Жалобная книга - Фрай Макс (читать хорошую книгу .txt) 📗
Кафе мне понравилось. Маленькое, но поделенное на целых три зала. Везде круглые столы, старые стулья с гнутыми спинками, темные деревянные полы, по стенам – не картинки, фотографии. Черно-белые, эстетские портреты фантасмагорических бритоголовых девиц с сигарами в зубах. Они развешаны повсюду, но живых курильщиков привечают лишь в самом дальнем помещении. Понятно, что именно там аншлаг; два других зала пустуют. Думать потому что надо головой, а не задницей.
Мы, конечно, проникли на задымленную территорию, благо один свободный столик там все же нашелся. Когда мы уселись, стало ясно почему: рядом ревел кондиционер, маленький, но сердитый. Меня только что со стула не сдувало.
– Если кто-то уйдет, пересядем, – без особой надежды пообещал мой персональный Вергилий. – Но это, поверь мне, единственный недостаток места. Вокруг – сплошь наши клиенты, за редчайшим исключением. Богема потому что, а какой же русский художник без экзистенциальной муки?.. При этом кофе здесь – лучший в Москве. Ну, или почти лучший. Есть еще два превосходных местечка, покажу как-нибудь… Я даже не стану тебя торопить. Сначала попробуй эту неземную красоту. Ну и оглядись. Выбери, кто тебе по душе.
– Сегодня пусть будет девочка, – говорю решительно. – Для разнообразия.
– Хитрая какая, – улыбается. – Думаешь, девочкой быть проще? Ну-ну. Попробуй.
Угадал. Я действительно так думаю.
– А разве нет? – спрашиваю.
– Честно? А черт его знает! Нет никакой закономерности. Разные бывают мальчики и девочки. На кого нарвешься.
– Видишь, там, у входа, близнецы? – шепчу. – Две девочки, близнецы. Такие красотки… Всю жизнь мечтала узнать, каково это: иметь рядышком свою точную копию? В юности думала, была бы у меня сестричка-близнец, и никаких мальчиков не надо. И вообще никого. На самом деле, наверное, не так это сладко, как кажется, но мне до сих пор ужасно интересно.
– Понимаю. Ну вот и проверь пока, как у них дела. А я пойду, возьму нам кофе. У них тут нет официантов. Но это и неплохо. Ждать никого не надо.
Убежал. А я сижу, разглядываю близняшек. Такие красавицы, эх! И, кажется, очень хорошие. Ну, или мне просто приятно так думать…
Но мало ли, что мне приятно. Надо бы по-настоящему на них поглядеть, как вчера ночью. Неужели снова получится?
Сконцентрироваться никак не удается, поэтому нашариваю в сумке карты. Пробую на вкус настроение , да уж, умри – лучше не скажешь. И как я раньше жила без этой точной формулировки? Блуждала, можно сказать, во мраке невежества…
И тут же выясняю, что одна из девочек счастлива и почти безмятежна, только немножко волнуется за сестру. Даже не волнуется, а лишь подозревает, что, возможно, имеет смысл начинать волноваться – вот как все сложно, оказывается, бывает у людей устроено. Заглядываю быстренько под стол: что за карта у меня в руках? Двойка Чаш, ну-ну, все нам теперь понятно. У нашей красавицы роман; вряд ли самый грандиозный в ее жизни, но чрезвычайно приятный. Упоительный, я бы сказала. Вот именно. Упоительный.
С нами, девочками, такое то и дело случается, ага. И только у мисс Варвары все не как у людей. Или даже так: все, как у нелюдей.
Тем не менее, продолжаем осмотр.
Вторая близняшка привела меня в замешательство. Судьбу она, вроде бы, не проклинает, но ей очень грустно и чертовски жалко себя. “Никому-то я не нужна, во всем мире” – вот такое у нас настроение. Интересное дело. Это считается, или как? Придется ждать господина почтеннейшего наставника. Без него и поллитры тут не разберешься.
Он как раз и вернулся, можно сказать, с поллитрой. В каждой руке по здоровенному стеклянному кофейнику.
– Будем, – говорит, – пить френч-пресс. Эфиопский кофе иным способом грех готовить. А я хотел, чтобы ты попробовала эфиопский…
Ну и кто из нас пустяками озабочен?
– Проблема? – спрашивает, усаживаясь рядышком. – Ничего, сейчас разберемся. Быть того не может, чтобы мы, да не разобрались.
И гладит меня по голове, небрежным таким, ласковым жестом. Словно бы мы уже лет триста знакомы, и он давным-давно привык именно так меня утешать.
Какие уж тут проблемы. Все как рукой сняло. Даже не сразу вспомнила, в чем, собственно, дело.
– А, – мычу минуту спустя. – Ну да. Проблема. Не могу понять, как быть с той близняшкой, которая слева. Вроде бы, себя жалеет. Но судьбу, кажется, не проклинает. Ну или ты сам лучше погляди… Как тут быть? Можно, или нельзя?
– Хорошо, что ты задала такой вопрос. О самых важных вещах я, как правило, сказать забываю. Теоретически, жалость к себе – достаточное основание для… – он оглядывает сестричек и решительно заключает: – Годится. Самое то. Имей в виду на будущее: формулировки не имеют особого значения. Вовсе не нужно ждать, пока человек воскликнет: “Проклинаю тебя, судьба”, – и кулаком потолку погрозит, для убедительности. Жалость к себе, если ей не сопутствует готовность выстоять, во что бы то ни стало – именно то, что нам требуется.
– Ясно, – киваю. – Бедная девочка… Но мне, конечно, повезло. Чего хотела, то и получила. Что-то мне весь день везет, кстати. Даже деньги эти вдруг выплыли, откуда ни возьмись…
– Это как раз понятно. Ты следуешь своей судьбе, вот тебе и везет. Так всегда бывает. Я поначалу тоже удивлялся: как все становится легко и просто, когда… Когда. Давай лапу.
– А кофе? Ты же говорил, сначала кофе, – предпринимаю последнюю, вялую попытку отсрочить чудо, как в детстве старалась отдалить все мелкие неприятности, вроде неизбежных ежегодных прививок и еще более неизбежного маминого рассольника. Теоретически, понимаю, что лучше уж сразу в омут с головой, чтобы все побыстрее закончилось, но нет – тяну до последнего, в надежде, что все как-нибудь само рассосется, без моего участия.
Фиг оно “рассосется”, конечно.
Рыжий все понимает. Улыбается, кивает, вручает мне чашку.
– На здоровье. Будем надеяться, они не сбегут.
Делаю несколько глотков, не ощущая вкуса. В ушах моих звон, ступни и ладони пылают, зато лоб холоден и, кажется, влажен.
Боже мой, как же я боюсь. Больше, чем вчера. Гораздо больше. Оказывается чуть-чуть знакомая неизвестность куда страшнее, чем полная. А ведь всегда казалось, наоборот.
