Пятнадцатый рай - Клевер Алиса (чтение книг .TXT) 📗
– Не буду спорить, – отозвалась Арина. – Это все из-за денег, да?
Нелли замолчала. Арина ждала ответа, но ничего больше не услышала.
– Нелли! Ты что замолчала? Тебе плохо? Эй! – Арина вдруг поняла, что Нелли ее больше не слышит. Каким-то шестым чувством Арина почувствовала, что Нелли за стеной больше нет. Она замолчала и прислушалась. То ли ей показалось, то ли действительно она услышала тихие шорохи и возню. Определенно Коршунов увел Нелли из смежной комнаты и пресек возможность для них общаться. Почему?
Почему Коршунов дал себе труд притащить ее сюда вместе с Нелли, почему просто не убил их сразу, еще там, на яхте. Самый простой ответ, подсказанный самим Коршуновым, это – позлить сына, отомстить ему и еще, конечно же, получить извращенное удовольствие. Извращение – это жизнь, то, из чего состоит Коршунов, самая его суть. Он питается страхом и ужасом, ему нравится мучить людей. Он – настоящий садист из тех, которые нимало не интересуются тем, чтобы их партнеру было хорошо.
Если для кого-то садизм и является горячей, пряной игрой, запрещенной и притягательной, но безопасной и требующей обоюдного согласия, то для Коршунова весь смысл игры был в том, чтобы все было по-настоящему. Поэтому-то и хлороформ, поэтому-то и платье, и цепи, и свечи. Это все – его любимая игра. Или…
Или это лишь маскарад для прикрытия других целей? Что, если она, Арина, здесь вовсе не из-за этого? Что, если самый очевидный ответ – неверен.
Арина похолодела. Она вдруг вспомнила их последний разговор с Нелли, короткий телефонный разговор, состоявшийся накануне прилета Ричарда. Арина отчетливо услышала собственный голос. «Как ты будешь искать женщину с колокольчиком в соске? Нет, имени я не знаю. Я ничего не знаю, только видела колокольчик. Не бери в голову, это ерунда».
Что, если… если что? При чем здесь колокольчик?
И тут вдруг Арину осенило. Колокольчик! Конечно, Коршунов убивал Екатерину, и, конечно, Максим это видел. Это просто не могло быть по-другому. Ни в каких новостях, ни в фильме, ни в других источниках не показывали девушку с колокольчиком в соске. Показывали просто фотографию девушки – в одежде, а не с оголенной грудью. Никаких сосков, никаких колокольчиков. Конечно, эта информация была известна, о колокольчике говорили как об особой примете, но… шестилетний Максим никак не мог этого видеть, ни по телевизору, ни где-то еще.
Он запомнил это только потому, что он действительно видел саму Екатерину Воронкову.
Арина била наугад, но попала в самую точку. Вот почему она, Арина, здесь. Вот почему Нелли здесь. Из-за случайно оброненного слова.
Коршунову плевать на деньги, на будущее сына, на его женитьбу и жизненный выбор. Дело в Арине. Дело в той фразе про колокольчик. Коршунов привез их сюда, чтобы расправой над невестой сына прикрыть старое и куда более опасное преступление. Убийство дочери своего делового партнера Воронкова. А это значит… что же это значит? Арина чувствовала, какая-то очень важная мысль срывалась, сползала по краю сознания.
Он ничего больше не знает. Только одна фраза. От Нелли он мог узнать только про колокольчик. Должно быть, она рассказала ему, сама не понимая, что означает для Коршунова эта информация. Катастрофа, ядерный взрыв.
– Тебе хорошо, удобно? – Голос Коршунова раздался неожиданно близко, почти рядом. Наверное, двери здесь очень хорошо смазаны, потому что Арина не слышала, как он открывал их. Он ходит, как кошка, бесшумно. На мягких лапах.
– Да, отлично, – ответила Арина, заставив себя держаться спокойно. Не дергайся, не крути головой, не делай ничего того, что тебе хочется делать. Это только игра. Это – шахматная партия. Ты играешь белыми, он – черными. Скоро снова будет твой ход, не ошибись.
– Правда? Белоснежка, если тебе есть что мне рассказать, то не тяни, рассказывай. Потому что, пока ты молчишь и стоишь тут, такая красивая, у меня появляются желания, исполнение которых вряд ли тебе понравится. – Коршунов говорил вкрадчиво и осторожно. – Расскажи, почему это тебе захотелось колокольчик в соске. Я, в принципе, могу это организовать. У меня тут, правда, ничего не готово. Я же не знал… о твоих фантазиях. Придется использовать подручные средства. Думаю, у меня есть подходящая игла. У меня много разных штучек… Показать?
– Я бы и рассказала, вот только…
– Что? Что-то не так? – откликнулся он с преувеличенной заботливостью.
– В горле пересохло. Руки болят. Не в настроении я.
– Водички дать? – И Коршунов отошел.
Арина услышала звук льющейся из крана воды и непроизвольно сглотнула. Через несколько мгновений Коршунов подошел к ней с водой в большой глиняной кружке. Он почти поднес ее к Арининым губам, но замер в нескольких сантиметрах.
– Хочешь послушать сказку – отвяжи меня. Напои, накорми да спать уложи… – тихо рассмеялась Арина, глядя Константину Коршунову прямо в глаза. Его лицо окаменело, затем его исказила гримаса ярости. Он плеснул водой ей в лицо, и холодные струи потекли вниз по ее щекам, как слезы. Арина прикрыла глаза – дурацкий макияж, сделанный Коршуновым, начал щипать.
– Ничего ты не можешь знать, глупая курица! О чем ты болтаешь, какой колокольчик, какая сказка? – крикнул он. Арина молча облизывала мокрые губы. Возможно, это будет единственная влага на сегодня. Звон пощечины заставил ее открыть глаза. Бьет, значит, задела за живое.
– Сказка о ней.
– Что? – скривился Коршунов.
– Я говорю о Екатерине Воронковой, которую ты убил, – крикнула Арина. – Не слышно? – Она повысила голос. – Екатерина Воронкова! Дочь Александра Воронкова, твоего делового партнера, которую ты убил. Екате…
– Заткнись, сука! – И Коршунов набросился на Арину, его широкая ладонь накрыла ей рот и нос, он сжал ее лицо с такой силой, что ей стало трудно дышать. Неужели убьет? Мысли бились в мечущемся сознании. Не может. Не может, пока он не узнает всего, что ей известно. Вот только проблема – ей почти ничего не известно. Одни предположения. Только то, что она видела на рисунках Максима. Минное поле. Если она допустит хотя бы одну ошибку, все. Она – труп.
Но руки разжались. Коршунов отступил, тяжело дыша, и посмотрел на Арину совершенно другим взглядом. Они стояли на нулевой отметке, на точке «зеро», и смотрели друг на друга горящими глазами, два врага, ненавидящих друг друга.
– Развяжи меня, – скомандовала она.
Коршунов отвернулся на секунду, словно просчитывая что-то, а затем отстегнул ремешки. Арина, хоть и ожидала этого, не справилась с нагрузкой, усталые ноги подломились, и она рухнула на каменный пол. Затекшие руки отозвались болью на поток прихлынувшей крови. Коршунов стоял над нею и смотрел, как она стонет. Музыка.
– С чего ты взяла, что я кого-то убил? – процедил Коршунов. – Откуда информация?
– Не нужно играть со мной. – Арина разминала запястья. – Убил – не убил. Я все знаю.
– Ничего ты не знаешь. – Он храбрился, но голос его дрожал. – Нечего знать.
– Нелька ничего не знает, это правда. А я знаю.
Преимущество, которое она выиграла за счет неожиданности, было таким эфемерным, зыбким. Арина прекрасно понимала это. Ее позиция слаба. Она ничего не знает.
– Допустим, – пробормотал Коршунов. – И что дальше?
– Ты скажи мне? Я думала, что ничего. Я думала, мы с Максимом поженимся, и я сохраню эту тайну глубоко в своем сердце. – Арина старалась держаться как можно более непринужденно. – В конце концов, ведь мы бы тогда были – семья. Для меня это значит очень много. Такие узы обязывают. Зачем рубить сук, на котором сидишь…
– А если, скажем, к примеру, чисто теоретически, вы с Максимом не поженились бы? Ты бы что, в полицию побежала бы?
– Теоретически? – хмыкнула Арина.
– Да, сугубо теоретически. Мы же именно этим тут с тобой занимаемся? Теоретизируем, рассуждаем о вещах, которые ты выдумала?
– Я выдумала? Да как же я бы выдумала такое? – возмутилась Арина. – Разве у меня хватило бы фантазии?
– А вот это мы сейчас и проверим, – пообещал Коршунов. – Хороша ли у тебя фантазия. Ты сказала, что все знаешь. Можно поподробнее, что именно – все? Я, по-твоему, кого-то убил. Как ты сказала? Екатерину Воронкову?
