Самый лучший комсомолец. Том 6 - Смолин Павел (электронные книги бесплатно TXT, FB2) 📗
– Сохранение укладов, отличных от капитализма, в мировых границах капиталистического строя может быть понято не только как неполное осуществление прогрессивных тенденций капитализма, но и как проявление консервативных тенденций того же самого капиталистического строя. Наличие в конце капиталистической эпохи отсталых в экономическом и многоукладных в социальном отношении стран – есть особое периферийное проявление самих универсальных законов капитала, – выкатил он заключение.
– А вот это уже очень удобно, процитирую вас при случае, – с улыбкой пообещал я.
– Плох тот ученый, который не любит цитируемость, – улыбнулся он в ответ. – Главное – вывод не забудь: в рамках ставшей на ноги мировой капиталистической системы устранение отсталых форм производства и борьба с воспроизводством докапиталистических форм суть задачи уже не буржуазные или буржуазно-демократические, а антибуржуазные.
– Наши враги и диссиденты любят рассказывать о том, как глупо тратить народные деньги на помощь условной Африке, – кивнул я. – Мол, из первобытно-общинного строя сразу в социализм не прыгнешь.
– О том и речь! – одобрил Крылов. – Если не «прыгнут» в социализм – останутся в своих пережитках навсегда, потому что буржуазия не видит перспектив в постройке неграм школ, ПТУ и заводов – вложений много, проще разместить производства там, где все вышеупомянутое уже есть. А мы за век-другой товарищам неграм и классовое сознание привьем, и лучшее в мире образование дадим, и вместе на могиле капитализма спляшем.
– Обязательно, Владимир Васильевич! – пообещал я, отставил пустую тарелку из-под гречки с сосисками и поднялся на ноги. – Пора нам.
– Интуриста встречать – задачи сложная, – стебанулся он, пожимая руку.
– Далеки они от осознания природы производительных сил, – сымитировал я грустный вздох. – Но ничего – перевоспитаем.
Глава 3
Выслушав меня за кулисами актового зала (спрятался тут чтобы народу собираться не мешать) и совсем не удивившись новости, Оля пожала плечами:
– Леннон так Леннон. Тоже мне важный гость.
В школьной форме с белыми бантиками выглядит очень мило.
– Я больше за невесту Кима переживаю – папа просил с ней немножко подружиться, и я боюсь не справиться, – призналась она.
Зря – Кимовой молодой невесте дружба с моей главной протеже (потому что все видят, кто проект, а кто – всамделишная подружка) нужна гораздо сильнее, чем самой Оле – несмотря на молодость, тщательно отобранная и подготовленная корейская жена знает о подковерной возне несоизмеримо больше певицы с папой-КГБшником, и будет стараться закрепиться рядом с Юрой изо всех сил, в том числе через общение с моим ближайшим окружением женского пола.
– Не волнуйся, сейчас Леннона примем-выгоним, и я тебе помогу план придумать, – пообещал я.
– Помоги! – обрадованно разрешила она.
– А пока мне твоя помощь нужна, – добавил я. – На запись телеконцерта сходить, потанцевать.
– То же мне «помощь»! – фыркнула она. – «Феофан»?
– Они, – подтвердил я.
– Мы на танцах проверили позавчера, как ты просил, – поведала она. – Ребятам понравилось.
– Это хорошо, – улыбнулся я подружке. – Затанцевали тебя?
– Уже не зовут, – хихикнула она. – Всем сердца разбила и на осколках попрыгала.
– Прямо попрыгала? – подыграл я.
– Нет конечно, – призналась она. – Просто сказала, что не танцую и не беру подарки. Сама зато ребятам кучу всего надарила и еще подарю – у меня много.
– Когда много – делиться правильно, – одобрил я коммунистические подружкины порывы.
Тут со стороны сцены раздался голос директора:
– Ну что, вроде все собрались?
Ответом ему был утвердительный гул.
– Пора! – заявил я.
Оля пошла к выходу в зрительный зал, а я – на сцену. Народ привычно откликнулся на мое появление свистом и аплодисментами – все Сережку любят, но сверстники и пенсионеры – особенно! Приветливо махая руками, подошел к микрофону – директор уже успел сместиться в первый ряд, освободив мне местечко. Я тут не впервой, процесс отлажен как надо.
– Привет, ребята, извините, что после уроков задержал, – первым делом повинился я.
Свободное время же тратят на мои планы.
Добрые и пассионарные Советские дети ответили утешительным гулом.
– Дело у меня к вам, – сняв микрофон со стойки, уселся на край сцены, как бы подчеркивая неформальность встречи. – Поможете?
Коллектив всем видом выразил готовность за меня хоть в огонь. Хорошо, что такого нам не надо!
– Поднимите руки те, кто знает английскую группу «Битлз», – попросил я.
Где-то две трети.
– А английского певца Джона Леннона?
Где-то треть.
– А теперь поднимите руки те, кому «Битлз» нравится.
Рук в воздухе не осталось.
– А почему не нравится? – удивился я.
Первым руку поднял в поисках права на ответ десятиклассник Сеня. Не обломавшись слезть со сцены, с микрофоном добрался до оратора. Провод мешает, блин.
– У меня старший брат все время «Битлз» слушает, – поведал Сеня. – Заколебал – уже даже я все наизусть выучил, с рождения-то эту муть слушать.
Мы с народом заржали, и я передал микрофон девятикласснице Любе из четвертого ряда.
– Мне раньше нравилось, а потом по телевизору передачу показали, с переводом главных шлягеров, это же полная чушь! Зачем слушать музыку, в которой нет смысла? Про любовь разве что – но у тебя песни про любовь лучше получаются! – покраснев щечками, отвесила она мне комплимент.
– Спасибо, – поблагодарил я под хохот зала. – Короче понятно – «Битлз» вам не нравятся, – по пути к сцене подвел итог.
– А тебе? – заинтересовался директор.
– И мне не нравится, – подтвердил я. – Но завтра нам с вами нужно будет привести английского певца Джона Леннона сюда, – указал на сцену под ногами. – Задать вопросы, немножко спеть – Сеня, бахнешь?
– Бахну! – гоготнул он. – Стоп! – опомнился. – Живой «битл» – здесь?!
– А чего ты удивляешься? – спросила Оля.
– Не шучу! – подтвердил я. – Вопросы ваши классные руководители распределят после этой встречи, – добавил инструкций. – А если товарищ Леннон будет задавать ответные – отвечать нужно честно и спокойно. Хотите ругать – ругайте, но так, чтобы не сильно обиделся.
– Срежу! – важно пообещал Сеня.
– Я тебе оценку за поведение срежу, Сидоров! – одернул его директор к веселью остальных. – Не позорь страну – мы народ хлебосольный и культурный, туристов не обижаем.
– Спасибо, Андрей Андреевич, – поблагодарил я директора. – И спасибо вам, ребята. Увидимся!
И свалил за кулисы под разочарованное «что, уже всё?!».
– Почему ты уверен, что Леннон согласится таскаться за тобой по студиям, школам, кружкам и заводам? – спросила встретившая меня здесь Вилка.
– Это что, недоверие? – ужаснулся я.
– Это вопрос, – улыбнулась она.
– Тогда ладно, – смирился я, направляясь к выходу – нужно успеть свалить, пока ребята заняты. – Сам факт того, что он едет в СССР, чего ему раньше и в голову не приходило, говорит о том, насколько его угнетает «фактор Ткачева». Топ-5 мировых чартов оккупирован нашими артистами, остальным приходится натурально воевать за места пониже. А у него альбом сольный скоро выходит.
– Боится? – хмыкнула Виталина.
– Возможно, – кивнул я. – Далее – в папочке мы с тобой прочитали о том, как грустно бедняжке-Джону от того, что в детстве его не любила мама и насколько сильно он занят поисками душевного покоя и борьбой с экзистенциальной пустотой. Еще его сильно печалит бессилие – ты вроде популярней Иисуса, каждое твое слово ловят миллионы людей, а мир что-то нифига несмотря на все потуги конкретной творческой единицы не меняется. Что из этого следует?
– Певцы мир не меняют, – пожала плечами Виталина. – Ошибиться легко – когда видишь перед собой полный стадион, кажется, что мир меняется прямо здесь и сейчас – вон сколько сторонников мира во всем мире. Но это – ничто по сравнению с глобальным противостоянием социально-экономических базисов и интересами капиталистических элит.
