Первый человек в Риме - Маккалоу Колин (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Настроение Суллы оставалось приподнятым, оно согревало его изнутри подобно тому, как солнце грело его кожу снаружи. Он потянулся, улыбнувшись, и оглядел поляну с нежностью, которая ничего общего не имела ни с Метробием, ни с Никополис. Просто он был доволен, что хоть ненадолго избавился от неприятностей и разочарований, которые то и дело случались в его жизни. Доволен местом, где мог сказать себе, что время остановилось, что политики не существует, люди не делятся на классы и денег еще не изобрели. Моментов настоящего счастья было так мало и так редко случались они на его жизненном пути, что он отчетливо помнил каждый из них. День, когда замысловатые каракули на листе бумаги вдруг обернулись понятными мыслями. Час, когда один очень добрый и заботливый человек показал ему, каким идеальным может быть акт любви. Ошеломляющее ощущение свободы после смерти отца. И наконец, осознание того, что эта поляна в лесу была первым клочком земли, который он мог назвать своим собственным. Никому и в голову не приходило приехать сюда. Только ему. Вот и все моменты. Больше ничего. Счастья он не нашел ни в красоте, ни даже в самом процессе жизни. Счастье оказалось в овладении грамотой, в получении эротических удовольствий и в возможности никому не подчиняться. Еще — в недвижимости. Ибо эти вещи Сулла ценил, именно ими хотел обладать.
Очарованная, Никополис наблюдала за ним, не понимая, в чем источник его счастья. Она восхищалась белизной его тела, освещенного солнцем, — зрелище, никогда не виданное ею раньше. Огненное золото волос окутывало голову, грудь, пах.
Это было уж слишком — не устоять! Она скинула свое легкое платье и сорочку, длинный подол которой был просунут между ног и закреплен спереди, — и тоже сделалась обнаженной. Солнечные лучи целовали ее кожу.
Они вошли в одну из глубоких запруд, ахнув от холода, и стояли в воде, пока не согрелись. Сулла играл ее сосками, вдруг затвердевшими. Потом они вышли из воды, упали на густую мягкую траву и занимались любовью, пока не обсохли. После этого они поели — хлеб, сыр, яйца вкрутую, крылышки цыпленка — и все это запили холодным вином. Никополис сплела венок из цветов для Суллы, потом для себя. И стала кататься по траве — от избытка радости и благодарности за то, что она жива и здорова.
— Как хорошо! — вздохнула она. — Клитумна не знает, чего лишается!
— Клитумна никогда не знает, чего она лишается, — заметил Сулла.
— Может быть, — лениво отозвалась Никополис. Сомнения опять зашевелились у нее в голове. — Ей не хватает Луция Стиха.
И стала тихонько напевать песенку об убийстве, пока не заметила вспыхнувший взгляд Суллы — он начинал сердиться. Если честно, она не верила, что Сулла как-то причастен к смерти Стиха. Но когда она в первый раз намекнула об этом, то заметила реакцию Суллы и продолжала дразнить его из пустого любопытства.
— Ну, хватит! — Вскочив на ноги, она протянула руки Сулле, который продолжал лежать на траве, растянувшись во весь рост. — Вставай, лентяй, я хочу погулять в лесу, чтобы охладиться.
Он покорно поднялся, взял ее за руку и пошел с ней под кроны деревьев, где земля была покрыта опавшими листьями, теплыми после дневной порции солнечных лучей. Идти босиком по такому ковру было наслажденьем.
И вдруг! Целая армия крошечных изящных грибов, каких Никополис никогда не видела, не тронутых ни червем, ни копытом животного. Белые, толстые, мясистые шляпки на изящных тонких ножках, от которых исходил восхитительный аромат земли.
— О боги! — воскликнула она, упав на колени.
Сулла поморщился:
— Пошли.
— Нет, ну не будь такой врединой только потому, что сам не любишь грибов! Пожалуйста, Луций Корнелий, ну пожалуйста! Пойди к корзине и принеси мне какую-нибудь тряпку. Я наберу для ужина, — попросила Никополис.
— Они могут оказаться несъедобными, — сказал он, не двигаясь с места.
— Ерунда, конечно, они съедобные! Посмотри! Внизу на шляпках нет пластинок, нет бахромы вокруг шляпок, нет пятен, и цвет не красный. И пахнут они великолепно. И ведь это не дуб? — Она подняла голову и посмотрела на дерево, под которым росли грибы.
