Большая Ордынка. Прогулка по Замоскворечью - Дроздов Денис Петрович (книги бесплатно без TXT) 📗

Здание госкорпорации «Росатом» напоминает нам о плане реконструкции Москвы. Как относиться к нему – дело каждого из нас. Пессимист будет бубнить себе под нос: «Это никуда не годится, испортили патриархальный вид Ордынки своей громадиной». Ну а оптимист скажет: «Слава высшим силам, что хоть только этот дом успели построить. А ведь могло быть гораздо хуже». Конечно, можно в чем угодно найти плюсы. Если бы такое здание построили не в старой Москве, а в каком-то другом городе, в котором все дома в стиле «сталинского» классицизма, скептиков поругать его не нашлось бы. Это типичное для советского монументального классицизма сооружение отличается лаконичностью, правильностью и массивностью. Асимметрии в нем не найти – все очень единообразно. Видимые издалека карнизы выделяют три уровня здания. Классические пилястры и архивольты порталов главного входа подчеркивают строгость сооружения. Фасады, выходящие на Большую Ордынку, Большой Толмачевский и Пыжевский переулки оформлены практически одинаково.

В советское время на этом здании таблички не было. Но москвичи знали, что оно принадлежит Министерству среднего машиностроения. Может быть, в названии этого ведомства была доля конспирации, ведь занималось оно не только проектированием и производством транспортных средств, пусть и с атомными двигательными установками, но и разработкой и изготовлением ядерного оружия. В сотнях кабинетов и лабораторий Минсредмаша соединились военное производство, химическая промышленность, атомная энергетика и сильнейшая научная база СССР. Предшественником Министерства среднего машиностроения было не менее таинственное Первое главное управление при Совете министров СССР. Ведомство обладало колоссальным кадровым, научным, производственным, оборонным и строительным потенциалом. Несколько миллионов человек работало в нем за всю его историю. Минсредмаш построил десятки городов с уникальной технической базой.

Со зданием связаны имена выдающихся ученых и государственных деятелей нашей страны. И.В. Курчатов – «отец» советской атомной бомбы – был еще жив и активно трудился, когда появился дом на Большой Ордынке. Президент Академии наук СССР А.П. Александров работал директором Института атомной энергии. Я.Б. Зельдович, А.Д. Сахаров, Ю.Б. Харитон, К.И. Щелкин – фамилии можно перечислять долго. С 1957 по 1986 год Минсредмаш возглавлял трижды Герой Социалистического Труда Е.П. Славский. Первый министр Минатома РФ В.Н. Михайлов в статье «Тайны большого дома на Ордынке» вспоминает о встречах со Славским:

Ефим Павлович Славский

«Помню, впервые в это здание я попал четверть века назад. Беседовал с Ефимом Павловичем Славским, пожалуй самым знаменитым руководителем министерства. Любил он вспоминать конные лавы, свои лихие годы в Гражданскую, показывал саблю, которую берег с тех пор. О военных и послевоенных годах говорил меньше, об атомной бомбе не упоминал – так было принято.

Но однажды Славский нарушил обет.

– Тут обо мне появилась статья в американской газете, – сказал он, – под названием «Атомный министр». Всю биографию мою рассказали, даже о некоторых эпизодах пишут – я о них и позабыл.

– И наврали кое-что? – не удержался я.

– По мелочам... Так вот, прихожу я к Хрущеву, показываю статью, говорю: давайте нашему народу расскажем, чем мы занимаемся. Почему американцы знают, а наши нет? Хрущев этак странно поглядел на меня и отвечает: «Не надо показывать, что их разведка хорошо работает!» Вот так, значит, нам суждено навсегда оставаться в секрете, – заключил Славский. – Но пойду на пенсию, обязательно напишу мемуары – вспомнить есть о чем...» [157]

Здание Росатома. Современная фотография

1

В 1989 году на базе Минсредмаша было образовано Министерство атомной энергетики и промышленности СССР. Государственная корпорация по атомной энергии «Росатом» является прямым наследником МАЭП. Как видно, название ведомства менялось часто, а местоположение с 1957 года неизменно – Большая Ордынка, № 24.

ПЕРВАЯ АВТОМАТИЧЕСКАЯ ТЕЛЕФОННАЯ СТАНЦИЯ МОСКВЫ

(Большая Ордынка, № 25)

Прямо напротив Большого Толмачевского переулка стоит здание первой московской АТС. Она была открыта 6 ноября 1927 года – как раз в канун десятилетнего юбилея Великой Октябрьской революции. Тогда в советской архитектуре доминировал конструктивизм – «стиль железа, бетона и стекла». В 1920 году прославленный художник-авангардист В.Е. Татлин работал над моделью своей знаменитой башни – памятника Третьему интернационалу. Эта своеобразная визитная карточка конструктивизма, по словам автора, была сделана из «железа, стекла и революции». В 1927 году в Москве возвели еще три телефонные станции – на Бакунинской, 3-й Тверской-Ямской и Арбате. Автором проекта, осуществлявшим наблюдение за их строительством, являлся инженер В.В. Патек. Здание на Большой Ордынке стало пионером развития Московской городской телефонной сети.

Но и до открытия АТС история московского телефона богата на события. В 1882 году в Москве появилась первая телефонная станция в доме купца первой гильдии К.А. Попова на Кузнецком Мосту. Только знатнейшие и богатейшие люди могли позволить себе в то время иметь телефонный номер. В первый абонентский список из двадцати шести номеров попали Московское страховое общество, ведущие московские театры и известные рестораны. Газета «Коммерсантъ» в статье «Телефонизатор» приводит любопытное сравнение: «Абонентская плата была непомерно высокой – 250 рублей, целое состояние по тем временам. Для сравнения: в фешенебельном магазине «Меха» енотовую шубу можно было купить за 65 рублей, а хорьковую – одну из самых дорогих – за 85 руб.» [158] Но владельцев первых телефонов это не останавливало, ведь иметь у себя модную диковинку было признаком богатства и благополучия. Имена первых абонентов печатались в газетах на первых полосах, и попасть на эти страницы считалось престижнее, чем в светскую хронику.

Возникновение телефонных станций значительно изменило облик Москвы: появились телефонные стойки, между домами протянулись провода. Возле дома Попова свилась настоящая паутина из проводов. Сначала в телефонных компаниях работали мужчины, но (удивительная вещь!) они часто ругались друг с другом и отвлекались на посторонние дела. Тогда на смену мужчинам пришли знаменитые «телефонные барышни». Набивши шишку на мужчинах, управляющие телефонных станций подвергали девушек строгому отбору. Кандидатки должны были иметь приятный голос, быть молодыми (от восемнадцати до двадцати лет), вежливыми, образованными и терпеливыми. Однако и жалованье они получали нешуточное – тридцать рублей! Для сравнения: квалифицированный рабочий довольствовался лишь десятью – пятнадцатью рублями.

Писатель Л.В. Успенский в одном из своих очерков не без ностальгии вспоминал о времени «телефонных барышень»: «Те первые телефонные аппараты – выпускала их фабрика «Эриксон» – с нашей нынешней точки зрения показались бы необыкновенными страхидами. Они висели тяжкие, крашенные под орех, похожие на тщательно изготовленные скворечники. Микрофон у них торчал вперед чуть ли не на полметра. Говорить надо было, дыша в его тщательно заделанный медной сеточкой раструб, а звук доходил до уха через тяжелую трубку, которую, совсем отдельно, нужно было приставлять к нему рукой. И были две кнопки – левая «а», правая «б».

Телефонная барышня. Фотография начала XX в.

Левую надо было нажимать, вызывая номера до 39 999; правую – если нужный вам номер начинался с четверки. Отвечала «барышня». Барышню можно было просить дать разговор поскорее. Барышню можно было выругать. С ней можно было – в поздние часы, когда соединений мало, – завести разговор по душам, даже флирт. Рассказывали, что одна из них так пленила милым голоском не то миллионера, не то великого князя, что «обеспечила себя на всю жизнь» [159].