Жаркая осень 1904 года - Михайловский Александр (книги .txt) 📗
Полковник, выпалив эту фразу, выругался по-грузински, и я сразу понял, что не ошибся – передо мной был гуриец собственной персоной.
– Послушайте, господин полковник, – не выдержав, воскликнул я, – а тайком подслушивать чужие разговоры – это достойно порядочного человека?!
Не ожидавший такого ответа, полковник на какое-то время опешил. Потом он взорвался ругательствами на русском и грузинском языках. Он угрожал «свернуть нас в бараний рог и стереть в порошок». Я напряг свою память и стал вспоминать – где я видел физиономию этого хама. И вспомнил!
Передо мной стоял не кто иной, как будущий ялтинский градоначальник, Иван Антонович Думбадзе. Личность эта была весьма своеобразная.
В молодости он якшался с грузинскими националистами, мечтавшими оторвать Грузию от России. Но потом, видимо поняв всю вздорность идей своих соплеменников, Думбадзе кинулся в другую крайность – подался в «великорусские шовинисты».
В нашей истории он вступил в «Союз русского народа». Думбадзе не знал меры во всем и прививал любовь ко всему русскому самыми экстравагантными выходками. Будучи ялтинским градоначальником, он приказал выслать из Ялты больного 72-летнего тайного советника Пясецкого лишь за то, что тот отказался выписать для находившейся в его заведовании библиотеки-читальни газеты «Русское Знамя», «Вече» и прочие черносотенные издания, в которых превозносился сам Думбадзе и в которых оправдывались все его выходки. Когда же губернатор Тавриды Новицкий, в отсутствие Думбадзе, разрешил нескольким лицам, высланным ранее Думбадзе из Ялты, возвратиться в город, тот потребовал от Новицкого объяснения своих действий. «Я высылаю, а вы возвращаете тех же самых людей!» – воскликнул он. В ходе последовавшей за этим ссоры Думбадзе приказал выслать из Ялты самого губернатора Новицкого! После этого случая Думбадзе ждал смещения со своего поста, но дело было оставлено императором Николаем II без последствий.
И вот с таким самодуром нам «посчастливилось» сегодня повстречаться. Правда, полковник Думбадзе был пока еще всего лишь полковником 16-го стрелкового императора Александра III полка. Полк этот, дислоцировавшийся в Одессе, был отправлен в Маньчжурию. Но из-за того, что военные действия на Дальнем Востоке закончились досрочно, он с полдороги вернулся назад. Видимо, полковник Думбадзе решил на пару дней заглянуть в Ялту, где ему пришлось услышать от ротмистра Познанского весьма нелицеприятные слова в адрес своего родственника – бакинского генерал-губернатора Накашидзе.
Между тем оскорбленный донельзя полковник Думбадзе продолжал изрыгать проклятия, угрожая нам всеми земными и небесными карами. В конце концов мне все это надоело. Порывшись в памяти, я вспомнил несколько грузинских идиоматических выражений, связанных с пешим эротическим путешествием. Я произнес их, увидев, что наши дамы уже успели сделать все свои дела и, выйдя из «кабинета отдохновения», направляются в нашу сторону.
Услышав все сказанное мною, полковник Думбадзе сначала побагровел, потом побледнел. Мне даже стало немного жалко беднягу – еще чуть-чуть, и его может хватить удар. Не дожидаясь летального исхода, мы с ротмистром подхватили под руки наших дам и продолжили прогулку по Ялте.
Честно говоря, я ожидал «продолжения банкета», вплоть до получения от полковника Думбадзе вызова на дуэль. Но, видимо, нашлись компетентные товарищи, которые объяснили неугомонному полковнику – с кем ему пришлось иметь дело.
Во всяком случае, при следующей нашей встрече он, к нашему величайшему удивлению, криво улыбнулся нам и приложил руку к околышу своей фуражки. Наши дамы кивнули ему в ответ, а мы с Михаилом Игнатьевичем вежливо приподняли над головой свои котелки…
В любом случае губернаторствовать в Ялте господину Думбадзе уже не придется. И дело тут даже не в случившемся между нами конфликте. Просто когда император Михаил назначает на должность того или иного человека, то он всегда справляется, как тот проявил себя в нашем варианте истории. У господина Думбадзе такая слава, что его карьерные перспективы не имеют никаких шансов. Ничего личного, только государственные интересы. Государю-императору еще только пушечной стрельбы в мирное время на улицах курортной Ялты не хватало для полного счастья. Ей-ей, почетная отставка с мундиром и пенсией будет для господина Думбадзе куда лучшим итогом карьеры…
18 (5) августа 1904 года, позднее утро.
Окрестности деревни Красная Горка,
полевой лагерь сводной Тихоокеанской
бригады морской пехоты
Обычно с самого утра над Финским заливом начинал дуть устойчивый береговой бриз, несущий прохладу на разогретый августовским солнцем берег. В такие солнечные дни берег у считавшегося курортным Ораниенбаума тут же заполнялся множеством праздно слоняющихся дачников, и особенно дачниц, проводящих эти летние деньки в блаженном ничегонеделании. Зонтики, шляпки, платьица и смешные, в свете нравов конца ХХ – начала XXI века, купальные костюмы.
Именно поэтому временный летний полевой лагерь тихоокеанской бригады морской пехоты разместили подальше от всяческих соблазнов, в двадцати пяти верстах на запад от курортной зоны, в окрестностях деревень Старая и Новая Красные Горки. Земли эти принадлежали Ораниенбаумскому дворцовому ведомству, находящемуся в собственности герцогов Мекленбург-Стрелицких, и были населены пятью сотнями почти не знающих русского языка ингерманландских финнов и ижорян. Самое интересное, что ижоряне, в отличие от финнов, крещенные в православие и носящие русские имена и фамилии, также владели великим и могучим на уровне «твоя-моя не понимай».
В нашей истории примерно на том месте, где разбила свой лагерь бригада морской пехоты, впоследствии, после вступления России в Антанту, был выстроен прикрывающий подступы к Петрограду со стороны Финского залива знаменитый артиллерийский форт Красная Горка. В случае стратегического союза с Германией такое укрепление было нужно русской столице примерно как зайцу стоп-сигнал. Но само по себе это место, малонаселенное, но достаточно близкое к столице, но в то же время с железной дорогой и малопригодными для сельского хозяйства землями, так и напрашивалось на то, чтобы разместить здесь крупную воинскую часть.
Расположив поблизости от этих двух глухих деревень выведенную с Дальнего Востока бригаду морской пехоты, император Михаил, с одной стороны, избавил ее от праздного и докучливого внимания разного рода великосветских бездельников и назойливой опеки иностранных шпионов. С другой стороны, Красная Горка, расположенная на расстоянии чуть более шестидесяти верст от Зимнего дворца, здания Генштаба и Военного министерства, находилась, так сказать, в шаговой доступности для тех, кому это было положено по долгу службы.
Вот и сегодня утром на имя командира бригады Свиты его величества генерал-майора Вячеслава Николаевича Бережного пришла телеграмма, извещающая о том, что «к вам едет ревизор», то есть начальник ГАУ генерал-майор Василий Федорович Белый и его помощник полковник Алексей Алексеевич Маниковский по своим сугубо артиллерийским надобностям, и что примерно к полудню надо направить коляску на расположенный в двадцати пяти верстах вокзал Рамбова – так флотские называли Ораниенбаум. Ибо железная дорога до ближайшего поселка Лебяжье, находящегося в четырех верстах, и до самой Красной Горки, находилась пока что лишь на стадии планирования.
Коляску Бережной высылать не стал, а позвонил дежурному и распорядился выслать целый «Тигр» с водителем-сержантом и старшим машины молодым, только что с военной кафедры, командиром огневого взвода лейтенантом Головатовым, ставшим здесь подпоручиком и кавалером Св. Анны 4-й степени за операцию против армии генерала Куроки на Корейском полуострове. В те победоносные дни находящийся в отличном расположении духа наместник Алексеев щедрой рукой награждал всех, до кого мог дотянуться в рамках своей юрисдикции. Но вообще-то бравый подпоручик в глубине души был самый настоящий «пиджак с карманами», и даже этим гордился.
