Канонир (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
Дьяк замер, то ли размышляя, то ли не зная, что предпринять. Понятное дело — король и его окружение не афишировали болезнь, как, впрочем, поступали в подобных случаях и остальные европейские дворы. Скорее всего, осведомителей в близких к престолу кругах у государя и его тайных служб не было, вот и пытались выведать чего?либо ценное у тех, кто мог что?то знать.
— На дыбу тебя надо. Вот повисишь на ней — всю правду расскажешь.
— Я рассказал всё, что знал. Нового ты ничего не услышишь, а какой после дыбы из меня лекарь будет, какая польза людям?
— Гляди?ка, о пользе заговорил! Не хочется на дыбу?то?
— Кто же в здравом уме на дыбу хочет?
— Правильно говоришь. Теперь правду рассказывай.
Наш разговор начинался по второму кругу. Я нутром чувствовал, что добром он не кончится. Кто я для него? Возможный источник информации, не более. В служебном рвении дьяк не остановится перед пытками, а с их помощью можно выбить любые признания. Дьяку — благоволение начальства, ну а мне после признаний дорога одна — на плаху. Хотя нет, есть ещё вариант — на виселицу. Ни того, ни другого мне почему?то не хотелось. Надо что?то срочно решать, пока действительно не попал в зловещий подвал.
А не попробовать ли гипноз? Люди жестокие, легко отправляющие других людей на пытки, часто сами трусливы, нет в них волевого стержня — лишь желание угодить сильному и подбирать крошки с барского стола. Пока не связаны руки, надо попробовать.
Я выставил указательный палец и начал им качать в стороны, как маятником. Удивлённый и заинтригованный, дьяк уставился на мой палец. Такого задержанные ещё не демонстрировали. Дьяк ожидал всего чего угодно: потока слёз, стенаний, мольбы, а тут — палец!
Я вперил свой взгляд ему в глаза, чётко и властно произнёс:
— Спать!
Глаза дьяка закрылись, голова упала на стол, стоявшие сзади двое охранников из приказа забеспокоились.
— Это что? Чего это он уснул? Ты чего?
— В угол оба! Не то в жаб превращу!
Я встал со стула, обернулся к служивым, вытаращил глаза, воздел руки. Один оказался стойким, а второй струхнул, на что я и рассчитывал. Он засеменил в угол, а его товарищ, начавший было вытаскивать из ножен саблю, стушевался.
— Стой, где стоишь, твои ноги приросли к полу, ты не можешь ими пошевелить. Ноги твои тяжелее свинца. Вот попробуй, подними ногу — у тебя это не получится! — продолжал нагнетать я ситуацию.
Служивый и в самом деле дёрнул ногой, и к моему облегчению, у него это не получилось. К слову — не все люди внушаемы, есть немногочисленная часть таких, кого гипнотизировать бесполезно. Не зря, ох не зря я занимался теоретически и упражнялся практически в гипнозе в своё время.
Служивый уставился на меня со страхом.
— Не получается, — прошептал он.
— Будешь меня слушать — останешься живым, не будешь — твои ноги навечно прирастут к полу, и их придётся просто отрубить.
Глаза служивого стали круглыми от ужаса. Он часто–часто закивал головой.
Я повернулся к первому — тому, что смиренно стоял в углу. Он видел, что произошло с сотоварищем, и сейчас был просто не в себе — бормотал:
— Только не в жабу, только не в гада ползучего…
Я подошёл поближе:
— Спать! Веки стали тяжёлыми, глаза закрылись!
Служивый закрыл глаза и заснул. Он спал стоя, немного покачиваясь. Что делать теперь? Я не связан, не в подвале, — но дальше?то что?
Подойдя к столу, я перебрал бумаги. Так — жалоба, ещё одна, допрос звонаря, допрос пьяного плотника. Ага, уже интересно: донос на меня, правда — без указания фамилии и имени. От трактирщика, где я обедал, пересекши шведскую границу.
Вот и второй донос. Я вчитался. Вот сволочь! Купец, с которым я с Ильей плавал на ладье в Росток, настрочил на меня паскудную грамоту — де в Швеции был, каперам помощь оказывал за мзду.
Я свернул оба пасквиля в трубочку, сунул за пазуху. Теперь надо отсюда убираться, но прежде нужно сделать так, чтобы служивые и дьяк ничего про меня не помнили. Я повернулся к ним:
— Слушать только меня! Только мой голос! Вы все меня никогда не видели, никогда не слышали про лекаря Кожина, никогда не приводили меня в Разбойный приказ. Я буду считать до трёх, и когда скажу «три», вы все проснётесь, будете себя чувствовать бодро и хорошо, но забудете про моё существование. Раз! В голове светлеет, ноги становятся лёгкими. Два! Сердце стучит ровно, во всём теле чувствуется лёгкость. Три! Открываем глаза: всё забыли, и кто я такой — никто не помнит!
