Отголоски прошлого (СИ) - Курносова Елена (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
Почему-то ему хотелось верить. Вот так, сразу и навсегда. Было в этом человеке что-то надёжное, цельное, настоящее, что внушало к нему уважение. Наверное, капрал Бодро тоже был одним из тех, кого заставляли воевать, иначе и быть не могло – глядя в его умное, выразительное лицо, Грейди не верилось, что он мог быть хладнокровным убийцей. Однако, спросив Адама об этом, мальчик услышал неоднозначный ответ.
- Никто меня не заставлял. Я сам захотел служить в спецназе и сам хотел воевать.
- Зачем? Папа говорил, что никто не хочет войны, и все люди хотят жить. Тебе что, нравится убивать?
Его простые на первый взгляд вопросы загоняли Бодро в тупик. Он впервые имел дело с такой детской непосредственностью и, видимо, не умел подбирать правильные слова для того, чтобы как можно доступнее объяснить семилетнему ребёнку свою позицию.
- Нет, Грейди… Военная служба – это не всегда война… Никто о ней и не мечтает, когда идёт служить. Все хотят просто приносить пользу своей стране, защищать её от возможных врагов.
- Значит, здесь ты тоже защищаешь свою страну от врагов?
- В каком-то смысле – да.
- Но это же не твоя страна. Для чего же ты здесь воюешь?
И снова капрал не знал, что ему ответить – терялся и хмурился, над чем-то молча размышляя, а Грейди наблюдал за ним и приходил к выводу, что всё-таки этот парень не может быть убийцей. Слишком человечен, слишком внимателен по отношению к нему, даже порой чересчур. Пообещав мальчику позаботиться о нём и довести до своих, Бодро действительно стремился сделать всё возможное для того, чтобы остаться в живых самому и спасти от неминуемой смерти своего маленького попутчика. Его неусыпный контроль Грейди ощущал на себе постоянно, однако это его не раздражало, даже напротив – придавало уверенности в себе и вызывало бурную жажду деятельности. Он знал, что нужен Адаму не меньше – раненый и слабый, тот мог запросто нарваться на засаду «чарли», не допустить этого мальчик на полном серьёзе считал своим долгом.
Безусловно, за те трое суток в джунглях Грейди сильно повзрослел, сам того не замечая. Постоянное напряжение, необходимость каждый час, каждую минуту преодолевать собственный страх и тревогу за состояние Бодро – всё это накладывало свой чёткий отпечаток на его внутренний мир,
оттачивало и закаляло детский характер. От него, такого маленького и беззащитного, зависело слишком многое, а любое проявление слабости было смертельно опасно. Грейди это понимал даже будучи ребёнком, поэтому, расклеившись всего однажды, больше не плакал, да в этом и не было необходимости. Страшные джунгли не пугали его так как прежде, ведь рядом находился Бодро. Он знал, куда им надо двигаться, единственное что – его приходилось довольно часто выводить из состояния дрёмы, в которое он впадал из-за воспалившейся раны. Тормоша парня, изо всех сил хлопая его по щекам, Грейди ощущал себя совсем взрослым и сильным, а это тоже хорошо помогало ему держаться. При других обстоятельствах их путешествие по джунглям можно было бы назвать захватывающим приключением, о котором мечтает каждый мальчишка, если бы не горечь потери самых близких людей на свете. Она то отступала, то снова накатывала волной, и тогда Грейди инстинктивно всей своей душой тянулся к Бодро, чувствуя его ответную симпатию и тепло. В этом мире, наполненном огнём и кровью, их было только двое, одиноких, потерянных, но бесконечно необходимых друг другу людей, балансирующих на краю пропасти.
