Янтарные глаза одиночества - Землякова Наталия Геннадьевна (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
P. S. До сих пор не понимаю, как подобное именно со мной могло произойти? Я так долго стремилась к тому, чтобы доказать тебе, что я сама все могу, что я способна жить и без твоей помощи! И у меня получилось! Но вот странно, папа. Почему-то вместе с успехом пришла усталость. Я только сейчас поняла смысл фразы «победителей не судят». Зачем их судить, если они и так еле живы?
2007 год
Иногда я ужасно хочу тебе позвонить. Но, не поверишь, боюсь. Мама говорит, что при встречах она рассказывает тебе обо мне. Ты вежливо выслушиваешь. Но только и всего. Неужели ты не хочешь меня видеть? Наверное, дело не в этом. Просто мы с тобой за эти годы привыкли так жить – параллельно. Мама уверяет, что ты больше не обижаешься на меня. Но у тебя столько проблем! И с твоей барышней, и с ребенком. Барышня немного надоела, сына обожаешь. И совершенно не знаешь, как эту ситуацию «разрулить». Конечно, ты хочешь рубануть по привычке, то есть жестко настоять на своем. Но один раз ты уже так сделал. И обжегся. Ведь тебе даже в голову не могло прийти, что я просто соберу вещи и исчезну. Теперь я могу открыть тебе секрет – я ушла вовсе не из-за Никиты. Я не могла простить твоего тона и того, что ты меня выгоняешь. В тот момент для меня это было равносильно предательству. И одно дело, когда ты так поступал с бизнес-партнерами, с друзьями, с любовницами. В такие моменты я даже не сомневалась, что прав один человек на свете – ты. Но когда это коснулось меня, то я сорвалась. Но я скажу тебе честно – сейчас бы я так не поступила. Я бы сжала зубы и пережила твое внезапное предательство. Ведь его на самом деле так много в мире. Да что там много! Жизнь буквально пропитана предательством. И надо ценить те крошечные островки, куда по какой-то чудесной случайности оно не проникло. Но я, наивная дурочка, думала, что наша семья – это именно такой волшебный остров, на котором солнце светит круглый год и все друг друга любят. Извини за романтический бред. Сегодня открывали новый офис дизайн-бюро – роскошный, в центре города, в доме девятнадцатого века. Немного выпили шампанского с коллегами и партнерами. Все прошло на высшем уровне, тебе точно понравилось бы.
2008 год
Когда мне было семь лет, мы все вместе – ты, я и мама – ездили на Черное море. Боже, как давно это было! Но последнее время я почему-то очень часто вспоминаю одну сцену. Мы плыли на пароходе. Был прекрасный день. Светило солнце. Я сидела на палубе, крепко держась за поручень, и смотрела на воду. «Мишель, осторожно, не упади», – услышала я твой голос и обернулась. Ты, улыбаясь, шел ко мне. Я была поражена тем, что твои глаза, обычно ярко-голубые, стали прозрачными. Может быть, потому, что в них отражались перламутровые волны. И на меня вдруг нахлынуло ощущение безграничного счастья. «Папочка, у тебя глаза, как янтарики», – сказала я. «Глупая, – засмеялся ты. – Разве янтарь бывает голубого цвета? Вот поедем в Прибалтику, я куплю тебе янтарные бусы, и тогда ты узнаешь, что этот удивительный камень может иметь миллионы цветов и оттенков – почти от белого до темно-коричневого. Но только вот голубого янтаря не бывает».
Когда мне становится невыносимо одиноко, я всегда вспоминаю тот день. Интересно, хотя бы еще раз в жизни я услышу эти слова: «Осторожно, Мишель, не упади»? А так у меня все по-прежнему – много работаю, иногда ввязываюсь в короткие более или менее романтические приключения. Кстати, в Прибалтику мы с тобой почему-то так никогда вместе и не съездили. И я теперь думаю: а вдруг голубой янтарь все-таки существует? Только в очень ограниченном, или, как сейчас говорят, лимитированном количестве? И на всех его, увы, не хватает…
2009 год
Мне скоро тридцать. Пора подводить итоги. И я начну свое письмо с конца, с той фразы, которую должна была написать последней. Папа, я хочу с тобой помириться. Я не могу дальше жить вдали от тебя. Я все решила. Третьего сентября позвоню и скажу: «Прости меня, папа, за то, что меня не было рядом с тобой так долго, эти бесконечные десять лет. Прости, что я не познакомилась с твоей новой женой – милой, слишком современной девушкой. Прости за то, что я не была на крестинах своего брата. Он, наверное, забавный? Знаешь, раньше мне казалось, что десять лет – это так много. Что за эти годы столько всего произойдет! И что в тридцать лет у меня все будет по-другому. Во-первых, я выйду замуж. Во-вторых, рожу ребенка, может быть, даже не одного. В-третьих… Если честно, то именно это надо было писать первым пунктом. В общем, мне казалось, что к тридцати годам я стану известной художницей, и мои выставки пройдут по всему миру. Но сейчас я оглядываюсь назад и понимаю, подобную мечту за меня придумали другие люди: ты, мама, друзья, знакомые… Никто не сомневался, что с твоей помощью именно так все и будет. В крайнем случае я стану хозяйкой художественной галереи и буду продавать картины самых модных художников. Нет, про такой план никто вслух не говорил, но он подразумевался на тот случай, если мне вдруг надоест часами напролет стоять возле мольберта. Смешно… Я написала все это, перечитала и сама поняла – какая глупость! Никто не знает, что произойдет с ним не только через десять лет, но даже через десять секунд. Извини, папа, я должна заканчивать свое письмо. Впрочем, больше все равно писать нечего. В личной жизни все тоже самое – архитектор безуспешно лечится от равнодушия, случайные поклонники появляются и исчезают, секс-партнеры очень быстро превращаются в друзей. Правда, однажды мне показалось, что мужчина имеет все шансы на то, чтобы никогда не стать для меня просто еще одним «хорошим другом». Но очень быстро выяснилось, что я снова ошиблась. К тому же он женат. А подобная история не для меня. Да, ты всегда умел присвоить себе номер один, даже в жизни нескольких женщин одновременно. А мне в этом намечающемся сюжете сразу был присвоен второй номер. Так что, как говорится, без вариантов.
«Без вариантов…» Мишель терпеть не могла эту фразу и, когда слышала ее, всегда мысленно спорила: как это, нет вариантов? Она не привыкла сдаваться, а фраза эта означала только одно – капитуляцию. Впрочем, когда Мишель писала письмо ровно год назад, то не знала очень многого. Например, что следующего письма не будет, а своего настоящего отца она никогда не увидит. И это, действительно, без вариантов.
Глава 2
Москва. Несколько недель назад
– Мишель, у меня для тебя есть подарок. – Мама достала из сумочки и нерешительно протянула диск в черно-белой обложке, на которой ярко-красными буквами было написано «Светлана Воронина. Русские песни и романсы».
– Здорово! – кивнула Мишель и улыбнулась.
Это была ее обычная, дежурная реакция: чтобы ни произошло, надо дружелюбно улыбнуться и сказать именно это слово – «здорово». И взять таким нехитрым способом паузу на размышление и понять, как действительно стоит реагировать в сложившейся ситуации. Искренность никогда не может быть первой реакций – это правило Мишель твердо усвоила за прошедшие года. И оно касалось не только бизнеса, но даже отношений с родной матерью.
Как всегда, они встретились в кафе, пили чай и ждали, когда придет Борис, который должен отвезти Светлану Петровну на репетицию. Ведь сама она ни за что в жизни не смогла бы добраться до нужного ей места. При слове «метро» мама брезгливо морщилась, а при слове «такси» испуганно вздрагивала, а водить машину так и не научилась.
– Бо?рис говорит, что получилось неплохо, но со следующим диском надо бы побольше поработать, – сказала мама с такой важностью, как будто речь шла не об обычном диске, который вдруг после разрыва с мужем решила записать брошенная жена, а, по меньшей мере, о войне и мире. И ударение в имени Борис она почему-то сделала на первом слоге.
– Мам, а это очень дорого? – поинтересовалась Мишель.
Светлана Петровна неторопливо отставила чашку и задумалась, перебирая кольца на левой руке, каждое из которых Мишель помнила с детства. То, которое на безымянном пальце, с большим голубым топазом, отец подарил матери на день рождения. На среднем пальце сверкало кольцо из желтого золота – гладкое, как лента, в которую впаяны пять довольно крупных бриллиантов. Когда-то именно Мишель помогла матери его выбрать, настояв именно на таком неброском дизайне. Кажется, ей было тогда лет десять.
