Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя - Синицин Игорь Елисеевич (читать книги txt) 📗
Андропов устало закрыл глаза, и я понял, что у него начались какие-то неприятности с Брежневым. Посидев так минуту, Юрий Владимирович снова открыл глаза. Теперь они у него снова задорно блестели.
– Ну ладно, – сказал он. – Продолжай писать свои соображения, как ты делал это раньше. Но это будет только для меня. Поэтому извини, если я не буду их высказывать на политбюро и подчеркивать карандашами… И сам осторожнее выделяй главное во всех документах ЦК, особенно синим карандашом… А то глупость некоторых наших бояр становится слишком видна…
Я понял, что общий отдел и Черненко, видимо, обнаружили какую-то мою промашку, слишком откровенное неприятие дурацких предложений партаппарата, и донесли об этом Андропову.
Юрий Владимирович подтвердил мои подозрения.
– Иногда ты бываешь чересчур прямолинеен и не учитываешь всех тонкостей аппаратных интриг на Старой площади. Поэтому будь осторожнее, когда обрабатываешь документы ЦК, – еще раз посоветовал он.
О том, что именно в начале 1977 года «днепропетровская мафия» начала свою первую атаку на Андропова и к середине того же года Юрий Владимирович оказался на грани удаления его Брежневым из политбюро и из Комитета госбезопасности, я узнал от самого Юрия Владимировича только несколько месяцев спустя.
В начале 1977 года Брежнев серьезно и надолго заболел. Я видел его как-то проходящим в Кремле мимо меня и отшатнулся не только, чтобы пропустить генсека. В одном метре от меня механически прошагал манекен с пустыми глазами, отвисшей челюстью и покачивающийся так, что его охранники все время были настороже – нельзя дать публично упасть генеральному… Веющий мертвечиной восковой цвет лица и рук Брежнева дополняли стандартный образ вождя СССР, каким его можно было видеть в Музее мадам Тюссо или Мавзолее Ленина.
Ближайшие друзья и соратники Брежнева по Днепропетровску и Молдавии, в том числе Черненко, Кириленко, Тихонов, Щелоков, Цинев, весьма забеспокоились. Самым реальным соперником Леонида Ильича на главный пост в Кремле оставался в 1977 году 74-летний, но крепкий и энергичный формальный глава СССР – Председатель Президиума Верховного Совета Николай Викторович Подгорный. Среди немногих он был с Брежневым на «ты», держался довольно независимо от генсека. По слухам, он перетащил под свое влияние главный резерв Брежнева – украинскую парторганизацию. К тому же на фоне недугов Брежнева он совершил весной 1977 года «президентскую» поездку по странам Африки, где демонстрировал здоровье, напор и частичную независимость от директив политбюро относительно его речей и маршрута.
Клевреты Брежнева связали «волюнтаристское» поведение Подгорного в этой поездке, привлекшее внимание западной прессы и московских деятелей, которые получали рефераты этой прессы от своих помощников и аппаратов, с имевшей якобы место поддержкой Подгорного Андроповым. Разумеется, Андропов был и оставался верным Брежневу, однако в аппаратных играх слухи иногда становятся достовернее реальной ситуации. Андропов стал в глазах днепропетровцев слишком сильным, особенно если он сблокируется с Подгорным, и его кое-кому хотелось «укоротить», разумеется политически, на голову, которая слишком возвышалась над кремлевскими карликами.
Я думаю, что Юрия Владимировича в большой политике спасло только то, что к этому времени он установил тесные дружеские связи с министром обороны Дмитрием Федоровичем Устиновым и министром иностранных дел Андреем Андреевичем Громыко. Этот триумвират, который окончательно оформился к началу 1978 года, фактически за полгода до этого стал оказывать решающее влияние на секретариат ЦК и политбюро. Суслов, активно враждовавший с Кириленко, вторым претендентом от днепропетровцев на власть после Брежнева, также исподтишка поддерживал Андропова. Но угроза удаления Юрия Владимировича из политбюро и КГБ, на мой взгляд, с середины до конца 1977 года все-таки оставалась вполне реальной.
Как я понял из протоколов заседаний политбюро за второе полугодие 1977 года, Юрий Владимирович вообще перестал выступать по обычным вопросам повестки дня. Ссылки на его замечания и предложения делались только по поводу решений «за повесткой дня», которые проходили вне протоколов, по разделу «особая папка».
