Эхо смерти - Робертс Нора (читать хорошую книгу .txt) 📗
– Причем неоднократно, по словам доктора. Возможно, изнасиловал ее в самом начале, чтобы показать мужу, что настроен серьезно. Угрожал, что сделает это снова, убьет ее. Заставил ее раздеться.
Она жестом показала на платье.
– На нем есть кровь, возможно, из порезов или из раны, но оно не разорвано. Преступник не стал его срывать или разрезать ножом. Наверное, подошел к связанному мужу, приставил ему нож к горлу. Сказал: «Раздевайся, или я перережу ему глотку». Привязал ее к кровати. Женщина не сопротивлялась, поэтому на ее теле нет характерных ран. Когда насилуют, жертва пусть слабо, но отбивается, царапается. Судя по ссадинам на запястьях и лодыжках, она пыталась высвободиться, по крайней мере, вначале.
Ева осмотрела кровать, попыталась представить, что произошло.
– Вероятно, потом преступник обошел дом, взял какие-то вещи: все, что попалось на глаза. Наглый ублюдок. Вернулся, опять изнасиловал женщину. Продолжил избиение, еще раз изнасиловал. Страцца сумел сломать стул, бросился на преступника. У Страццы синяки на костяшках пальцев, кожа не содрана, но, похоже, пару ударов он все-таки нанес. Наверное, женщина потеряла сознание во время изнасилования, и преступник ее развязал, а когда мужчины схватились врукопашную, пришла в себя и попыталась помочь мужу или убежать. Ее ударили, она упала и ударилась головой об изножье кровати, вот здесь, об угол. Снова потеряла сознание. Убийца схватил вазу, ударил Страццу по голове, оглушил. Когда Страцца упал, убийца его прикончил.
Сам Рорк не обратил внимания на изножье: вокруг было слишком много крови, целые лужи, пятна, брызги.
– Только его одного. Почему не убил обоих? – требовательно спросил он.
– Да, странно. Я бы так… – Ева осеклась на полуслове. – Жестокий мерзавец по идее должен был убить. Возможно, это его первое убийство. Очень неаккуратное и явно спонтанное.
Подол роскошного платья Евы был испачкан кровью, когда она выпрямилась и показала на труп.
– Я имею в виду, Страцца посмел напасть на него.
– Какова наглость! – подхватил Рорк.
– Вот именно. Он напал и заслуживает смерти. А женщина? Преступник сделал все, что хотел, и потерял к ней интерес. Потому и не стал добивать. Когда мы ее нашли, с момента убийства Страццы прошло минут сорок. Сперва она лежала без сознания, потом бродила по улице в состоянии шока. У убийцы было достаточно времени, чтобы забрать свои игрушки и пойти домой.
Ева замолчала, уперев руки в бока, оглядела комнату.
– Это первичный анализ места преступления. Две жертвы. Возможно, события происходили в другом порядке, но я все равно считаю, что преступник не планировал убийство, иначе Дафны Страццы не было бы в живых.
– Согласен.
– Или он счел ее мертвой. Увидел, что она в отключке, голова в крови, слегка запаниковал, схватил добычу и был таков.
– В любом случае садист.
– Само собой. Возможно, убил он впервые, но все остальное уже проделывал. Будем искать в этом направлении.
Раздался звонок в дверь, и Рорк повернул голову.
– Пойду посмотрю, что там: твоя одежда или твои коллеги, – сказал он.
– Если это Пибоди, пошли ее сюда, а Макнаб пусть займется электроникой.
Оставшись в одиночестве, Ева еще раз медленно оглядела комнату, расположение мебели, труп, предполагаемое орудие убийства, женское платье и белье на полу. Затем направилась было к гардеробной Страццы, однако услышала на лестнице знакомую тяжелую поступь зимних ботинок Пибоди и короткий восторженный вопль.
Ева поставила орудие убийства на свой рабочий чемоданчик и только закатила глаза, как послышалось не менее восторженное продолжение.
– Туфли! Пресвятые каблуки, туфли на шпильках!
– Заткнись, Пибоди!
Не желая затыкаться, Пибоди восхищенно причмокнула и вошла, держа в руке Евину туфлю так, словно это величайшая ценность.
– Они невообразимо прекрасны!
Пибоди была вся в розовом – розовое пальто, розовые полоски на шапке, розовые ботинки с меховой оторочкой. Даже квадратное лицо порозовело от благоговения.
– Положи чертову туфлю! Это моя одежда?
– Что? Ах, да, мы как раз подошли к дому, когда водитель остановился…
Пибоди отвела взгляд от блестящей туфельки, посмотрела на Еву и снова восторженно взвизгнула.
– Платье!
– Заткнись! – повторила Ева, выхватывая из другой руки Пибоди дорожную сумку с одеждой.
– О, да оно великолепно! Сама сексигантность!
– Это всего лишь платье, а такого слова нет.
– Сексуальная элегантность. Оно все такое… Ой, у тебя подол в крови и еще в чем-то. А вот еще кровь… Ничего, в хорошей химчистке все ототрут.
– Непременно. Этим сейчас и займусь. А труп может и подождать.
– Просто…
Пибоди замолкла на полуслове, сосредоточившись на мертвом теле и расталкивая своего внутреннего копа.
– А вот ему уже не придется переживать из-за химчистки. Он же был врачом, да? В этот раз исцелиться самому у него точно не выйдет. Есть новости о его жене?
– Пока нет, позже узнаем. Я предупредила чистильщиков и морг. Время смерти и предполагаемая причина уже известны. Займись этой комнатой, а я пойду в ванную, переоденусь.
Закрывшись в изысканной бело-золотой ванной, Ева сняла платье и сразу же почувствовала облегчение. В сумке нашлось все необходимое. Ева отогнала от себя мысль о том, как Соммерсет выбирает и аккуратно складывает ее исподнее (так и спятить недолго!), натянула белье, потом мягкие шерстяные брюки (слава богу, черные), бледно-серый свитер, кобуру, грубые черные ботинки и черный жакет с едва заметными серыми полосками.
Дворецкий положил в сумку футляры для драгоценностей, и Ева сняла украшения, с трудом разобравшись, что куда класть. Про кобуру на лодыжке он тоже не забыл. Затягивая ремни, Ева мысленно отдала ему должное.
Оставалось надеть пальто, шапку со снежинкой, теперь нежно любимую, шарф с черными, серыми и красными полосами (Еве вполне хватило бы красных) и безумно дорогие перчатки с мехом, которые она постоянно теряла.
Вновь почувствовав себя в своей тарелке, Ева расправила плечи, взглянула в искусно обрамленное зеркало над длинной раковиной.
– Черт!
Она сменила удручающе нарядную одежду, однако лицо все еще было накрашено для бала-маскарада, что явно не подходило порядочному копу.
Схватив сумку, Ева вышла из ванной.
– Пибоди!
– Да, сэр!
Пибоди высунула голову из гардеробной Энтони Страццы.
– У тебя есть с собой косметика? Ну, знаешь, такая штука, которой можно стереть вот это все?
Для наглядности Ева обвела контур лица пальцем.
– Лосьон для лица? Средство для снятия макияжа? С собой нет.
– Черт, черт, черт!
– Ты прекрасно выглядишь.
– Ну да, я же только об этом и думаю.
– Ты по-прежнему неимоверно крутая. И цвет помады только подчеркивает твою крутость.
– Ерунда!
По собственному опыту Ева знала, что обычное мыло и вода просто размажут макияж, сделав лицо похожим на огромный синяк, и потому решила оставить все как есть.
Она хотела было запихнуть туфли в сумку, но Пибоди коршуном кинулась к ней.
– Их нельзя бросать как попало! У тебя разве нет пыльников для обуви? Я лучше сама их уложу! Дай сюда! Похоже, у доктора Страццы было обсессивно-компульсивное расстройство.
– С чего ты взяла?
– Взгляни на его гардеробную. Там идеальный порядок. Одних белых рубашек штук шестьдесят, причем абсолютно одинаковых. Белые рубашки, черные, коричневых меньше. Черные брюки, черные костюмы, серые костюмы. Никаких ярких цветов. Все в безукоризненном состоянии, – продолжила Пибоди, укладывая туфли сперва в специальные мешочки, а потом в сумку. – Одежда аккуратно развешана. В шкафу есть повседневная и спортивная одежда, при ее выборе доктор снизошел до темно-синего цвета. Абсолютно все вещи тщательно сложены и лежат на своих местах, даже белье и носки. Ах да, манжеты всех рубашек, даже повседневных, украшены его монограммой. Две пары белых кроссовок, две пары точно таких же черных, и те и другие новые. Все остальное – строгие классические туфли черного цвета. Около пятидесяти пар. Каждая вещь занесена в компьютер, причем там указано не только когда ее надевали в последний раз, но и место и дата покупки. Всей одежде и обуви не больше года.
