Черный полдень - Корнев Павел Николаевич (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
— Сейчас будет немного больно, — предупредил целитель, протирая смоченной медицинским спиртом ваткой спину. — Советую что–нибудь закусить…
Но больно не было. Только уколола холодом игла. На мгновение в глазах потемнело, упершаяся в кушетку кобура врезалась в бедро, а накатившая слабость сразу же сменилась медленно затихавшим шумом в голове.
— Ты нормально? — наклонился надо мной непонятно когда успевший закурить Салават.
— А что — непохоже? — Я оправил свитер и слез с кушетки на пол, холодный кафель которого неприятно заморозил ступни.
— Десять минут в отрубе был, — жадно затянулся целитель и выкинул докуренную до фильтра сигарету в мусорное ведро. — Первый раз в моей практике такое.
— Ерунда, задремал, наверное, — усмехнулся я, шагнул к вешалке, и тут меня накрыло второй раз. Вместо позвоночника в спину будто вколотили раскаленный штырь и от его жара кожа немедленно начала гореть огнем. Перед глазами вспыхнул хоровод звезд, а в голове стало пусто–пусто. И в этой пустоте начал нарастать тонкий, сводящий с ума свист.
Все это весьма напоминало обычный магический откат, но, когда попытался взять ситуацию под контроль, искривленное вокруг меня пространство вдруг обрело независимость, распрямилось и пронзило тело бесчисленными холодными лезвиями. Бесплотные струны вонзились со всех сторон, и только разгоревшееся в правом предплечье пламя смогло немного ослабить накатившую волну стужи.
— Задремал, говоришь? — язвительно поинтересовался Салават, ливший мне на лысину из графина тонкую струйку воды. — Будь добр, выползи на крыльцо. Сдохни там, а?
— А как же клятва гиппопотама? — поднялся я на четвереньки с холодного пола. Такое впечатление — не только голова, но и весь из стекла сделан. Толкни сейчас, закричи громко — и тут же на отдельные кристаллики разлечусь. И вслед за мной невероятной прозрачностью наполнился и окружающий мир. Все стало донельзя ясно и понятно. Потоки колдовской энергии скрученными жгутами проявились на подложке мироздания, и начало казаться, что получилось найти ответы на давно уже мучавшие вопросы. Но тут наваждение схлынуло, не оставив после себя даже жалкого подобия всеведения.
— Ну так как: до крыльца доползешь?
— Хрена с два. — Я закусил губу и поднялся сначала на одно колено, а потом и на ноги. Пошатываясь, подошел к вешалке, надел фуфайку, шапку и, не обращая внимания на горевшее огнем лицо, вышел на улицу. Прикоснулся онемевшими пальцами к щекам и понял, что опухоль начала медленно спадать. Вот и здорово.
Ну и что дал мне укол супермагистра? Исцеление? Пожалуй. Новые возможности в управлении колдовской энергией? И это тоже. Только вот даже с помощью этих самых новых возможностей и ритуального ножа переход в обычный мир не открыть. Не по Сеньке шапка. И значит, все равно придется бежать из Форта и пытаться разорвать наложенное Хозяином проклятие. Ну не то чтобы проклятие… Но поступил он непорядочно — факт.
Лазурное солнце к этому времени уже успело подняться над крышами домов, и от его холодных лучей заломило глаза. Вновь от висевшего на поясе клинка начала растекаться стужа, но на этот раз справиться с ней удалось на удивление легко. Будто в другую весовую категорию перешел. Да и поддержание в активном состоянии защитных чар теперь требовало куда меньше усилий, чем когда–либо раньше.
Задумавшись, я слишком поздно обратил внимание на вынырнувшего из подворотни хлипкого парнишку в куцей кожаной курточке и лыжной шапке, а в следующий миг он ухватил за рукав и, рванув на себя, ловко поставил подножку. Силенок у задохлика оказалось немерено, и меня, словно пробку из бутылки с шампанским, зашвырнуло в узкий проулок между домами.
Перекувыркнувшись через голову, я вновь оказался на ногах и едва успел заметить летевший прямо в лоб кулак, на котором бронзовой полосой сверкнул шипованный кастет. Увернуться при всем желании не получалось, но тут искривленное защитными чарами пространство, повинуясь моей воле, рванулось вперед. От напряжения носом пошла кровь, а волна сгустившегося до каменной твердости воздуха толкнула в грудь подскочившего парня и со всего размаху впечатала его в кирпичную стену. Да так лихо, что послышался хруст костей.
