Девадаси - Бекитт Лора (книга жизни TXT) 📗
— Да.
— Почему ты вернулся обратно?
Он пожал плечами.
— А куда мне было идти?
— Если ты попадешь в руки этих людей, что тебя ждет?
Он поднял глаза.
— Виселица. То же самое будет, если меня схватят англичане.
Девар не хотел, чтобы Амрита задавала этот вопрос, но она спросила:
— Зачем ты это сделал?
Она искренне пыталась понять и искала ответ в его глазах, но Девар отвел взор.
— Расскажи лучше, что случилось с тобой. Как ты оказалась в лагере для пленных?!
Амрита заговорила, и Девар молча выслушал ее рассказ о сыне раджи, о лагере, о Сандхии, об англичанах. Он не знал, что ответить. Он понимал, что ошибся во всем. Желал вернуться к прошлому, которого не существовало. На самом деле страдания простых людей были куда ближе его сердцу, чем заносчивость, презрительное равнодушие и алчность «высокородных».
Наконец он промолвил:
— Ты и впрямь «бессмертная»! Наверное, тебя охраняют боги. Быть может, нам удастся выбраться, хотя это и кажется невероятным.
— Почему?
— Насколько я понимаю, мы должны дойти до Калькутты. На корабль нам не сесть: у нас нет ни документов, ни денег. В джунглях хорошо прятаться, но по ним невозможно идти. А на дороге нам рано или поздно встретится отряд англичан или воинов Хайдара Али. Жители окрестных деревень побоятся дать нам укрытие.
Амрита посмотрела долгим внимательным взглядом.
— И все-таки ты считаешь, что должен отвести меня обратно в храм?
Он вздохнул и ответил:
— Это мой долг.
Глава VIII
Дочь
Тара и Камал приехали в Бишнупур рано утром, едва заря одела храм Шивы в нежно-розовые одежды. Темно-зеленые деревья аллеи, по которой они шли, были похожи на суровых стражников его красоты.
Тара всегда удивлялась тому, что храм, бесконечно преображаясь, не утрачивает величия чего-то древнего и вечного.
Молодая женщина перевела взгляд на мужа. По мере приближения к храму он шел все медленнее, будто чего-то боялся, в то время как в его взоре полыхал странный огонь. Она понимала: Камалу предстояло вернуться в детство и юность, но не так, как возвращаешься туда в воспоминаниях, с чувством возвышенной радости и легкой грусти. Путешествие в былое могло причинить ему боль.
Судьба подарила ее мужу другую жизнь, в которой он был по-своему счастлив, и все же Тара боялась, что он может почувствовать боль утраты, оттого что оставил в прошлом истину своего сердца.
Когда они собирались в поездку, она спросила:
— Ты бы хотел остаться в храме?
Камал удивился.
— Остаться? Зачем?
— Чтобы танцевать… как прежде.
— Это так же невозможно, как вернуть свою юность, — ответил Камал и прибавил: — Я рад, что все сложилось именно так, а не иначе, Тара. Мы ничего не утратили, напротив, многое обрели: другой мир, свободу, друг друга. И прежнее тоже осталось с нами: мы вновь служим Натарадже. И людям.
Тогда она успокоилась, но сейчас не удержалась и спросила:
— Ты не жалеешь?
Камал медленно повернулся и рассеянно посмотрел на жену, как будто только что вспомнил о том, что она идет рядом с ним.
— Нет. Вечны только боги — в человеческой жизни все по-другому. Мы меняемся, умираем и снова рождаемся, приходим и уходим. Выбираем другую судьбу. И в этом заключается наше счастье.
— Ты никогда не спрашивал, почему тогда, шесть лет назад, я увезла тебя в Калькутту, почему не обратилась за помощью в храм? — медленно произнесла Тара.
— Я догадался, — ответил Камал и улыбнулся, хотя в его глазах не было улыбки. — И я не в обиде. Жизнь храма — это ритуалы и… праздники. Не стоит огорчать бога зрелищем кровавых человеческих трагедий.
Они подошли к двум каменным стражникам, и Тара посмотрела на них как на старых и близких друзей.
Мужчина и женщина поприветствовали давних знакомых и вошли в ворота храма, туда, где прошли их детство и юность.
— Когда я думаю о том, что сейчас увижу Амриту, у меня замирает сердце! — промолвила Тара. — Все-таки я очень виновата перед ней!