Грейди ничего не забыл. Всё это было только вчера… Он помнил, каким кошмаром обернулся для них конец пути, когда Бодро уже не мог даже ползти и падал, теряя сознание на каждом шагу. Грейди тряс его, брызгал холодной водой в пылающее жаром лицо, но больше ничего не помогало. Как он боялся! Как плакал, понимая, что снова теряет близкого человека. Да, уже близкого и почти родного, в этом не было никаких сомнений…
- Бодро, не умирай! Очнись сейчас же!!! Не смей умирать, понял?! Не бросай меня, Бодро!!! Ты же обещал мне… Обещал, что мы дойдем…Мы почти дошли видишь? Еще немножко осталось...Ты же обещал…
А потом, следуя маловразумительным указаниям Адама, он трясущимися руками учился поджигать дымовую шашку. Ему непременно НУЖНО было справиться как можно скорее, чтобы люди в лагере пришли к ним на помощь, пока ещё не поздно, пока Бодро, хоть и был без сознания, но всё ещё хрипло и судорожно дышал. Выпустив высоко в воздух густую струю фиолетового дыма, Грейди ждал, что какая-то реакция извне произойдет немедленно, и поэтому, не наблюдая вокруг себя никаких изменений, терял над собой контроль и впадал в панику. Адам медленно умирал у него на глазах, и он НИЧЕГО не мог для него сделать. Даже приподнять слегка, не то что протащить хотя бы на несколько дюймов вперёд. И, тем не менее, Грейди пытался. Из последних сил, которых, в принципе, уже давно не было. От голода кружилась голова, ноги подкашивались от усталости, колени и локти горели от ссадин и царапин, но он не отдавал себе отчёта в своих действиях, а мыслить адекватно в той ситуации было слишком страшно. Желание спасти Бодро стало отчаянно-маниакальным – после гибели родителей потерять еще и нового своего друга Грейди не мог. Это было бы слишком несправедливо…
Когда группа людей, одетых в хорошо знакомый защитный камуфляж через некоторое время всё-таки появилась на поляне, он в состоянии аффекта долго не мог разжать пальцы для того, чтобы отдать им Адама. Почему-то казалось, что стоит ему только его отпустить – и всё закончится, мир погрузится в темноту навеки, и он теперь уже навсегда останется один. Казалось, что пока он держится за Бодро – тот будет жить и дышать, а иначе умрёт мгновенно. Люди вокруг что-то ласково ему говорили, обнимали, тревожно осматривали с ног до головы, а он их не слышал и не видел, глаза застилала пелена слёз, очертания лиц выглядели туманно и размазано. Все, кроме Бодро, которого зачем-то у него отнимали. Из этого транса Грейди все следующие три дня так и не выходил. Нет, он понимал, что теперь уже всё самое страшное позади, что отныне он среди своих, о нём позаботятся, отмоют, накормят и даже переоденут вот что-нибудь на вырост, однако всё это почему-то было не важно. До такой степени, что Грейди даже не пытался с кем-то общаться. Единственным человеком, способным подарить надежду, стал доктор Нэш. Именно он оперировал Бодро в полевых условиях, и он отвечал за его жизнь. Грейди не давал Нэшу прохода, он каждый час ожидал хоть каких-то новостей о состоянии капрала и, получая в ответ неопределённые фразы, долго не мог опомниться. В те тяжёлые дни он вспомнил всё, о чём говорила ему мама, вспомнил Всевышнего, который просто обязан был им помочь, и своими словами, как учил отец, тихонько обращался к нему за помощью. Он не просил – умолял, как умел, как на ум приходило, и это был самый настоящий крик измученной детской души:
«Господи, Боженька, ты же всё на свете видишь и всё про всех знаешь… Пожалуйста, помоги мне, помоги Бодро, пусть его рана скорее заживёт, пусть он вылечится, пусть будет сильным и здоровым. Не дай ему умереть, Боженька, он такой хороший, такой добрый и смелый, пусть он поправится. Я тебя больше ни о чём не буду просить, я обещаю, я буду тебя слушаться и буду все делать так, как ты хочешь, только прошу тебя, не забирай у меня Бодро так же как маму и папу, я не хочу снова быть один!»
Сейчас Грейди было смешно вспоминать свой монолог, обращённый к Богу, только что безжалостно отнявшему у него семью. Ему уже тогда следовало бы задуматься как следует и понять, что Господь Всевышний тут совершенно ни при чём, но разве можно было жить и ни во что не верить, если даже взрослые люди, попадая в беду, так часто молились Богу? А Грейди был ребёнком, и ему тем более ничего больше делать не оставалось. Когда состояние больного стабилизировалось, и Нэш позволил мальчику его навестить, Грейди часами сидел возле койки Адама. Боялся шевельнуться, жадно прислушивался к его тихому дыханию и беззвучно плакал, глотая слёзы. Ему очень хотелось взять Бодро за руку, стиснуть её изо всех сил, чтобы он почувствовал это прикосновение и очнулся, но... доктор запретил его трогать, а на исходе второго дня вообще настойчиво предложил Грейди пойти отдохнуть и набраться сил. Проще говоря, выпроводил восвояси.
