Преобладающая страсть. том 2 - Майкл Джудит (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Так прошли последующие недели. В конце недели в студии записи или в просмотровой обычно появлялся Ник и молча стоял в углу. Потом они с Валери недолго беседовали в ярко освещенном коридоре. По мере того как проходили недели, беседы становились продолжительнее. На первых порах разговор носил деловой характер и касался в основном программы «Взрыв» или вставок, которые готовила Валери. Постепенно они стали затрагивать личные темы: спектакль, который Ник смотрел с Чедом, книгу, прочитанную Валери, заявление конгрессмена, вызвавшее у обоих недоумение. Когда коридор был пуст, их голоса, казалось, сплетались воедино, пока кто-нибудь, проходя мимо, своим приветствием не нарушал их уединения. Именно в такие мгновения между ними возникала близость. Однако ни один из них не отдавал себе в этом отчета; обычно они продолжали говорить и смеяться еще одну-две минуты; руки иногда случайно соприкасались, и они отдергивали их, словно пугаясь чего-то.
Они вели себя так, словно знакомились заново, но гораздо осторожнее, чем тогда, в первый раз. Валери заметила, что иногда думает о Нике в середине дня, и все чаще – по вечерам, сидя дома в обществе Розмари, читая книгу или просматривая телепрограммы конкурентов. Особенно она вспоминала его по ночам, лежа в своей маленькой спальне, тесно заставленной мебелью, стараясь побороть страстное желание, вспыхивавшее тотчас же, как она оказывалась в постели, когда мозг не был загружен работой, беседами с друзьями и коллегами.
Ей хотелось разобраться, привлекал ли ее Ник тем, что был состоятельным, или тем, что она подобными воспоминаниями стремилась продлить свою молодость, или потому, что рядом не было мужчины, или же ее действительно влекло к нему, как и тогда, в прежние годы.
«Наверное не узнаю ничего, пока не проведу с ним некоторое время, – подумала она. – Этого, похоже, может не произойти, если самой не позаботиться, чтобы так случилось.
А почему бы, собственно, и нет? Много лет назад я отослала его прочь. Может быть, теперь настало время позвать его обратно?
Может быть, но при условии, что я действительно хочу этого. Иначе было бы нечестным сначала добиваться его, а затем решить, что он мне не нужен. Кроме того, поступив так, я могу остаться без работы».
«Ну, черт возьми!» – подумала Валери с раздражением. Она села на кровати, включила свет и взяла книгу. Может быть, читая о проблемах других людей, удастся заснуть. Размышления над собственными, похоже, лишь гонят сон прочь.
Это был период сомнений; принимая десятки решений, связанных с подготовкой программы, она не могла принять одного единственного, затрагивающего ее личную жизнь. Валери больше не пыталась подтолкнуть Розмари к поискам работы, понимая, что подобные попытки приведут к возникновению напряженности в отношениях между ними и наполнят ее ощущением вины. Мужчины, с которыми она сталкивалась, не интересовали ее, поэтому она никуда не ходила по вечерам, кроме тех немногих случаев, когда вместе с Розмари они отправлялись на концерт или в кино. Она купила несколько новых платьев и костюмов для съемок. Однако хождение по магазинам не доставляло прежнего удовольствия, и она продолжала пользоваться гардеробом, купленным еще в Нью-Йорке и Мидлбурге, которому теперь было уже около двух лет. «Хорошо, что есть работа», – подумала она. В работе находила она отдых и удовлетворение в эти дни.
Затем неожиданно она поехала в Италию, и все в се жизни переменилось.
Она уже несколько раз бывала в Италии, но это было в той, оставшейся в прошлом жизни. В этот раз все было иначе.
В этот раз она была там с Ником.
Все началось необычно. Валери знала, что Ник собирается поехать в Италию в июне; он сам сказал ей об этом в конце мая, когда они, как обычно, вместе выходили из студии после окончания записи ее вставки. Впервые он сообщил о намерении уехать, хотя обычно совершал две-три, а иногда и больше коротких поездок в месяц.
– Я пропущу пару твоих репортажей, – сказал он, – очень жаль.
– Мне тоже, – сказала Валери. – Я привыкла, что ты находишься там, за лампами. Интересно, что я сделаю по-другому в твое отсутствие?
