Открытие мира (Весь роман в одной книге) (СИ) - Смирнов Василий Александрович (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Они молчат, исподлобья смотрят друг на друга. Со стороны кажется вот — вот они вцепятся в волосы.
Яшка нащупал под ногой камешек и толкнул его. Камешек покатился к Шурке, и тот возвратил его ногой обратно. Яшка снова толкнул камешек, и Шурка опять вернул его.
— Чур, я вожу! — скороговоркой сказал Яшка, не глядя на Шурку. Держись, попаду в ногу!
— Водило! — рассмеялся Шурка. — Да тебе с двух шагов не попасть.
Примирение состоялось.
Они поиграли в камешек, потом в «куру»*, потом, забыв наказ Шуркиной матери, усадили Ванятку в тележку, сделанную из обыкновенного ящика, и покатили на гумно ловить голубей.
Глава IV
ЗАБАВЫ, ДРАКИ И ЗРЕЛИЩА
Гумно встречает друзей весенним угощением — молодым щавелем и вороньими опестышами. Листочки щавеля торчат по пригоркам, будто крохотные заячьи уши. Ребята набивают щавелем рты и жуют, перекосив лица. Даже слезы выступают, до чего кисло. Жаль, нет под руками соли — угощение вышло бы еще лучше. Щавель закусывают сочными опестышами. Они растут по ямам и низинам, где сыро, и кажутся стеклянными трубочками, налитыми розоватой водой.
Ванятка задремал в тележке. Ребята оставляют его у сарая, а сами, захватив старую гуменную плетюху, крадутся к риге. Там, на току, словно насыпано голубей. Хорошо бы подкрасться к ним и накрыть корзиной. Но как ни таятся ребята, подбираясь ползком и таща волоком за собой на веревке плетюху, хитрые голуби все видят и слышат. Они подпускают охотников совсем близехонько — каждое перышко разглядишь, — копаются в соломе красными крестиками лапок и притворяются, что заняты только этим и нет им никакого дела до Шурки и Яшки.
Затаив дыхание охотники нацеливаются корзиной. Вот она над голубями, сетчатая тень ее краешком задела голубиные хвосты. Еще одно движение — и добыча будет поймана.
Тень корзины накрыла голубей. Попались?таки, миленькие!
Трепет и свист крыльев.
Ребята валятся на плетюху. Заглядывают сквозь прутья.
Пусто!
Голуби давным — давно взвились и сизым облаком плывут над гумном.
— Ты спугнул, — говорит Яшка, хмурясь.
— Вона! А кто пыхтел, как бык?
— И не думал.
Молчание.
— Тени они испугались. Давай, Яша, против солнышка плетюху поставим? — миролюбиво предлагает Шурка.
— Давай.
Приятели расчищают на току местечко поровнее, крошат хлеб. Под ребро корзины ставят палку, от нее протягивают нитку за угол риги. Прячутся и терпеливо ждут.
— Гуль… гуль… — призывно воркует Шурка.
— Не так, — говорит Яшка.
Он надувает щеки, в горле у него точно вода начинает переливаться и булькать. Воркует Яшка, как взаправдашний голубь.
Ждать приходится долго. Голуби расселись на крыше амбара и греются на солнышке. Шурка сгоняет их камнем. Покружившись, голуби прилетают на ток.
— Замри! — приказывает шепотом Яшка, берясь за нитку.
Покосившись на друга, Шурка тоже берется за нитку.
— Дергать буду я! — сердито шепчет Яшка. — Опять выпустишь.
— Нет, я. Это ты выпустил.
— Ш — ш… вспугаешь! — шипит Яшка и норовит локтем оттолкнуть Шурку и выдернуть из его руки нитку.
Шурка быстро наматывает ее на палец. Только с пальцем теперь можно вырвать нитку. Убедившись в этом, Яшка говорит:
— Вместе будем дергать.
Тихонько по очереди выглядывают охотники из?за угла. Голуби бродят по току, выискивают в соломе завалившиеся зернышки, а под корзину не лезут. Даже не склевывают хлеб, что разбросали ребята. Пирога белого им, что ли, надо, скажите на милость!
Нетерпение охотников возрастает. Чтоб удобнее было подглядывать, они ложатся в траву, обжигаются крапивой и, тихонько почесываясь и морщась, трутся об угол овина. Онемели вытянутые руки. У Шурки посинел палец, замотанный ниткой. Что ни говори, а с ружьем охотиться сподручнее.
Неужели не привезет отец ружье?
— Ну, попадись мне один — по перышку весь хвост выдергаю, — бормочет, озлясь, Яшка. — Гуль, гуль, анафемы… Гуль, гуль!
