Параллельные дневники Виталика Туманова - Набат Александр (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
– Ну ты даешь! – Олка с нескрываемой опаской смотрит, как я беззаботно чешу млеющим, милым собачкам за острыми ушками-рожками, заодно тщательно перенастраиваю им доминирующую модель их поведения. – Уверен, что не набросятся?
– Теперь даже не тявкнут, а совсем наоборот, помогут местную нечисть гонять, – наскоро закончив с прикладной зоопсихологией, уверено заявляю я. – Запоминай, этот – Пушок, видишь, у него на носу шрам кривой, ну а этого корнаухого парня наречем Шариком. Тебе какой больше нравится?
– Пожалуй, возьму Пушка, – подойдя со всей возможной серьезностью к выбору личного телохранителя, заявляет не по годам мудрая Олка, – у него такие глазки умные!
– Ага, и добрые! Хороший выбор, – старательно вношу дополнительную переменную в нелинейные, мотивационно-приоритетные контуры обоих псов. – Теперь он за тебя кому хочешь уши надерет, только свистни. Чувствуешь ментальный поводок? Управление простое, почти как на автоматической трансмиссии:
«правая» – газ, «левая» – тормоз. Смотри только «фас», «апорт» и «фу» не перепутай!
– Постараюсь, – коварно улыбается веселая девушка. – Все равное ведь тебя не тронет, верно?
– Куда ему, – по достоинству оценив девичью шутку, сдержанно отвечаю я, – да и мой верный Шарик не допустит подобной вероломной провокации.
Выпустив зубастый дуэт псов в головной дозор, уже совсем не таясь, спокойно приближаемся к боковому входу. Только сейчас обращаю внимание на излишне вычурные барельефы центрального фронтона. М-дя, ну и срамота! Такую исключительную похабщину даже незамутненные орки не догадались бы выставить в таком публичном месте, да на всеобщее обозрение. Чего уж удивляться, что главными действующими лицами данной, ну очень фривольной сценки, являются исключительно люди, процентов на девяносто уж точно. То-то разрумянившаяся Олка стыдливо очи долу опустила, видать, еще в прошлый свой визит разглядела все развратные подробности. Полноте, а библиотека ли это вообще, и какую же тогда литературу в ней выдают? Эх, ладно, не будем специально заострять внимание, нечего порядочную девушку смущать, и так уже идет вся аж пунцовая.
Высокие, двустворчатые двери, с варварски выставленным остеклением и частично развороченным косяком, гостеприимно распахнуты, так что без особых проблем проникаем на пустынный цокольный этаж. Многочисленные тяжелые мраморные скамейки под дальней стеночкой безжалостно расколоты и разбросаны по всему помещению, не иначе в остром приступе немотивированного вандализма. Неожиданно богатую какофонию ароматов даже описать не возьмусь, такую дикую смесь, сугубо органических и подозрительно бытовых миазмов, не всякий продвинутый газоанализатор осилит. Эх, кто-то не слабо погулял тут в не слишком стародавние времена.
И опять нас поражает пронзительная, гнетущая тишина. Нет, теперь даже не сама по себе тишина, а единственный негромкий звук, заполнивший ярко освещенный солнцем пыльный воздух просторного холла. Где-то недалеко, совсем рядом, буквально за углом, с непонятной, рваной периодичностью раздается слабое постукивание. Словно кто-то тихонько постукивает камешком о камушек. Звук этот настолько тихий и призрачный, что сначала кажется просто случайным. Судя по напряженному лицу Олки, и по тому, как она суетливо озирается, понимаю, она тоже слышит этот подозрительный повторяющийся перестук.
– У тебя сейчас такое решительное лицо, да и глаза такие выразительные, – своевременно подмечаю я. – Есть какие соображения на счет источника данного таинственного звука?
– Ага, догадываюсь, – мрачно отвечает хмурая девушка, – Одолжишь свой световой меч?
– Изволь, – вручаю плотоядно ухмыльнувшейся девице раритетное боевое оружие. – И вообще, оставь его себе, это подарок!
– Вот спасибо! – благодарная Олка, от переизбытка внезапно нахлынувших чувств, даже порывисто целует меня в щечку. – Щас мы их!
– Смотри, будь поаккуратнее с этой штуковиной, – предупреждаю я такую неисправимую энтузиастку, – она весьма острая, но с магией не очень-то дружит.