– Ты уверена, что сделаешь что-то иначе?
Она утвердительно кивнула головой.
– Конечно, на всем, что мы делаем, сказывается влияние тех, кто наблюдает.
Ник с удивлением поднял брови.
– Считаешь, что люди всегда играют на публику?
Валери подумала о Сибилле.
– Некоторые играют всегда, – задумчиво произнесла она, – независимо от окружения. Однако я хотела сказать, что мы ведем себя по-разному в зависимости от того, кто наблюдает за нами и чего, как мы полагаем, он от нас ожидает. Как мы, например, ведем диалог, стоит ли употреблять сложные слова или понятия, когда следует улыбнуться, в каком объеме жестикулировать… и, возможно, многое другое. Все мы так или иначе немного хамелеоны.
– Но ты же не знаешь наверняка, что я наблюдаю за тобой; меня не видно, когда я стою в углу или нахожусь в аппаратной. Вдруг я ушел посредине твоей программы?
– Тогда я подумала бы, что где-то произошел какой-то серьезный инцидент, потому что ты чересчур воспитан, чтобы уйти по другой причине.
Ник рассмеялся.
– Тем не менее это не ответ на мой вопрос.
– В принципе, не имеет значения, ушел ты или нет. Важно то, что я верю в то, что ты там стоишь и смотришь. Наверное, поэтому некоторые люди не выносят одиночества; они не знают, как себя вести, если за их действиями никто не наблюдает.
Ник смотрел на нее и в свою очередь подумал о Сибилле.
– Интересная мысль, – проговорил он. – Надеюсь увидеть записи твоих программ после возвращения.
– А я надеюсь увидеть их сразу же, как сделаю, – сказала она и, смеясь, они разошлись в разные стороны.
Ник уехал в Италию в первую неделю июня. Он никогда не был там раньше. Во время перелета через Атлантический океан он часто отрывался от книги и в мягком свете салона самолета оглядывал попутчиков-пассажиров, читавших, посапывавших во сне или игравших в карты. Ему хотелось, чтобы рядом сидел человек, с которым можно было поделиться своими наблюдениями. Он планировал взять с собой Чеда, но через неделю завершался учебный год в школе, и товарищ по классу пригласил его погостить к себе в летнем доме в Вермонте, где они могли плавать, кататься на лошадях и бродить по лесу.
– Мне хочется сразу и то и другое, – расстроенно сказал Чед за обедом. – Почему все происходит одновременно? Жизнь очень несправедлива.
– Возможно, и нет, – серьезно ответил Ник. – Мне тоже трудно, потому что мне тоже хотелось бы побывать сразу во многих местах.
– Тогда почему бы нам не поехать в Италию в июле?
– Потому что у меня намечены встречи в трех городах и я не могу отложить ни одну из них. Если бы я мог! В этом году у меня будет еще ряд поездок. Что скажешь насчет поездки в Лондон в сентябре?
– Школа, – уныло проговорил Чед. – Если так пойдет и дальше, то мне, пожалуй, не удастся за всю жизнь сделать и сотую часть того, что хотелось бы.
Ник рассмеялся.
– Поскольку тебе недавно стукнуло двенадцать, думаю, что у тебя еще достаточно времени. А как, по-твоему, чувствую себя я в мои немолодые годы?
Чед изучающе посмотрел на него:
– Старым, я думаю. Ты уже не так часто отлучаешься из дома, как бывало прежде, больше не говоришь о женитьбе. Скорее всего, я вырасту без матери.
Они оба замолчали, думая о матери, которая была у Чеда.
– Я имею в виду мать, которая была бы здесь, рядом. Которая говорила бы, что нужно навести порядок в комнате, напоминала, в какое время приходить домой, учила, чего я не должен делать…
– Так все это тебе говорю я, – спокойно сказал Ник. – То же самое делают Елена и Мануэль.
– Конечно, – согласился Чед, сосредоточенно сооружая пирамиду из горошин у себя в тарелке. – Все в порядке, пап, – сказал он наконец, взглянув на него с озорной улыбкой. – Я не хочу, чтобы ты бросился сломя голову искать мне маму. Ты не торопись. Дай себе еще одиннадцать лет на размышления, для верности.
