Атомный спецназ - Гончар Анатолий Михайлович (бесплатные версии книг TXT) 📗
«Живее, живее переходи открытый участок, не топчись на месте! Не топчись!» – мысленно торопил бойца наблюдавший за ним прапорщик. Но вместо того, чтобы ускориться, Калинин, дойдя до участка русла, где виднелся большой квадрат с намытой водными потоками глины, вдруг остановился и застыл столбом. В первый момент Маркитанов подумал, что разведчик увидел противника и растерялся, но нет. Взгляд Константина, устремленный вниз, определенно изучал что-то, расположенное на земле.
«Мина!» – пронеслось с быстротой молнии, и Маркитанов начал стремительно продвигаться вниз. «Только оставайся на месте, только ничего не предпринимай», – безустанно повторял он, бегом спускаясь по почти отвесному откосу, рискуя свалиться и сломать шею. Обошлось.
– Стой где стоишь! – крикнул прапорщик, уже ступив на камни речного дна. И почти поравнявшись со все еще стоявшим на месте бойцом, спросил: – Что тут у тебя?
– Вот, – автоматный ствол кивнул в направлении пропитанного водой, ровного, как скатерть глиняного участка. – Следы…
– Что? – Маркитанов сделал шаг вперед, рассчитывая обнаружить отпечаток чьих-то сапог, но увидел нечто другое и… Длинное матерное многоточие повисло в воздухе.
– Медвежьи, да? – по-прежнему указывая стволом на четыре огромных, четких отпечатка лап, спросил Калинин.
– Да, – не ответил, огрызнулся, Дмитрий, едва сдерживаясь, чтобы не выдать своему разведчику все, что он о нем сейчас думает. – Двигаем! – приказал он, все еще с трудом сопротивляясь искушению въехать Константину в ухо.
– Может, сфоткаем? – предложил Костик, и прапорщик неожиданно сообразил, что парень еще до конца не понял, куда попал.
– Двигаем, блин! – ругнулся он, толкая бойца вперед и тем самым убирая с открытого, легко простреливаемого, а значит, и наиболее опасного участка местности. – Бегом, бегом!
Впрочем, бегом пока никак не получалось. Сперва предстояло выбраться собственно из русла ручья, вскарабкавшись по ровной, почти отвесной скале, а уж только затем идти вверх на встающий впереди хребет.
Подбодрив бойца легким тычком, Маркитанов ухватился за острый камень, подтянулся, нащупал ногой уступчик, поставил в него носок, вновь нащупал уступчик, уперся прикладом, вытянул вперед руку, уцепился. Выпрямился. Переступил. Поставил стопу на небольшой порожек, поднялся, вцепившись пальцами в трещину, и, наконец, взобрался на относительно пологий склон. Подал руку тяжело дышавшему Калинину. И вытащил к себе.
– Жди следующего, – приказал Маркитанов и поспешил вверх, стремясь как можно быстрее выбраться на вершину лежавшего перед ними хребта. А в речное русло один за другим начали спускаться разведчики. Когда они все поднялись из узкой расщелины и взошли на хребет, прапорщику, вспомнившему выходку рядового Калинина, невольно подумалось, что, возможно, и он когда-то был точно таким же наивным «чукотским юношей».
«Ничего, – рассуждал Маркитанов, оглядывая строй идущих цепью разведчиков, – скоро вы, ребята, привыкнете, поймете жизнь и перестанете замечать эту порой яркую, а порой и мрачную, но одинаково впечатляющую красоту чеченского леса. Леса, излишне часто таившего в себе боль и страдание».
Колючая природа этих мест, природа, натерпевшаяся от войны не меньше, а может быть, и больше людей, жила своей собственной тревожной жизнью. А продолжающая выполнение боевого задания разведывательная группа специального назначения начала очередной изматывающий спуск.
Долгожданный отдых пришел с первыми сумерками, когда разведчики наконец вышли по заданным координатам, и командир группы отдал приказ об устройстве засады.
– Мину установили? – Маркитанов привычно обходил тройки.
– Да, – прошептал «сидевший на фишке» старший головной тройки рядовой Капустин. Второй, находившийся в охранении разведчик Константин Калинин, сидел чуть поодаль, укрывшись за вывороченным корнем упавшего дерева.
– Сектора распределили? – продолжал допытываться Дмитрий.
– Так точно, – послышалось едва уловимое.
– Добро, – так же тихо похвалил Маркитанов и отправился дальше.
– Костян, Костян, – позвал Капустин, как только фигура прапорщика скрылась в полутьме вечера.
– Че те? – привычно недовольно и оттого излишне громко отозвался Калинин.
– Тише ты, – шикнул на него старший тройки, – сектор себе определи.
– Чего? – недослышав, переспросил Костя.
– Сектор обстрела себе определи, а то следующий раз придет, – Капустин кивнул в сторону скрывшегося замкомгруппы, – спросит и по башке надает.
– Понял, не дурак, – отозвался Калинин, мысленно отмечая едва угадываемые во тьме ориентиры. То, что третий в тройке спал и никак не мог подгадать себе сектор стрельбы, они как-то не подумали.
Ночь сгустилась. Несмотря на еще раннее время, хотелось спать. Возможно, сказывалась усталость, а может, так влиял свежий, насыщенный кислородом воздух.
– Костян! – снова позвал Капустин.
– Чего тебе? – Калинин пошевелился, поворачиваясь к говорившему левым ухом.
– Спать хочешь? – Капустин зевнул.
– Да так… – неопределенно отозвался Костя.
– Покараулишь? – попросил Валерка, глаза которого, сколь он ни пыжился, самопроизвольно смыкались. – А я покемарю, лады?
– Лады, – с неохотой согласился Костян, который и сам изо всех сил боролся с подступающим сном.
А Валерка, обрадованный согласием товарища, поплотнее завернулся в плащ-палатку, прилег поудобнее на коврике, подтянул под себя автомат и мгновенно уснул. Снилась ему всякая чепуха, которую ни вспомнить, ни рассказать. А оставшийся на охране Костя сидел, сидел и только на одну минуточку прикрыл глаза…
Вепрь, огромный, черный с проседью кабан, второй после медведя хозяин этих мест, не боящийся ни волков, ни шакалов, неспешно ковыряя пятачком землю, двигался туда, где, по его мнению, должно было находиться нечто вкусное. Сильно ослабевший с вечера, но все еще витавший по лесу ветерок донес до него знакомый человеческий дух и часто сопутствующий ему запах каши. Человека он боялся и предпочитал обходить стороной, но каша манила. А он был слишком опытен, чтобы попасть к человеку в руки. Вепрь помнил: человек очень шумен, и не сомневался, что стоит только прислушаться, и он поймет, здесь ли еще люди или ушли дальше. Он шел и слушал. Слушал, нюхал и ступал дальше. Чем ближе становился запах, тем сильнее ускорял он свои шаги. Последние метры зверь буквально летел…
– Что это? – взревел Валерка, когда нечто огромное, наступив ему на ногу, метнулось в сторону.
– Ай, ай, ай, – приглушенно заорал уснувший, но по-прежнему сидевший Костя, когда подслеповатый зверь с разбегу ударил его грудью, свалил на землю и, наступив копытом на плечо, не разбирая дороги побежал дальше, одну за одной будоража рассевшиеся по периметру тройки.
– Что за… – схватив автомат, начал было материться проснувшийся от суматохи капитан Синицын, когда огромная черная тень пронеслась прямо перед его носом. – Кабан, блин, – сразу догадался он, и топот копыт, уносящийся в ночь, подтвердил это предположение. – Вот ведь… зверь-то. А шуму-то сколько! Бубликов, ко мне!
– Я, есть! – отозвался дежуривший по связи радист Игорь Бубликов.
– Пробегись по тройкам, – капитан поправил сползшую разгрузку, – пусть угомонятся.
– Понял, – отозвался радист, скрываясь в ночи. Вслед за его уходом звуки суеты быстро начали затихать, и вскоре над местом засады вновь стояла первозданная тишина. Лишь над кронами деревьев ухала ищущая добычу сова.
Увы или по счастью, но «пришествие» кабана, вызвавшее всеобщий переполох и в значительной мере приведшее к повышению бдительности, было единственным событием, случившимся в этой ночи. До самого рассвета спящих не было. Все чего-то ждали. Но противник до утра так и не появился. Впрочем, и позже тоже.
– Товарищ прапорщик, – зашептал Бубликов, подобравшись к лежавшему в кустарнике Маркитанову. Солнце поднялось довольно высоко, а команды на выступление все не было. – Вас к командиру.
– Понял, – лениво отозвался Дмитрий, из чего было совершенно непонятно, собирается ли он идти или будет дожидаться, когда вызывающий появится сам.
