Стихотворения Поэмы Шотландские баллады - Бёрнс Роберт (книги бесплатно txt) 📗
Эта поездка еще больше укрепила славу поэта, и он вернулся в Эдинбург успокоенный и обласканный своими многочисленными читателями и поклонниками.
Но в Эдинбурге его ждало новое испытание.
Все стихи, все песни и письма Бернса говорят о любви как о высшем счастье, доступном смертному. В нежнейших лирических строках, в горьких жалобах брошенной девушки, в возмущенных отповедях «добродетельным» ханжам и безудержно откровенных вольных песнях, — везде воспевается могучая, неукротимая сила страсти, голос крови, непреложный закон жизни. Бернс ненавидит любовь продажную, корыстную, притворную. Но еще больше он ненавидит тех, кто мешает другим любить просто, горячо и непосредственно, если эта любовь не освящена «бормотаньем джентльмена в черном» в церкви, перед алтарем.
Несмотря на то, что «Северные Афины» уже давно вышли из средневекового мракобесия и во всем цивилизованном мире считались средоточием Просвещения и Науки, строгие нравы и влияние духовенства еще сохранились во всех кругах эдинбургского общества.
Бернс столкнулся с этими прочными предрассудками не только в цензурных строгостях при издании своих стихов, но и в личной своей жизни, в одном из самых серьезных своих увлечений. Героиней этого бурного романа стала молодая «соломенная вдовушка», Нэнси Мак-Лиоз, без памяти влюбившаяся в поэта. Может быть, из желания придать идиллический колорит этому вполне земному роману, Бернс надевает маску: перед нами появляется некий «Сильвандер», и пишет он стихи и письма не хорошенькой, талантливой Нэнси, а «солнцу своей души — Кларинде».
За этой буколической бутафорией скрывалась печальная история двух пламенно и безнадежно влюбленных людей разного круга, разного воспитания.
«Кларинда» уже одиннадцать лет жила одна, брошенная мужем, но связанная с ним «священными узами брака». Она беспрекословно слушалась своего духовника, писала стихи, мило пела и уже в первый приезд Бернса мечтала с ним познакомиться.
Теперь Бернс проводил все вечера в маленькой гостиной своей «Кларинды», испытывая все муки неразделенной страсти, «недопитого кубка любви». Когда им нельзя было видеться, «Сильвандер» писал пылкие письма, а «Кларинда» отвечала благочестивыми увещеваниями и сентиментальными стихами о «любви за гробом»…
От этого ребяческого маскарада, прикрывавшего и «страх божий» и «земную страсть», остались только письма Бернса и неживые, как искусственные цветы, стихи «Кларинде».
И только одно из стихотворений — прощальное, написано к «Нэнси» и стало одной из лучших любовных песен на английском языке:
В своих письмах и стихах поэт сам подробно рассказал о том, как, приехав домой, он понял, что должен вернуться «к старому своему знакомцу — плугу» и что лучшей подруги, чем Джин, которая терпеливо сносила все перемены в их отношениях, у него нет и не будет.
После того как церковь официально признала их брак, Джин жила в семье Роберта, пока он строил дом на новой ферме — Эллисленд, куда вскоре собирался перевезти Джин и детей.
На этой ферме семья поэта провела два с половиной года. Конечно, свободного времени у Бернса было мало: кроме хозяйства, он еще выполнял обязанности акцизного инспектора — наконец ему удалось по протекции получить это место. Приходилось объезжать округу в двести миль, проверять — аккуратно ли платят налоги, не скрывают ли незаконные доходы от казны. И все-таки, несмотря на нужду, болезни, тяжкий труд, Бернс был счастлив: он писал стихи, он не мог нарадоваться на своих ребят. Осенью 1789 года Джин родила ему еще одного черноглазого мальчишку.
В этом же году поэту исполнилось тридцать лет. Он жил такой напряженной, такой полной умственной жизнью, что многие его письма читаются как философские трактаты, как комментарии к учению великого француза Жан-Жака Руссо и английских просветителей — так глубоко он усвоил основные принципы века Просвещения, так органически слились они с его жизненным опытом, с опытом народа, из глубин которого он вышел.
В эти годы он все время посылает новые тексты Джонсону — всегда отказываясь от гонорара! — и в стихах часто говорит о миссии поэта:
«Это стихотворение, — писал Бернс, — должно было стать частью большой поэмы — «Путь стихотворца».
Но в это время другие события затмили размышления о судьбе поэта. 14 июля 1789 года, под ударами народного гнева, пал оплот сильнейшей монархии в Европе — французского королевства — тюрьма Бастилия.
Началась Великая французская революция.
Напрасно мы будем искать в письмах Бернса прямой отклик на падение Бастилии. Большинство писем того лета сожжено если не самими корреспондентами Бернса, то их наследниками.
Но в первые годы самые широкие круги Англии и особенно Шотландии сочувствовали французской революции. Казалось, что Свобода, Равенство и Братство придут из-за моря мирным путем. А тогда и Шотландия получит больше прав. И хотя множество шотландских граждан, в том числе и Бернс, из-за строгого имущественного ценза не могли участвовать даже в выборах муниципалитета своего города, не говоря уже о парламентских выборах, политическая жизнь Шотландии оживилась.
К сожалению, именно с этого года «шотландский бард» стал акцизным чиновником, то есть служащим того самого «слабоумного Джорджи» — короля Георга Третьего и того реакционного правительства, против которого он так откровенно высказывался.
Бернс никогда не умел молчать, никогда не любил молчать, и все горести, которые ему пришлось пережить в эти годы, происходили оттого, что по должности он обязан был вести себя как образцовый служащий его величества, а по натуре был настоящим бунтарем, вольнодумцем, свободолюбцем.
К счастью, в списках, ходивших по рукам, сохранились стихи тех лет, опубликованные только после смерти Бернса. Среди них и «Дерево свободы» — прямой отклик на Великую французскую революцию.
В эти годы в Эллисленде написана и одна из лучших шотландских баллад — «Тэм О'Шентер».
Может быть, Бернс лучше других, даже профессионалов-музыкантов и собирателей, понимал, что значили баллады и песни в жизни Шотландии, с ее сложнейшей историей, разными речевыми истоками, разными этническими группами народонаселения. Нельзя забывать, что Хайленд — горная Северная Шотландия, и Лоуленд — Южная, приморская часть Шотландских островов коренным образом отличались друг от друга. Гэльский или кельтский дух сохранился в горах в более чистом виде, тогда как соседствующий с Англией Юг перенял множество английских слов и, как мы уже говорили выше, шотландский язык Юга даже сами шотландцы часто называли «извращенным диалектом английского языка», хотя по богатству и своеобразию лексики, укоренившейся с древних времен, по живописности и остроте эпитетов и даже по звуковой своей ткани язык шотландского Юга сильно отличается от языка своих соседей-англичан. И весь шотландский фольклор, разумеется, по-своему отражает исторические события, религиозные верования и все «бродячие сюжеты», запечатлевшие быт и нравы. Достаточно сравнить старую английскую балладу с шотландской, чтобы это понять: весь уклад жизни двух стран, рано индустриализированной Англии и сельской, пастушеской Шотландии, по-разному влиял на народное творчество.
Если песня любовная, шуточная, печальная говорит о чувствах, о настроении лирических героев, об их отношении к тем или иным переживаниям, то баллада — прежде всего — сюжетный рассказ, повествование. Знаменитый ученый, лексикограф, доктор Сэмюел Джонсон, как-то шутливо определил балладу коротким четверостишием:
