После нас - Волгин Юрий (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Она зашевелилась, беспорядочно двигая тонкой рукой. Вернее, тем, что от нее осталось – костью и конопатой кожей, под которой виднелись набухшие черные вены с узелками.
Над ложем старухи висели часы с ходиками. Когда Густав открыл дверь, они еще шли. Но уже через полминуты остановились.
Густав махнул Семену, и они медленно вошли в комнату, которая оказалась последней и самой большой в этом доме. Ведущих куда-то дальше дверей тут уже не было – замкнутое помещение с одним-единственным большим окном. Кровать с живым трупом, часы, полосатый сине-красный половичок и низкий потертый столик с объедками.
Старуха все шарила рукой, издавая бессвязные звуки, и странник понял, что она ищет еду. Столик отодвинулся от кровати слишком далеко, и Густаву пришлось ногой подпихнуть его. Старуха длинными пальцами с отросшими ногтями, под которыми полукружьями сидела грязь, неловко взяла кусок то ли крекера, то ли печенья, положила его в рот и начала медленно обсасывать, довольно чавкая.
– Фу, – только и сказал Семен.
Он прошелся по комнате, но больше ничего примечательного не обнаружил. Склонился над старухой, но она никак не отреагировала и не открыла сморщенных век, под которыми поблескивала какая-то студенистая белая масса, похожая на гной.
– Привет-привет, – сказал Семен, но ответа не добился. Старуха шумно дышала и обсасывала крекер. – Слушай, странник, а твой друг Марков нашел бы с ней общий язык.
– Думаешь? – усмехнулся Густав.
– Ну да. По возрасту они недалеко друг от друга ушли. Прямо одногодки. И она вполне еще ничего себе, симпатичная, не без недостатков, но все же. Только у твоего зубов побольше, еще загордится.
– Хорошая шутка, но негодная в данном случае. Что нам с ней делать, Семен?
– Что-нибудь. По-моему, сейчас главное вообще не это. Мы можем с ней ничего не делать, в прямом смысле взять и уйти отсюда. Но остается одна досадная загадка, которую я никак не могу решить. Во-первых, глядя на это тело, никак не подумаешь, что оно может стремглав бегать по дому, запирать двери, двигать тумбочки и так далее. Во-вторых, – Семен обвел комнату руками, – кто все это содержит? Приносит еду, заводит часы, наливает воду, ухаживает за ней, в конце концов? Да, тут запашок не как у розового куста в цветущем палисаднике, но и не воняет так, что скулы сводит. За ней прибирают, это факт. Кто и зачем?
– Я не знаю, – сказал Густав.
– Я тоже.
Семен присел перед столиком и, оттопырив мизинец, поворошил то, что на нем находилось. Помимо крошек, грязи и пары засушенных трупиков насекомых, там лежало штук пять крекеров, явно протухший кусок рыбных консервов, заботливо положенный на картонку, и стеклянная бутылочка с водой. Охотник взял ее, поболтал и принюхался.
– Не тухлая, свежая, – сказал он.
Старуха, услышав звук плещущейся воды, замычала и опять потянула руку, почему-то высунув толстый белесый язык, на котором виднелись желтые крошки крекера. Семен брезгливо сунул ей бутылочку прямо в ладонь, и она присосалась к горлышку, жадно глотая.
– Вечно тут не просидишь, ухаживая, – сказал Густав. – Или она тем и живет, что к ней приходят разные случайные люди и помогают попить, поесть, сходить в туалет?
– Не думаю. Прошли те времена, когда такое могло случиться. Хотя я не исключаю, что она может их еще помнить.
Семен еще раз оглядел комнату. Все ровно и гладко, идеальная композиция ненужных вещей и умирающего человека в умирающем городе. Вот только при всей этой идеальности что-то тревожило охотника. Как больной зуб или разбитая губа – даже привыкнув, ты все время касаешься их языком, потому что они нарушают привычный ритм существования твоего организма.
Так и эта комната. В ней что-то слегка выбивалось из общего порядка, словно прыщ на красивом, идеальном женском лице.
И вдруг Семен понял. Он щелкнул пальцами, привлекая внимание Густава, и показал на потолок. Там висела лампочка в темной цилиндрической оправе, которая крепила ее к потолку. Семен встал под ней, потянулся, но достать не смог. Тогда он подпрыгнул и коснулся футляра. Лампочка вспыхнула на короткое мгновение.
– Видишь? – спросил Семен.
Он подпрыгнул еще раз. Старухин столик дрогнул и стукнул ножками, как маленький пони, желающий унестись вскачь. Лампочка опять зажглась и потухла.
– Это лампочка на фотоэлементе, ты понял? Все остальное освещение, что мы видели, было когда-то запитано от станции или генератора, не знаю точно, но то обычные лампочки накаливания. А эта на солнечном свете и срабатывает, когда я закрываю ее фотоэлемент, имитируя сумерки или ночь. Закрыли – и она зажигается. Странно, да? Ее явно сделали после Большого Взрыва, кто-то монтировал ее специально, смотри, совсем свежие шурупы. Только зачем?
– Слишком много вопросов, а ответов на них нет, – сказал Густав.
– Вот это ты верно заметил.
Семен подпрыгнул еще раз, хлопнул по элементу, улавливающему свет. Лампочка вспыхнула, погасла, он приземлился и почти тут же буквально провалился в пол. Густав видел это как при замедленной съемке и сначала не понял, что произошло. Его глаза лишь автоматически зафиксировали случившееся, но мозг-то оказался к этому готов и «увидел», вернее, предположил развитие ситуации иным способом, успев смоделировать ее по своему разумению.
Итак, Семен с треском провалился. На месте, где он должен был стоять, теперь вместо красно-синего коврика зияла черная квадратная дыра.
Густав бросился к ней, встал на колени и заглянул внутрь. Свет до определенной степени проникал вниз, но не до конца, освещая лишь маленький пятачок на глубине трех-четырех метров. И на этой арене размытого слабого света лежало скрюченное тело Семена. По бокам черного провала на петлях покачивались две створки, и было понятно, что коврик скрывал вход в какой-то погреб или подвал.
– Ты как? – крикнул Густав.
Семен зашевелился, открыл глаза и посмотрел на странника осоловелым взглядом.
– Нормально… кажется.
Он сел и провел ладонью по затылку, груди, ногам, пояснице, диагностируя себя таким образом. Видимо, все у него действительно было в порядке, поэтому Семен встал, сделал шаг в сторону, практически выходя из зоны видимости, но быстро вернулся обратно, осматривая теперь свой поднятый дробовик, который вылетел из рук при ударе.
– Там есть кто-нибудь? Или что-нибудь? – спросил Густав.
– Не знаю, тут темно. Хотя погоди. – Семен включил вырубившийся фонарик и посветил им в разные стороны, поворачиваясь вокруг своей оси. Его лицо практически не меняло выражения в двух третях поворота, но вот он дошел до какой-то точки и увидел что-то, что даже на расстоянии встревожило не только его, но и Густава.
– Что там, эй?! – спросил он.
– Тут какая-то дверь, и за ней есть проход. Погоди. – Семен выставил руку ладонь вперед. – Оттуда тянет холодным воздухом, знаешь ли. Тебе лучше спуститься.
– Может, мне лучше вытянуть тебя наверх, а? – сказал Густав.
– Нет. Мне это место не нравится все больше и больше, и именно поэтому я хочу узнать, что здесь происходит. Давай прыгай быстрее.
– Хорошо. Только прыгать я не собираюсь.
Густав огляделся. Единственным вариантом была веревка – спуститься по ней, а потом без проблем подняться наверх. Но из чего ее сделать? Старуха продолжала грызть крекер, и странник подумал, что ее бесчисленные одеяла могли бы послужить неплохим материалом. Его останавливали только жалость к ней и вонь. Поэтому он решил сделать веревки из одного из ковров в соседней комнате.
Густав достал нож и располосовал ковер на длинные узкие полосы, ширина которых вполне годилась для того, чтобы выдержать вес взрослого мужчины и при этом не позволяла материалу потерять гибкость. Если разрезать его на более широкие части, то их будет довольно трудно связать вместе, если же сузить – то велика вероятность обрыва.
Когда с импровизированной веревкой было покончено, Густав из оставшихся частей ковра сделал узлы, за которые можно было цепляться. Кровать с панцирной сеткой, на которой лежала старуха, оказалась довольно тяжелой и устойчивой и послужила естественным якорем для веревки.