— Ты позовешь ее с собой? — спросил Камал, глядя на жену проницательным взглядом.
— Да. Зачем ей оставаться в храме! Неужели она хочет, чтобы ее дочь сделалась девадаси? — с обычной горячностью заявила Тара.
— А ты подумала о том, где и с кем она будет жить?
— Амрита с дочерью могут поселиться у нас. Места хватит.
— Амрита не будет жить у нас, — сказал Камал.
— Почему?
Он усмехнулся.
— Потому что ты, звезда, замучаешь меня подозрениями и упреками!
Тара покраснела.
— Нет. Обещаю. Я думала, что Амрита могла бы выступать вместе с нами.
Камал пожал плечами.
— Я, честно говоря, тоже этого хочу, но не смею предложить. Я знаю, что наши демоны всегда возвращаются к нам! Твой — это безудержная ревность. И все потому, что ты до сих пор не поняла, что для меня твоя любовь больше всех благ этого мира, моего таланта и благословения Шивы!
— Клянусь, мой демон никогда не вернется! — воскликнула Тара и облегченно рассмеялась.
Они подошли к площадке, где девочки занимались танцами под руководством все той же Илы. Подрастало новое поколение танцовщиц, будущих девадаси.
Увидев старых знакомых, Ила остановила занятия и подошла к Таре и Камалу.
— Глазам своим не верю! Вы ли это?
Тара обняла наставницу и сразу спросила:
— Где Амрита?
Ответ оглушил, как падение камня.
— Ее… нет. Она исчезла. Я слышала, будто Амриту похитили.
Тара изменилась в лице.
— Давно?
— Еще до начала дождей. Поговори с Хемнолини. Она знает больше меня.
— А дочь Амриты?
— Девочка здесь, — сказала Ила и позвала: — Амина!
От толпы маленьких танцовщиц отделилась девочка лет шести и подошла к наставнице. Глядя на дочь Амриты, Тара вспомнила свое детство, первые радости и первые слезы.
Камал, который тоже смотрел на девочку, заметил, что Амина выглядела вовсе не такой жизнерадостной и веселой, как их дочь.
— Здравствуй, Амина. Я подруга твоей мамы и тоже танцовщица, — сказала Тара.
В глазах ребенка загорелась надежда — и погасла, когда Ила велела ей идти к остальным, чтобы продолжать занятия.
— Мы поговорим с Хемнолини, а потом вернемся, — пообещала Тара.
Когда они с Камалом отошли от площадки, молодая женщина озабоченно промолвила:
— Девочка выглядит грустной. — И быстро прибавила: — Я не хочу оставлять ее здесь.
Камал сжал руку Тары.
— Я знал, что ты это скажешь. Думаю, нам не позволят ее забрать.
Молодая женщина упрямо сжала губы.
— Посмотрим.
Хемнолини встретила их со слезами на глазах.
— Тара! Камал! Дети мои! Где же вы были?! Иногда мне казалось, что с тех пор, как вы исчезли, храм опустел! Будто погасли два больших ярких огня!
— Разве нет других танцовщиков? — не без иронии произнесла Тара. — Неужели только Камал похож на Натараджу, который спустился с небес?
Пожилая девадаси покачала головой.
— Он был частью жизни храма, всецело преданный Шиве, отдающий своему искусству и душу, и сердце. Так же, как и ты. Где вы теперь и чем занимаетесь?
Молодая женщина рассказала, и Хемнолини произнесла ту же фразу, какую Тара некогда услышала из уст своего возлюбленного:
— Ты превратила священные танцы в уличное представление! Совершила святотатство. И заставила Камала сделать то же самое.
Тара хотела ответить, но муж опередил ее:
— Нет, Хемнолини. Ты прекрасно знаешь, что представляет собой наше искусство. Это не просто заученные движения. Это умение смеяться и плакать, раскрывать сокровенные тайны души, рассказывать обо всем на свете с помощью танца. Святое мы оставили неприкосновенным. Разве что привнесли в танцы больше огня и жизни, простых человеческих чувств. Если бы мы остались в храме, никогда не смогли бы пожениться, открыто жить вместе и иметь детей. И чем нам заниматься, как не танцевать? Мы больше ничего не умеем. Танец — это наша жизнь и наша любовь.
