Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки - Острецов Виктор Митрофанович
И вопрос — так кто же строил? Кто все это охранял? Кто защищал? -как-то повисал в воздухе. Даже если вы возьмете, к примеру, ныне прославленных эмигрантов, вроде Солоневича или Ильина, то и у них вы не найдете ответа на этот простейший вопрос. Вы обнаружите, что И. Ильин ненавидел монархистов-черносотенцев и написал о них целую серию пасквилей. Но он и вообще избегал ответа на вопрос об охранителях и созидателях Самодержавного государства. Кто читал Солоневича, тот помнит, что в работе «Великая ложь февраля» самым правым у него оказывается почему-то Гучков, что совсем нелепо.
Короче говоря, увидев, что к 1990 году библиография этого вопроса в исторической науке практически отсутствует, я почувствовал себя оскорбленным просто как русский человек. Что же, все эти академики, профессора, доктора наук только тем и занимаются, думалось мне, что льют помои на историческую Россию, плодами трудов которой, плодами духовными, они и сами живут? Неужели так и не найдется ни денег, ни издательства, ни людей, чтобы заняться серьезно и доброжелательно этим вопросом? И когда стало ясно, что нет, не найдется, тогда только, осознавая свою неподготовленность, но думая, что лучше что-нибудь, чем ничего, я и занялся всерьез этой темой. К тому же, в этом вопросе нужно иметь созвучие и мыслей, и чувств с теми, кто был назван черносотенцами и кто мученически погиб за Русскую землю, за нас, ныне живущих, кто именно потому стал черносотенцем, будучи рабочим, врачом, инженером, крестьянином, министром или губернатором, что прекрасно предвидел наш сегодняшний день, в котором мы прозябаем. Эти люди знали, что дело их проиграно, что «демократ» торжествует, но жить под властью этого торжествующего хама тем людям было невмоготу. Это — одно соображение. Другое: эти люди отличались умом, талантом, и их творчество — это наше наследие. Не то, которое издается в Англии, а что лежит, как святыня, под спудом.
Эти мысли и заставили меня заняться историей черносотенцев. Что такое память сердца? Это и личные воспоминания, но это и память истории своего народа. Так психологически соединились личные переживания с нашей скорбной и величественной историей. Возможно, материал о черносотенцах войдет в следующий том.
Что касается темы масонства и его влияния на нашу жизнь, чему посвящается эта книга, то она находится в исторической связи с темой черносотенства, то есть последовательного проведения в жизнь людей начал православия и утверждения исторических и самобытных основ общественной и государственной жизни.
Враг этих начал — масонство с его пантеизмом, оккультизмом, каббалой. Два полюса. Что касается эмоциональной стороны, всегда важной в осмыслении истории своей страны, то о ней я поведал выше.
Прекрасно осознавая имеющиеся недостатки в компоновке материала и его оформлении, я, тем не менее надеюсь, что достоинства этого издания в своей содержательной части превышают его недостатки. Поскольку очерки выходили в разных изданиях и затрагивают зачастую сходные темы, то встречающиеся иногда повторения сюжетов неизбежны. Более того, эти повторения помогают осветить ту или иную тему с разных сторон. Сочувственное отношение к моим работам читателей и знакомых послужило непосредственным поводом к публикации этой книги. Конечно, без материальной и моральной поддержки близких лиц она не могла бы увидеть свет, и я выражаю им свою благодарность.
23 февраля 1998
ПРЕДИСЛОВИЕ
Как ни покажется странным, но в нашей литературе вовсе не существует работ, посвященных рассмотрению вопроса о влиянии такого огромного в политическом, религиозном и культурном смысле явления как масонство на формирование всей современной культуры, или хотя бы на какие-то отдельные ее стороны. В сущности, нет даже постановки и самой проблематики. Это загадочная фигура умолчания, касающаяся быть может самого главного и существенного для нашего сознания вопроса, сама по себе очень показательна и красноречива. В современной идеологии, или, лучше сказать, в идеологии современности, идеологии нового времени, слово «культура» занимает главенствующее положение. В это понятие включают все — и науку, и литературу, и традиции, и все религии и прочее и прочее. Выше культуры нет ничего в современном мире. Таким образом. культура стала всеобщей, высшей и единой религией, о которой некогда мечтали поколения утопистов, талмудистов, «просветителей» всех мастей и оттенков.
Отсутствие работ по теме «масонство и культура» в общем-то свидетельствует о желании скрыть корни нашей нынешней, мирской культуры и желании выдать ее за нечто «объективное», то есть как бы упавшее к нам с неба, как результат «объективного» хода истории. Надо заметить, что в собственно масонской литературе, то есть литературе, которая издается в больших количествах масонскими объединениями в Западной Европе для своих членов, эти вопросы влияния масонства на самые различные стороны культуры постоянно разрабатываются и являются ее постоянной темой. Но на страницы обшей, внемасонской литературы те же самые вопросы почему-то не выносятся, или выносятся крайне редко. То где-то на Западе появится работа, посвященная влиянию розенкрейцерской каббалистики на научные открытия, то работа, посвященная влиянию масонства с его оккультизмом на романтизм, то влиянию масонской идеологии на парковую архитектуру, или на творчество Моцарта или Вагнера. Но все это, опять же, не на русском языке. И все это делается не нашими отечественными исследователями.
Нельзя сказать, чтобы факт влияния масонства на отдельные стороны культурного процесса не был бы вовсе отмечен нашими отечественными исследователями. Если мы, обладая хоть какими бы то ни было логическими способностями, захотим сделать в поставленной проблеме общий вывод, то он будет нами сделан безошибочно, исходя как раз из отдельных исследований по истории нашей литературы и всего нашего «просветительства». Если мы, например, встречаем авторитетные утверждения, что «доктрина масонства оказала самое существенное влияние на всю просветительскую деятельность Новикова и его соратников», а, с другой стороны, мы видим, что эта «просветительская» деятельность легла в основу всей нашей нынешней идеологии культуры, то нам уже не надо ломать себе сильно голову, чтобы понять общие связи культуры, в которой мы живем и масонства как такового с его идеологией, с его доктриной, о которой мы пока еще, «почему-то», в сущности, ничего не знаем.
Когда-то Екатерина II определила книгу Радищева, как выражение масонства, мартинизма. Между тем, книгу Радищева проходят уже не одно поколение юношей в наших школах, понятно, не случайно. Действительно, если развернуть идеи этой книги, выразить их в ясных формулах мысли, то не трудно увидеть, что и вся наша нынешняя культура, ее идеология, есть выражение тех же идей. Понятно, не случайно и то, что и Новикову и Радищеву до сей поры посвящается такое огромное количество работ. В них видят родоначальников «просветительства», легшего в основу идеологии нашей современной культуры. И, конечно, в этом вопросе исследователи не ошибаются. Но в свою очередь мы знаем, что оба деятеля нашей культуры выражали идеи масонства. Оба не были оригинальными мыслителями, а скорее медиумами западноевропейских идей «просветительства», вышедших из недр масонских лож.
Таким образом, логически, несложно любому из нас, чисто логическим путем вывести для себя заключение о решающем влиянии масонства на идеологию нашей нынешней культуры. Конечно, затруднение встречается в попытках увидеть суть доктрины и масонства и нашей культуры во всей исторической конкретности. Логическая догадка поэтому остается лишь логической догадкой. Но тогда кажется странным факт того, что исследователи, историки и литературоведы, имя коим легион, тратя столько сил на разработку частных вопросов, оставляют в стороне главный вопрос о сути нашей культуры, об историческом пути ее создания определенными силами и с определенной целью, во имя осуществления определенной идеологам.