Сулла глянул на листья, изрезанные глубокими зубцами, и увидел знак неотвратимой судьбы, указующий перст своей богини удачи.
— Нет, это не дуб, — подтвердил он.
— Ну тогда пожалуйста… — ластилась к нему Никополис.
Он вздохнул:
— Хорошо, делай, как знаешь.
И вся эта армия грибов исчезла. Никополис собрала их все до единого, завернула в салфетку, принесенную Суллой, и уложила свой клад на дно корзины, где он будет надежно укрыт от солнца.
— Я не знаю, почему вы с Клитумной не любите грибов, — сказала она, когда они снова сидели на двуколке, а мулы резво бежали по направлению к своим стойлам.
— Мне они никогда не нравились, — равнодушно отозвался Сулла.
— Мне больше достанется! — хихикнув, сказала она.
— И что в них такого особенного? — осведомился Сулла. — Сейчас можно купить целую тонну грибов на рынках, и совсем дешево.
— Но эти — мои, — пыталась она объяснить. — Это я нашла их, я увидела, что они очень хорошие, я собрала их. Те, что на рынках, — старые, червивые, дырявые, они полны пауков и еще боги знают чего. Мои будут вкуснее, обещаю.
И они действительно оказались вкуснее. Когда Никополис принесла их на кухню, повар взял их не без подозрения, но даже и он должен был признать, что они безупречны — и на глаз, и по запаху.
— Слегка поджарь их в масле, — распорядилась Никополис.
Случилось так, что в то утро раб, отвечающий за покупку овощей, тоже принес с рынка огромную корзину грибов — таких дешевых, что вся прислуга получила разрешение съесть их. Чем они и занимались — целый день. Поэтому ни у кого не появилось желания стащить несколько из хозяйской корзины. Повар жарил их, пока они не стали мягкими, потом выложил на блюдо, добавил молотого перца, полил соком оливок и отослал в столовую для Никополис. Та жадно их съела — за день нагуляла аппетит. У Клитумны был очередной приступ дурного настроения. Она, конечно, пожалела, что отказалась поехать на пикник, но посылать слугу, чтобы догнать их, было уже поздно.
Вынужденная слушать в течение всего обеда хвалебные речи по поводу пикника, она отреагировала на все очень плохо и к концу дня объявила, что спать будет одна.
Через восемнадцать часов Никополис почувствовала боль в животе. Ее стало тошнить, но желудок не расстроился. Боль была несильная, бывала и сильнее. Потом вдруг она увидела в моче кровь и впала в панику.
Сразу же позвали докторов. Домашние в тревоге метались по дому. Клитумна послала слуг найти Суллу, который рано утром ушел, не сказав куда.
Когда пульс участился и давление упало, доктора помрачнели. У Никополис сделались судороги, дыхание замедлилось, стало поверхностным, началась фибрилляция сердца. Она впала в кому. Когда это случилось, никто даже не подумал о грибах.
— Почки отказали, — сказал Афинодор из Сицилии, теперь самый преуспевающий врач на Палатине.
Все согласились.
К тому времени, как Сулла прибежал домой, Никополис уже умерла от внутреннего кровотечения.
— Надо сделать вскрытие, — сказал Афинодор.
— Согласен, — ответил Сулла, ни словом не упомянув о грибах.
— А это заразно? — жалостно спросила Клитумна, сразу постаревшая, больная и жутко одинокая.
Все сказали, что нет.
Вскрытие подтвердило диагноз: почки и печень вздутые, переполненные кровью. Околосердечная сумка, внутренняя поверхность желудка, тонкий кишечник, ободочная кишка полны крови. Невинные с виду грибы хорошо сделали свое дело.
Сулла организовал похороны (Клитумна была слишком подавлена) и шел в процессии как самый близкий родственник, впереди звезд римских театров комедии и мимов. Их присутствие понравилось бы Никополис.
А когда Сулла возвратился домой после похорон, его ждал Гай Юлий Цезарь. Скинув темную траурную тогу, Сулла присоединился к Клитумне и ее гостю в гостиной. Он видел Гая Юлия Цезаря всего несколько раз и совсем его не знал. Странным показалось Сулле, что сенатор посетил Клитумну в связи со скоропостижной смертью греческой проститутки, поэтому он держался настороже и был педантично корректен, когда его представляли.