Я перевёл дыхание.
Дьяк поднял на меня голову.
— Ты кто такой, зачем здесь?
— Жалобу хочу подать.
— Давай грамотку.
— Дык, не написал ишшо.
— Вот когда напишешь, тогда и приходи! Афанасий, проводи!
Служивый, что ранее прилип ногами к полу, схватил меня за шиворот и вытолкал за двери.
Уф! Обошлось на этот раз, сам не ожидал, что всё пройдёт как по маслу. Всё?таки гипноз — штука сильная. Неплохо было бы ещё нейролингвистическим программированием заняться в своё время. Это, говоря по–народному, когда в мозг человека можно словами заложить программу дальнейших действий — например, всем служивым Разбойного приказа поубивать друг друга. И все бы спокойно и деловито, без всякого сопротивления, перерезали сотоварищей. Под гипнозом этого сделать нельзя, у человека остаётся чувство самосохранения. К сожалению, я поздно это понял, да и времени заняться такой интересной областью медицины не было. Моя работа была — головой и руками, а тут надобно головой и языком.
Я шагал домой и обдумывал, что сказать домашним, и когда Дарья и Илья, завидев меня во дворе, кинулись с расспросами, заявил, что вышла ошибка. А наедине с Ильей показал ему облыжную грамотку купца.
— Ах ты, сволочь! Не ожидал такого от Саввы! Подлая душонка! Ещё и в долю набивался. Эдак он и на меня лжу возведёт! Я ему морду завтра же набью, пусть знает!
— Нет, Илья, так нельзя!
— Морду бить за непотребство нельзя?
— Да нет, ты меня не понял. Наказать его надо, но месть — блюдо холодное. Если ты ему морду набьёшь да о подлости его скажешь — он в Разбойный приказ побежит, возмущаться будет, что имя его известно нам стало. Я ведь грамотку эту выкрал из Разбойного приказа и хочу, чтобы там больше обо мне никто и никогда не вспомнил. Понял теперь?
— Понял. А и хитёр да умён ты, зятёк! А как же наказать его мыслишь? Не должны подлые поступки без наказания оставаться!
— Согласен. Можно разорить его, можно покалечить — даже убить! Выбирай сам по вине его.
Илья задумался, тряхнул головой.
— Нет, не на меня грамотка писана — на тебя, тебе и решать, сколь велика его вина. Примешь любое решение — я соглашусь на всё.
— Не пожалеешь? Язык за зубами держать сможешь?
Илья перекрестился:
— Вот те крест! Никто ведь из Разбойного приказа так быстро да ещё и невредимым не возвращался. И за малую вину всю спину кнутом в лохмотья превратят, а уж за такие обвинения, какие тебе предъявили, — пытки да казнь. Так что смерти твоей Савва, Иуда этот хотел. Дарья уж в голос выла, думала — в последний раз тебя видела.
— Рано хороните. Я ещё сына увидеть хочу, да вырастить его. Давай вот что обмозгуем. Дороги уже подсохли, как только Савва с обозом поедет куда, сразу мне скажи, а я уж его по пути перехвачу. Только надо, чтобы товар на телеге ценный был, чтобы он почти все свои деньги потерял.
— Сделаю. Когда он в товар вложится да с обозом соберётся — я ужо по–всякому узнаю, да обскажу. А дальше — сам решай.
На том и порешили.
Месяц от Ильи не было никаких сведений о предстоящей поездке. И всё это время я продумывал, что предпринять, чтобы наказать подлеца, и при этом не влипнуть самому, дабы даже тень подозрения не упала на меня и семью Ильи.
А с самим Саввой, когда перехвачу обоз, что делать? Можно руки–ноги переломать, — так ведь ко мне же и привезут на излечение. Он на мою жизнь покушался: по крайней мере, через пытки я бы точно прошёл, и в лучшем случае — остался бы живым, но калекой. Тогда чего я колеблюсь? Эта змея подколодная может и ещё написать — даже наверняка напишет. Посмотрит — грамотка написана, а лекарь — вот он, живой, и никто его в Разбойный приказ и не забирал. Ему?то память я не отшибал. Возьмёт да напишет ещё более гнусное послание, чтобы уж наверняка было. Значит, остаётся одно — жизни его лишить. Не хочется мараться, конечно, но ведь я не сделал ему ничего плохого. Мы даже знакомы поверхностно. Только и встречались, что в плаванье на ладье. Наверное, он из породы людей, которым плохо, когда другому хорошо. Деньгам моим позавидовал? Стало быть, решено — убить гниду. Если получится задуманное — так чёрт с ним, с его товаром. Мне всё равно — пусть хоть всё пропадёт, или назад его вернут, семье.
