Сталинградская Богородица - Шамбаров Валерий Евгеньевич (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Но ведь героям простительны маленькие слабости. Языческие боги тоже были им подвержены… Хотя нелишним будет отметить и другое. Подобные отклонения можно считать вполне закономерными. У тех, кто стремится к общению с темными силами, обычно прорываются их собственные страсти. Где имеется скрытая слабость, там она и выплескивается наружу. Самым ярким подтверждением этой закономерности становились высшие чины СС. Гейдриха, как уже отмечалось, выгнали с флота за сексуальные похождения. На посту шефа имперской безопасности у него выплеснулась полнейшая половая распущенность в сочетании с ярко выраженным садизмом. Он любил лично смотреть на казни, стремился замарать в крови всех подчиненных.
Его преемнику Кальтенбруннеру были присущи аналогичные черты. Он, например, требовал демонстрировать ему различные способы умерщвления мужчин и женщин. Но у него подобные черты дополнялись алкоголизмом и патологической трусостью – он панически боялся даже зубного врача [148]. Ну а рейхсфюрер СС Гиммлер любил изображать из себя строгого и благопристойного наставника, был похож на школьного учителя. Но из-под этой маски лезли такие же ущербные комплексы. В исследованиях «Аненербе» его всегда тянула сексуальная тематика. Он любил приходить на медосмотры эсэсовских невест. Изображая профессиональный долг, разглядывал, как голых «ариек» обмеряют и взвешивают. При посещении Парижа пожелал увидеть аналогичные обмеры француженок. Потом представил фюреру глубокомысленный доклад, что идеологи ошибаются и на самом деле вырождаются еще не все француженки.
Но отклонения представлялись оправданными некими высшими соображениями. В свете оккультных построений даже миссия эсэсовцев и гестаповцев по истреблению людей выглядела отнюдь не унизительной. Они были не палачами. Они были жрецами, допущенными обслуживать алтари «высших неизвестных». Поить их жертвенной кровью, а взамен они подпитают рейх энергией своих черных солнц… В Советском Союзе крови лилось особенно много. Здесь обходились без «мраков и туманов», без таинственных исчезновений. Здесь функционировали настоящие конвейеры смерти.
Только одна из четырех айнзатцкоманд, «Отряд А», оперировавший в Прибалтике и Белоруссии, на 31 января 1942 г. уничтожила 229 тыс. человек. Ее командир, интеллигентный и обаятельный Шталеккер, придумал собственную форму отчетности – посылал в Берлин диаграммы в виде гробиков. Побольше – количество людей, которое запланировано перебить. Поменьше – уже перебитое. Шутку оценили, Гиммлер показывал диаграммы Гитлеру. А Шталеккер работал усердно, к 1 июля добавил еще 55 тыс. трупов.
«Отряд D» под командованием Олендорфа действовал на юге, в полосе армии Манштейна. Олендорф посылал своих уполномоченных в Одессу, поделиться опытом с румынами. А Манштейн обратился к эсэсовцам с просьбой не устраивать массовые казни поблизости от его штаба. Но при этом высказал еще одну просьбу – выделить несколько тысяч часов для награждения отличившихся офицеров. Что ж, Олендорф уважил. Почему не уважить?! Часов было собрано много, отряд уничтожил 90 тыс. человек. Прислали Манштейну, и герои сражений получали подарки, совсем недавно тикавшие на руках и в карманах убитых. В свою очередь и военные откликались на просьбы карателей – выделить солдат, машины, горючее, патроны [84, 101]. Но «объем работы» оказался слишком большим. Нужно было и провинившихся наказывать, и заложников ликвидировать, и биологический потенциал славян сокращать, и еврейский вопрос решать! Уже в 1941 г. стало ясно – расстрельными командами справиться со всеми этими задачами невозможно.
В концлагерях начали оборудовать стационарные бойни. Сперва для этого использовали старые, уже существующие лагеря. Но пропускная способность таких «мясорубок» оказывалась недостаточной, и возникало множество накладок. Начальник гестапо Мюллер 9 ноября 1941 г. выговаривал подчиненным: «Начальники концлагерей жаловались, что от 5 до 10 % советских граждан русской национальности, приговоренных к смерти, прибывали в лагеря полумертвыми либо уже умершими… При этом отмечалось, что, например, при передвижении от железнодорожной станции в лагерь значительное число их падало в обморок от истощения, умирало или было при смерти и их приходилось бросать на машины, следовавшие за колонной. Иногда очевидцами подобных сцен становились представители местного немецкого населения… С сего дня советские русские, находящиеся на грани смерти и неспособные в силу этого совершить даже короткий переход, должны исключаться из числа направляемых в концлагеря для казни».
Для массового уничтожения людей наметили Освенцим, расширяли его, модернизировали. Кроме того, в Польше принялись строить несколько специальных лагерей – Белжец, Треблинку, Вользек, Собибор. Выбирали места, достаточно уединенные, но и близкие от железной дороги, чтобы обеспечивать беспрерывный подвоз человеческого «сырья». В выборе мест участвовали и специалисты-оккультисты. На основе своих магических теорий высчитывали, где массированные выбросы негативной энергии от человеческих страданий не нанесут вреда рейху, где они пойдут на пользу [96]. Неслучайным было лишение заключенных христианских имен, замена их номерами. Неслучайна процедура сжигания трупов – как положено при жертвоприношениях.
Для умерщвления пробовали разные методы. В августе 1942 г. Гиммлер приехал в Минск и пожелал увидеть массовый расстрел. В тюрьмах набрали сотню заложников, «партизанок» с детьми. Здешний эсэсовский начальник, группенфюpep Бах-Зелевски, знал о вкусах шефа, постарался, чтобы среди обреченных было побольше девушек, молодых женщин. Раздетую толпу построили перед дулами автоматов, по телам хлестанули пули, люди забились в муках. А когда солдаты опустошили магазины, две девушки, обливаясь кровью, стояли и не падали. Рейхсфюреру стало дурно. По словам Бах-Зелевского, он «сомлел, как заурядный интеллигент» [149].
После этого Гиммлер стал убежденным противником расстрелов. Издал приказ, что многие солдаты – люди женатые, имеют детей и участие в экзекуциях может дурно повлиять на их психику, нарушить половые функции. Распорядился, что для умерщвления женщин и детей надо найти другие способы. Инженер Беккер изобрел для этого «газен-ваген» – «душегубку». Кузов машины сделали герметичным и завели туда выхлопную трубу. Испытания прошли в Таганроге: при разных режимах работы двигателя, разной загрузке кузова, разной погоде, на людях разных возрастов. Результаты напрямую докладывались рейхсфюреру. Но «газенваген» уничтожал лишь по 15–25 человек за рейс, возникала и проблема выгрузки трупов.
Куда более эффективными показали себя стационарные газовые камеры. Их можно было строить в комплексе с крематориями – и вопрос с трупами легко решался. Эту технологию Гиммлер тоже проверил лично, в начале 1943 г. посетил концлагерь Собибор. Специально к приезду рейхсфюрера сюда доставили 300 отборных девушек. Гиммлер наблюдал в глазок, как они умирают от газа, и на этот раз в обморок не падал. Остался доволен, наградил коменданта Вагнера медалью. А в небольших лагерях, где газовых камер не было, для казней стали использовать местную полицию, «недочеловеков».
Хотя стоит отметить, люди как-то приспосабливались даже в концлагерях. Сохранились воспоминания поляков, сидевших в Освенциме – не в лагере смерти, а в обычном, как его называли, «для арийцев». Их гоняли на работы, но существовали и свои «радости». Иногда устраивались футбольные матчи, действовал даже публичный дом. Он был маленьким, 60 женщин принимали клиентов по непрерывному конвейеру. Талоны в публичный дом служили средством поощрения, а также внутрилагерной «валютой», наряду с сигаретами. За них можно было купить все что угодно.
Вопреки кинофильмам, где концлагерь переполнен эсэсовцами, немцев там было мало. Любой немец являлся для заключенных очень высоким, недосягаемым начальством. Вся внутренняя администрация состояла из самих заключенных. Эти начальники, капо, обладали значительными полномочиями. Они сами распределяли людей на работы, следили за порядком, наказывали провинившихся. Зачастую и на смерть посылали сами. В лагерь прибывали новые партии узников, их распределяли по баракам, но количество продуктов оставалось фиксированным. Поэтому старшины бараков сами принимали решения или даже совещались с другими заключенными – сколько человек и кого именно отбраковать в газовые камеры.