И, точно напугавшись угрозы и послушавшись Яшки, толстенный сизяк, видать голубиный батька, с белой метиной на хвосте, распушив радужное горло, вперевалку направляется к корзине. Господи, чего он ползет, ровно букашка! И как не совестно — летать умеет, а ходить не умеет. Да ну же, косолапый брюхан!..
Голубь под корзиной.
Следует подождать минутку, славная парочка направляется за толстяком к хлебу. Но Шурке не терпится. Рука у него дрожит, сердце стучит, во рту пересохло. Задыхаясь, он командует шепотом:
— …два, три… пли!
Дружно дергают нитку. Подставка падает, стучит о землю плетюха.
— Ур — ра — а! — с торжеством вопят ребята, вскакивают и мчатся на ток.
Голубиная стая взлетела, кружится над ригой — не жалко. Хватит охотникам и одного сизяка. Сквозь прутья плетюхи видно, как бьется пленник.
Друзья еще чуточку спорят, кому доставать голубя из?под плетюхи. Решают: доставать Шурке — у него рука длинная и тонкая, а нести до дому Яшке.
Не успел Шурка полюбоваться на голубя и бережно передать его приятелю, как стали слышны перезвоны бубенцов на шоссейке.
— Тройка… Айда к воротцам! — торопливо говорит Яшка.
Прижав голубя к жилету, он летит сломя голову в переулок.
Шурка подбегает к сараю. Братик крепко — накрепко спит в тележке. Скачет вокруг нее Шурка, не зная, что делать. Если тащиться с братиком опоздать можно, ребята без Шурки воротца откроют и за это получат от седока, как всегда бывает, медяшку либо горсть леденцов. Делиться они не будут — это уж Шурка знает по опыту. Оставить братика здесь, у сарая… А вдруг Ванятка проснется, зачнет плакать?.. Вот еще говорят, цыгане маленьких воруют…
Ближе и ближе бубенцы, они ревут на все село. Ямщик покрикивает, горячит коней свистом — значит, седок богатый, наверняка серебряную денежку кинет… Да есть ли несчастнее Шурки мальчишка на свете!
У него щиплет глаза. Братик, может, целый час проспит — карауль его. Конечно, он не проснется. Вон муха по губе ползет, а ему хоть бы что знай носом насвистывает. Шурка только на минуточку сбегает к воротцам и тотчас вернется. И про цыган все враки. Да и где им взяться? Осенью проезжали. И Ваня Дух тогда цыган до Косого мостика провожал с дубиной.
Он еще рассуждает, успокаивает себя, а ноги давным — давно несут его на шоссейку.
Вот и околица села, вот и воротца. Сосновые, высоченные, они загораживают дорогу — ни проехать ни пройти. Спасибо мужикам, выстроили. Говорят — чтобы скотина в поле не бегала. А ребята полагают — воротца для них поставлены, чтобы отворять их тройкам. Не каждому ведь охота слезать с тарантаса. Пожалуйста, ребята тут как тут. Не забывайте только денежек припасти, гостинцев.
На воротцах уже висят Катька Растрепа, Яшка Петух и Сморчков Колька. А из?за моста катят зареченские бахвалы во главе с Двухголовым Олегом.
— Чур, вместе! Чур, вместе! — вопят они на бегу.
— На?ка, выкуси! — показывает кукиш запыхавшийся Шурка и хватается за воротца. — Наш отвод… Проваливайте!
Но спорить поздно. В клубах пыли, заглушая перебранку ребят звоном бубенцов, из?под горы показывается тройка. Гривастый буланый коренник трясет расписной дугой. Пристяжные, в масть и такие же гривастые, в бантах, скачут, круто загнув на стороны морды. Знакомый ребятам ямщик, дядя Костя, весело качается на передке, перебирает вожжи, свистит и ухает:
— М — миляги — и… У — ух! Ми — ля — ги — и!
В тарантасе, на узлах и корзинах, развалился барином питерщик бородатый, в котелке, при галстуке.
Ребята близко подпускают тройку и с форсом, под самыми мордами разгоряченных коней, откидывают воротца в поле. Кланяются и в разноголосицу клянчат:
— Пода — айте что?нибудь!
Дядя Костя оглядывается, что?то кричит седоку. Ребята бегут за тройкой и видят — питерщик роется по карманам. А ну как рубль отвалит?
Седок поднял руку, и на булыжник, к ногам Катьки, падает медяк, катится колесиком и подпрыгивает. Катька накрывает медяк рваной юбкой, а потом для крепости шлепается на камни.