Срочно отозвав дозорных псов на дистанцию прямой видимости, осторожно заходим в главную читальную залу правого крыла. Помещение простое, без затей: громадный куб в три этажа, с полуобвалившимися галереями по всему периметру, по всем четырем углам имеются довольно крутые винтовые лестницы с коваными перилами, ведущие на эти самые галереи. Одна из них, правда, взбирается еще выше, в круглую застекленную башенку примитивной обсерватории, на внешнем торце здания. Гладкий пол красиво выложен небрежно отполированным гранитом в крупную бежево-коричневую клетку, с добавлением высококонтрастного пунктира агатовых изразцов, бьющих всю площадь пола на большие равные секторы. С высокого, сводчатого, застекленного потолка-атриума на толстенных, стальных цепях свисают пять витиеватых, бронзовых люстр с хрустальными шарами негасимых, магических светильников, таинственно отражающихся в тусклом глянце напольного покрытия.
Вдоль стен, по всему периметру, стоят могучие, необъятные мраморные стеллажи с неописуемо-неимоверными залежами самых разнообразных, полуистлевших старинных книг, древних фолиантов в подозрительных кожаных переплетах, совсем уже ископаемых свитков в футлярах и прочих пергаментов просто пыльной россыпью. Как любил иной раз пошутить мой дед: «штука – штучка, три штуки – кучка, а в кучке – три штучки». Кое-где даже видны следы огня, в одном месте жирная копоть и сажа сплошь покрывают целый сектор второго уровня, сразу напротив входа. Никак кто-то файерболом засандалил?
Но это все жалкая лирика и вообще малозначительная фигня, по сравнению с обнаруженным, наконец, источником странного загадочного звука. В центре пустого кубического пространства гигантской залы расположено внушительных размеров рельефное «чучело» планеты – огромный глобус благородной, насыщенной, светло-коричневой палитры, да еще на массивном, из черного мрамора, подрамнике. Кстати, очертания материков совершенно не знакомы, ранее не встречал ничего подобного. На глобусе том, как комнатный орел на насесте, в монументальной позе роденовского мыслителя восседает весьма старый, пузатый черт не самого крупного калибра. Багровая, с густой проседью, шкура мерзко лоснится в неярком свете магических люстр, отчаянно бликуя на рогатой лысине хвостатого пенсионера. Небрежно свесив парнокопытные, волосатые лапы с широкой бронзовой меридианной дуги, в великой задумчивости, полуголая, но на редкость бородатая, тварь легонько постукивает грязными копытцами друг о друга, издавая тот самый таинственный аритмичный перестук.
Легкое цоканье собачьих когтей отвлекает матерого чертяку от тяжких, явно неправедных раздумий. Багровые угли демонических глаз, подслеповато щурясь из-под косматых бровей, пристально смотрят на нас не меньше минуты. Не сразу, но распознав цель и опрометчиво сделав поспешные выводы, радостно взрыкнув, кошмарная тварь поднимается во весь свой немалый рост, и ловко рвет с пояса черного, кожаного передника магический девятихвостый бич. Хм, ему своего шипохвостого помела мало, что ли? Не дав излишне агрессивному дедку опомниться, ловко дезинтегрирую его опасную игрушку и прыгающей боксерской варежкой ловко сшибаю его с глобуса на бренную землю. Басовито взвизгнув, старое чучело неловко шмякается практически нам под ноги. Резво подхватившись с холодного гранита, и, наконец, трезво оценив свои жалкие шансы, старый черт припускает во все лопатки в сторону приоткрытых, широченных, двустворчатых дверей, ведущих в главный корпус проклятой библиотеки.
– Нет, он МОЙ! – буквально повиснув у меня на руке и сбив прицел, верещит, непонятно от чего взбесившаяся, Олка, и, яростно размахивая багровым клинком подарочного меча, с дикими воплями стремительно бросается за эпатажным демоном в погоню. – Стой, мерзавец!
Парной, антрацитовой молнией метнувшиеся, молчаливые псы дружно оттесняют незадачливого беглеца от спасительных дверей. Тот, жалобно стеная и прихрамывая на оба копыта, проворно скачет по ближайшей лестнице на галерею второго этажа, там расположен дублирующий проход в вожделенном чертом направлении. Умело выставив силовые заградительные экраны в нужных местах, легко блокирую ему всякие пути к отступлению. Затравленно озираясь, старый лиходей медленно пятится по неширокому ходу боковой галереи от неумолимо надвигающейся, бесноватой Олки. Интересно, какие у нее могут быть с ним кровные счеты? Неужто это он ей любимую ножку откромсал в прошлый раз?!
