Дюна: Пауль - Герберт Брайан (электронная книга .TXT) 📗

Сияющий от счастья новоиспеченный отец Далак Зор-Фенринг встал с края кровати Венсиции и озабоченно взглянул на тестя.

— Вы хорошо себя чувствуете, отец? — У него был высокий, почти женский голос. Далак был на пять лет моложе Венсиции.

Шаддам гневно посмотрел на Далака.

— Я не давал вам разрешения так ко мне обращаться.

Зять испуганно отпрянул и залился краской.

— Простите мне мою невольную фамильярность, сир. Если вам неловко выслушивать такие излияния моей вам преданности, то я не буду называть вас отцом.

— Многое в вас вызывает у меня неловкость, Далак. Для вас я навсегда останусь императором Коррино.

«Если, конечно, ты не доставишь мне своего кузена Хазимира Фенринга».

У Далака были мелкие черты лица и очень большие темные глаза, но этим и исчерпывалось его физическое сходство с графом. Красивые наряды очень шли Хазимиру, но Далака превращали в дешевого щеголя. Он был единственным человеком на Салусе, который носил кружева и шелк. Венсиция не испытывала к нему даже тени симпатии (хоть в этом бывший император находил небольшое утешение).

Сосланный на Салусу и впавший в немилость Шаддам отчаялся найти подходящие партии для трех оставшихся незамужними дочерей. Хорошо еще, что в жилах Далака — хотя он и не имел официального титула — текла благородная кровь. По крайней мере он сумел зачать ребенка мужского пола. На это не оказалась способной ни одна из жен Шаддама.

Дверь покоев отворилась без разрешения Шаддама — еще один признак унижения.

— Мы пришли посмотреть на младенца, — заявила Шалис. Она была немного старше Венсиции, эта ширококостная и высокая женщина; две младшие сестры, Иосифа и Руги, тоже были уже взрослыми, но по-прежнему скрывались на Салусе, не подчинившись недвусмысленным инструкциям Преподобных Матерей ордена Бене Гессерит. Все трое бросились к кровати Венсиции и умильно заворковали, склонившись над ребенком.

— Вы уже выбрали ему имя? — спросила Руги, переводя взгляд с Венсиции на Далака. Младшая дочь была очень хорошенькой, с каштановыми волосами, высокими скулами и лавандовыми глазами, но всегда вела себя тихо и неприметно и казалась заброшенной беспризорницей, милой, но глупенькой. Руги мысленно все еще была… там. Несмотря на то что она была слабой личностью, в прежние времена на улицах Кайтэйна выстроилась бы очередь из самых красивых и родовитых молодых аристократов, желающих получить руку Руги. Но все это кануло в небытие.

— Мы решили назвать его Фарад’н, — сказал Шаддам, употребив императорское местоимение «мы». — Это почетное имя в истории рода Коррино и самым славным из всех был дед кронпринца Рафаэля Фарад’н. Были и другие славные Фарад’ны, они жили еще во времена войн…

Он не закончил фразу, видя, что его никто не слушает. Йосифа взяла ребенка на руки и принялась нежно баюкать, лепеча младенцу какие-то глупости. Шаддам скорчил недовольную гримасу. «Мой первый внук родился в самой жалкой дыре вселенной, а теперь с ним говорит полная идиотка».

Он решительно шагнул к кровати.

— Отдай его мне, Йосифа. — Дочь удивленно посмотрела на отца. — И перестань болтать вздор. Ты же испортишь ребенка той чушью, какой набита твоя голова. Я приставлю к Фарад’ну лучших наставников. Он должен наследовать империю.

Шаддам отошел от кровати, неуклюже держа младенца, и выспренне заговорил, обращаясь к маленькому свертку:

— В один прекрасный день ты станешь истинным Коррино, Фарад’н. Хорошенько запомни мои слова.

— Он станет Зор-Фенрингом Коррино, — горделивая улыбка проступила на ангельском личике Далака.

— Он будет Фарад’ном Коррино, и не вам, Далак, делать нам свои предложения.

В комнате наступила тишина, которую нарушал лишь низкий голос Шаддама, вещавшего о том, какое величие ожидает в будущем этого долгожданного ребенка.

7

— Процесс извращения является самым сокровенным секретом Тлейлаксу, — сказал доктор Эребоом, и в голосе его зазвучал металл, — и включает в себя множество трудоемких, но мелких этапов. — На пороге своего заваленного лабораторным оборудованием и бумагами кабинета мастер оглянулся и с нескрываемым раздражением посмотрел на маленькую Мари и Марго. — Естественно, я смогу показать вам лишь очень небольшую часть этого невероятно сложного процесса.

— Ах, ну конечно же. — Стоявший рядом с женой и дочерью граф Фенринг не моргнул глазом. Его несгибаемая личность никогда не испытывала ни робости, ни страха. — У каждого из нас есть свои секреты, не так ли, гм? Все эти годы я не сообщал Шаддаму о своих истинных планах… и об ошибках, которые вы, тлейлаксы, совершили, работая над проектом «Амаль». — Он заговорщически провел пальцем по губам. — Заинтересуется ли император Муад’Диб этими ошибками? Да, я точно знаю, что заинтересуется.

— Хайдар Фен Аджидика был шарлатаном! Его план не был санкционирован келем! — Оправдания Эребоома были весьма шаткими. Молочно-белая кожа мастера стала еще бледнее.

— Гм, да, конечно, я твердо убежден, что Муад’Диб без колебаний вам поверит.

Леди Марго взяла мужа за руку.

— Вам нечего бояться правды, доктор Эребоом… если, конечно, это правда.

Загнанный в угол ученый нервно потеребил свою белую козлиную бородку.

— Вы уже воспользовались этими доводами, чтобы шантажировать нас, и мы предоставили вам убежище на много лет. Так что нет нужды в дополнительных угрозах.

— Да, гм-х-хм, наши с вами судьбы очень тесно переплелись. — На губах Фенринга заиграла лукавая улыбка. — Нам нечего бояться друг друга… и нескольких секретов. Мы посмотрим процесс извращения. Возможно, моя супруга и я увидим в нем какие-то методики, которые можно использовать в воспитании нашей дочери.

Несколько месяцев назад Фенринг не поверил в альтруистические устремления доктора Эребоома, когда тот предложил использовать на Мари процесс извращения.

— Эта процедура может помочь увидеть потенциал, скрытый в ребенке женского пола. Неужели вы не хотите, чтобы ваша дочь была готова во всеоружии встретить любой вызов судьбы? — спросил тогда Эребоом. Впрочем, сам факт существования свободных и независимых женщин вызывал отвращение у мастеров Тлейлаксу. Девочка вообще была как шип в мягком месте. Нет, граф Фенринг не мог поверить в такие альтруистические мотивы тлейлакса.

— Гм, может быть, мы сначала посмотрим на этот ваш процесс? — сказал Фенринг. Видя, что мастер уклоняется от ответа, Фенринг понял, что догадки его были верными. — Я настаиваю.

Мари изобразила на личике ангельскую улыбку.

— Я всего лишь маленькая девочка, но я тоже хочу поучиться.

Учитывая великолепное происхождение Мари и безупречное образование и воспитание, Фенринг понимал, что он и Марго могут достичь многого благодаря девочке. Она может стать шпионкой, убийцей, маленькой императрицей… она может вознестись гораздо выше, чем ей позволили бы Преподобные Матери Бене Гессерит.

Длинные белые волосы ученого альбиноса были в полном беспорядке, под глазами выделялись синие круги — похоже, он не спал всю ночь. Но говорил он очень энергично, даже, пожалуй, лихорадочно.

— Идемте, но не надейтесь понять все нюансы. Лично мне этот процесс кажется дико волнующим.

Эребоом повел Фенрингов в лабораторный зал, от пола до потолка уставленный высоченными цилиндрами из прозрачного плаза. Цилиндры были опутаны трубками и облеплены какими-то металлическими конструкциями, под потолком была видна идущая вдоль стен двухуровневая галерея. Находившиеся в помещении ассистенты, принадлежавшие к средней касте, сосредоточенно работали у похожих друг на друга как две капли воды пультов. Возле переплетений трубок стояли восемь человек с бритыми наголо головами, одетые в обтягивающие костюмы, не скрывавшие особенностей их телосложения. Один из этих людей дрожал, у двоих на лицах был написан страх, остальные держались стоически. Фенринг не верил, что все они — гхола, такие же, как уничтоженные копии Питера де Фриза.