На мой взгляд, именно к этому периоду его жизни Юрий Владимирович сильно изменился. Возможно, он был напуган 1977 годом, как когда-то 1950-м, то есть годом «ленинградского дела», могущего поставить точку не только в его политической карьере, но и самой жизни. Теперь самое большее, что ему угрожало, – изгнание на пенсию или послом в какую-либо страну, как произошло это, например, с Кириллом Трофимовичем Мазуровым, не принадлежавшим к брежневской клике.
Андропов перестал часто шутить, как делал он это с удовольствием до 1977 года. Его глаза за толстыми стеклами очков уже не блестели таким энергичным блеском, как раньше. Даже со своими ближайшими сотрудниками и зампредами Юрий Владимирович стал суше и официальнее. Видимо, опасность потерять все сконцентрировала его волю в кулак, и он именно в это время решил начать серьезную борьбу за власть, поскольку Брежнев угасал на глазах, а деятелей, могущих поднять страну и вывести ее из застоя, перераставшего в кризис, ни он, ни его друзья Устинов и Громыко в политбюро не видели…
На тесные отношения Юрия Владимировича с Андреем Андреевичем не смог повлиять даже вопиющий факт измены близкого сотрудника Громыко, представителя СССР в ООН Шевченко. Резидентура КГБ в Нью-Йорке неоднократно предупреждала Андропова, а через него – и Громыко о том, что близкий друг семьи Андрея Андреевича, высокопоставленный чиновник МИДа, по-видимому, связан с американскими спецслужбами. Громыко только отмахивался от этой информации, а Юрий Владимирович, возможно, приберегал ее на «черный день», чтобы обеспечить поддержку Громыко в нужный момент. Во всяком случае, когда Шевченко сбежал к американцам, Андропов не раздул из этого скандал, а всячески пытался приглушить произошедшее. Конечно, Громыко остался благодарен ему за это и поддерживал, в свою очередь, Андропова во всех его начинаниях как местного, так и глобального характера, которые проходили через политбюро.
Тогда мне казалось, что это благо для страны, у которой наконец-то появились энергичные и квалифицированные руководители. Теперь же, анализируя историю двух последних десятилетий СССР с позиций сегодняшнего дня, можно сделать вывод, что триумвират Андропов – Устинов – Громыко не принес стране счастья.
Устинов, профессиональный оборонщик со сталинских времен, был фанатиком вооружения, довооружения и перевооружения Вооруженных сил Советского Союза новейшей техникой. Как политик и руководитель промышленности он сформировался в 40-х и 50-х годах военной и послевоенной гонки вооружений в мире, основанной на тотальном использовании материальных и интеллектуальных ресурсов для нужд обороны и ядерного противостояния. Полуголодное и нищее существование большинства народа, недостаток современного жилья его, видимо, не волновали. Он сам жил почти по-спартански, как комсомольцы 20-х годов, и заставлял так жить свою семью. Он был лично честен, как и Андропов. Но под его руководством, вкупе с оборонкой, армия пожирала до 80 процентов валового национального продукта. Страна нищала, гражданские отрасли промышленности разрушались, сельское хозяйство экономически проваливалось, хотя почти ежегодно происходило списание государством огромных долгов колхозов и совхозов. Социальная сфера, жилищно-коммунальное хозяйство, медицина и казенная культура постепенно хирели, не получая достаточного финансирования. Стагнировались наука и образование. Развивалось только то, что было хоть в какой-то степени связано с военным делом.
Андропов со своей стороны поддерживал во всех начинаниях Устинова, укреплял режим секретности в оборонной сфере, через возможности внешней разведки способствовал получению конфиденциальной научно-технической информации и дезинформации, подстегивающей гонку вооружений. ПГУ и его люди, наряду с разведчиками ГРУ, добывали агентурным путем горы военных технологий из стран НАТО, образцы новых материалов и многое другое. Но главным детищем Юрия Владимировича была политическая разведка. К сожалению, ее курс под общим руководством Андропова, не без влияния Устинова и в конкретном исполнении его ближайшего многолетнего сотрудника Крючкова, вел не к разрядке, как в лучшие времена Хрущева и Брежнева, а к конфронтации и гонке вооружений. Вот интересные данные из документа КГБ, направленного в виде отчета в ЦК КПСС:
