосы которой ниспадали на плечи. За нею, след в след, ступал огромный серый волк.
— А-а-а!.. Жрец, ведьма и волк! — злобно процедил Ксальтотун, а потом рассмеялся. — Глупцы! Вы решили помериться силами своих знахарских бормотаний с моими чарами? Ну что же! Я смету вас с дороги одним взмахом руки!
— Теперь твои чары — что сухая трава на ветру, пифонская собака, — спокойно ответил жрец. — Кстати, ты не задумывался, почему река не разлилась, чтобы задержать Конана на том берегу? Я понял твой план, увидев ночью молнии, и разогнал тучи, прежде чем они сделали свое дело. А ведь ты даже не понял, что все твои призывы дождя оказались напрасными…
— Ложь! — закричал Ксальтотун, но в голосе его уже не было обычной уверенности. — Да, я чувствовал, что против меня действует какая-то сильная магия… Но нет на Земле человека, кто мог бы отменить произнесенные мною заклинания дождя, если в руках у него не будет главного источника магической силы!
— Но ведь запланированное тобой половодье не наступило, — возразил ему жрец. — Посмотри на своих союзников в долине, пифонец! Ты же отправил их на смерть! Они увязли в сражении, и никто не сможет им помочь! Смотри!
Он протянул вперед ладонь, — за спиной Пуантенцев показался вылетевший из узкой горловины в противоположном конце Долины Львов всадник, размахивающий над головой чем-то блестящим в лучах солнца. Он, как очумелый, промчался между шеренгами гандеров, при его виде издавших громовой рев и начавших потрясать в воздухе пиками. А всадник уже выскочил между обеими армиями, осадил покрытого пеной коня и что-то заорал, как безумный, размахивая зажатым в руке предметом. Это был обрывок алого штандарта, и солнце ослепительно сверкало на вышитом на нем золотом змее.
— Валерий поплатился за свои дела! — с удовлетворением крикнул Хадрат. — Туман и бубны привели его к смерти! Это я призвал этот туман, и я его разогнал! Я, с помощью моей магии, что превосходит твою, пифонская собака!
— Какое это имеет значение! — зарычал Ксальтотун, который с горящими глазами и перекошенным конвульсивной гримасой лицом сейчас представлял собой жуткую картину. — Валерий был идиотом! И мне он был уже не нужен! А теперь я сам покончу с Конаном, безо всякой человеческой помощи!..
— А чего ж ты тогда так долго ждал до этого? — усмехнулся жрец. — Зачем же ты позволил своим союзникам задарма лечь от наших стрел и копий?
— Да потому что большая магия требует большой крови! — заорал Ксальтотун так, что затряслись скалы. Лицо его, перекошенное яростью, окружил искрящийся нимб. — И потому, что ни один чернокнижник никогда не тратит своих сил впустую! Я не для того копил свою мощь целыми тысячелетиями, чтобы растратить ее в какой-то паршивой драке! Но теперь, клянусь богом, я покажу все, на что способен! Смотри, грязное отродье, фальшивый жрец гнилого божка! Смотри, и ты увидишь то, что разорвет тебя и твою мерзкую душонку на куски!
В ответ на это Хадрат вновь запрокинул голову и разразился зловещим смехом.
— А теперь посмотри и ты, черный дьявол!
И его ладонь вынула из складок накидки какой-то предмет, искрящийся на солнце золотым пульсирующим сиянием, придавшим лицу Ксальтотуна трупную бледность.
При виде этого предмета ахеронец закричал, словно его резали ножом:
— Сердце! Сердце Аримана!
— Да! Единственная сила, превосходящая твою!
Ксальтотун прямо на глазах стал горбиться и стариться. В бороде его неожиданно блеснула седина, а на голове показалась лысина.
— Сердце! — прохрипел он. — Они украли его! Мерзавцы! Подонки!
Хадрат покачал головой.
— Нет, это сделал не я! Оно вернулось из дальней дороги, с юга. Но теперь, когда оно в моих руках, мне не страшны твои черные чары. Как оно вернуло тебе жизнь, так оно вернет тебя и в бездны ада, во Тьму, откуда ты был призван. Ты отправишься в свой Ахерон по дороге молчания. Мрачная империя, так и не воскрешенная тобой, останется навсегда лишь страшной легендой. Конан вновь займет свой трон. А Сердце Аримана вернется в подземное святилище, чтобы гореть еще тысячи лет, как символ могущества Аквилонии!
Страшно завыв, Ксальтотун с занесенным стилетом бросился бежать вокруг алтаря, чтобы настичь своего противника, но неожиданно откуда-то: быть может, с неба, а может — с горящего в ладони жреца огромного драгоценного камня, — к нему метнулся сноп искрящегося ослепительного света. Он ударил Ксальтотуна прямо в грудь, и горы эхом повторили отзвук этого удара. Чернокнижник из Ахерона рухнул на землю, словно сраженный молнией, но прежде, чем он коснулся травы, с ним произошла поразительная перемена. У алтаря упал не только что убитый человек, а скорченная мумия: коричневый, иссохший, с трудом узнаваемый труп, распростертый среди гниющих бинтов.
Старая Зелата с отвращением взглянула на него.
— Он не был живым человеком, — произнесла она. Сердце Аримана лишь придало ему видимость жизни, которая сейчас вновь его оставила. Я всегда видела в нем лишь мумию…
Хадрат наклонился над алтарем, чтобы освободить бледную испуганную девушку, когда из-за кустов показалась повозка Ксальтотуна, запряженная все теми же необыкновенными лошадьми. Она беззвучно подъехала к Алтарю и остановилась рядом с лежащими в траве иссохшими останками чернокнижника.
Хадрат поднял прах Ксальтотуна и положил его в повозку. Кони тотчас же развернулись и самостоятельно поехали вниз по склону, направляясь куда-то на юг. А Хадрат, Зелата и волк стали молча смотреть им вслед, наблюдая, как они начали свою долгую дорогу в забытый Ахерон, расположенный где-то на зыбкой границе человеческого зрения…
Амальрик даже приподнялся в седле, рассмотрев скачущего во весь опор и размахивающего над головой окровавленным штандартом всадника. А потом какое-то предчувствие заставило его оглянуться на холм, названный Королевским Алтарем. Рот его от удивления раскрылся. Возглас удивления прокатился и по всей долине — от самой вершины этой возвышенности в небо поднялся луч ослепительного света, роняющего золотистые искры, чтобы где-то там, в бездонной вышине зажечь сияние, на мгновение затмившее солнце.