Уловив боковым зрением какое–то резкое движение, я присел и тяжелый ботинок с носком, усиленным железной набойкой, прошел над головой. Промахнувшийся парнишка по инерции развернулся, и острое лезвие выхваченного из–под фуфайки ритуального клинка легко разрезало толстую кожу куртки, почти на всю длину войдя в спину аккурат посреди вышитой железной проволокой шестерни.
Цеховики!
Отталкивая от себя захрипевшего задохлика, я по широкой дуге взмахнул высвобожденным из тела ножом — готов поклясться, проклятый клинок просто жаждал отправить во тьму кого–нибудь еще, — но заскочивший в проулок бородатый мужик легко избежал удара, отскочив на безопасное расстояние. Движения цеховика были настолько стремительны, что его силуэт казался размазанным пятном, а дубинка по скорости вращения и вовсе могла поспорить с лопастью вертолета.
Качнувшись в сторону, я вскинул в блоке левую руку и принял на нее удар короткой, залитой свинцом дубовой палки. Вспыхнувшая в предплечье боль отозвалась во всем теле и придала резвости еще толком не отошедшему от инъекции супермагистра организму. Не думаю, что по скорости мне удалось сравняться с цеховиком, который сейчас черпал силу из всех ближайших собратьев, но на какое–то мгновение схватка пошла на равных.
Новый замах дубинки прошел мимо, а темно–синее лезвие ножа едва не располосовало щеку оскалившемуся цеховику. Следующий ход опять был за ним, и, понимая, что разорвать дистанцию уже не успеваю, я вновь подставил под летевшую в висок палку левое предплечье. И только падая как подрубленное дерево на снег, осознал, что рука отнялась еще после первого удара дубинкой.
— Живой? — Сознание возвращалось медленно и неохотно, а потому смысл слов собравшихся в переулке людей доходил не сразу.
— А что ему будет? — пнул меня кто–то ботинком по ребрам. Больно не было. Тело будто ватное. Ничего не чувствую. Даже холода снега под щекой. — Резкий, сволочь. Без форсажа бы не справился…
— Грузите этого гада, — распорядился кто–то третий. — Сначала его отвезем, потом за трупами вернемся.
— Всех же предупреждали, — ухватил меня за ворот давешний бородач, — увидите — сами не рыпайтесь…
— Молодежь, — в тон ему поддакнул собеседник и вдруг пронзительно вскрикнул.
И было отчего: незаметно стекшийся в переулок туман перестал таиться у земли и в один миг окутал вовремя не обративших на него внимания людей. Цеховики умерли мгновенно. Вот еще только по жилам бежала теплая кровь, а уже через миг их сердца превратились в смерзшиеся куски льда. Проморозивший лютой стужей тела туман рассеялся, оставив после себя замершие в жуткой неподвижности фигуры.
Даже не задаваясь вопросом, почему меня миновала чаша сия, я попытался перевернуться на бок, но тут послышался легкий хруст снега под ногами неторопливо приближавшихся людей. Не особо церемонясь, меня подхватили под руки и поволокли куда–то в глубь проулка. Затащили в темный дворик, выходившие в который окна оказались либо заколочены, либо и вовсе заложены кирпичом, и, прислонив спиной к стене, усадили прямо на снег.
Опустившийся на корточки крепкого сложения парень зачерпнул пригоршню снега и принялся растирать мне лицо. Как ни странно, сразу полегчало. Но — ненадолго. Встретившись со взглядом совершенно синих глаз, и вовсе едва удалось удержаться от вскрика.
Да что за напасть?! Синеглазые!
— Не стоит так пугаться, — заметив передернувшую мое лицо судорогу, посоветовал сидевший на поставленном на попа полимере молодой парень, глаза которого прятались за темными стеклами солнцезащитных очков. Еще и сам весь в черном, как ворон. То ли от контраста, то ли так оно и было на самом деле, но кожа моего собеседника казалась даже белее завалившего двор снега. — Мы хотим всего лишь поговорить…
— Все так говорят. Все…
