Темная вода - Лонго Лика (книги без сокращений txt) 📗
— Ну да. Я уже двести лет молода, прекрасна, и мне пока это не надоело. Плюс я хочу увидеть будущее лет через двести, когда на Луну будут летать, как к себе на дачу, и у каждого появится свой клон. Я захочу на землю, когда люди станут жить как минимум двести лет, а женщины в сто пятьдесят смогут выглядеть на восемнадцать! Когда я приступлю к контактам, кое-кого, наверное, уже не будет на этой грешной земле, так что опасаться меня нечего, — гордо заявила Александра.
— Я только не могу понять, чем ты так уж отличаешься от людей, — сказала я, и Александра взглянула на меня удивленно. Я пояснила: — Ты очень любопытна — это раз. Обожаешь приключения — это два. И — ты уж не обижайся — любишь похвастаться и пококетничать, как все люди…
— Да, но мне недоступно то, что может испытывать даже… — тут она замешкалась, ища определения, — даже та рыжая глупая дворняга у милиции! Я хочу как и ты — любить! — заявила она и тут же осеклась. — Ой, извини.
По счастью, мы подъехали к моему дому. Я поспешно выскочила из машины и побежала к крыльцу.
Мамы не было. Бабушка сообщила, что она успела переговорить с Алексеем Алексеевичем до его отъезда в Москву, а теперь ушла на работу. Я спросила, что сказал маме Алексей Алексеевич.
— Ничего нового, только то, что верит отцу и все сделает, чтобы вытащить его.
— И как мама? — поинтересовалась я осторожно.
— Никак. Мне тут Зоя звонила, — это была бабулина бывшая ученица, работавшая вместе с мамой в больнице. — Говорит, какая-то новенькая медсестра успокаивала Таню: ничего, мол, не расстраивайтесь, сегодня все взятки берут, стыдиться тут нечего. Так мама твоя ее чуть не разорвала, на всю больницу кричала: «Да вы не знаете этого человека! Он никогда в своей жизни плохого поступка не совершил!» Так-то вот, детка... — вздохнула бабушка, — а еще неделю назад звала его извергом и злодеем. Вот в войну люди между собой так не ссорились, потому что настоящее горе было у них. Пришло горе в семью, — сразу стал отец-то хорошим!..
— Ба, я сегодня вечером могу задержаться, мне надо в Геленджик съездить. Вы с мамой не волнуйтесь за меня, со мной Дима Картошкин поедет — сержант нашего отдела милиции.
Бабушка грустно смотрела на меня, перебирая морщинистыми пальцами складки старого фартука:
— Что ж, детка, я понимаю, парнишка он хоть куда. Только постарайся все-таки пораньше вернуться, маме сейчас нелегко, ты ей нужна…
Около шести за мной заехали Семен и Александра. За синим «Фордом» следовала старенькая, но идеально чистая голубая «копейка», за рулем которой сидел миловидный сержант. Я села на заднее сиденье рядом с Александрой, стараясь не смотреть на Семена. Было понятно, что он хочет помочь мне и моему отцу из дружеских побуждений и никаких чувств у него ко мне нет. Оставался вопрос: что мнеделать со своими чувствами? Но я решила думать только об отце, а с глупым сердцем разобраться позже.
Что предпринять, если Екть, то есть Павел Линников, не живет по известному нам адресу? Где тогда его искать? Эти мысли беспокоили меня, и чтобы отвлечься, я заговорила с Александрой:
— А тебе нравится Дима?
— Да, он милый, — ответила она. — Очень милый.
— Симпатичнее других? — допытывалась я.
— Ну… да...
— Значит, ты воспринимаешь людей, как я — одни тебе кажутся более симпатичными, другие — менее! Не так уж вы, Морские, отличаетесь от людей! — сделала вывод я.
— Есть небольшое отличие, Полина, — серьезно возразила мне Александра. — Если я вдруг решу последовать примеру других Морских и начну топить людей, то Дима может стать для меня очередным контактом.
— Тогда лучше выбери меня, мне все здесь надоело, — буркнула я.
Александра посмотрела на меня, словно примеривалась — с какого бока лучше утопить. Потом глубоко вздохнула:
— Тебя не могу. Кажется, я с тобой… по-дру-жи-лась, — последнее слово она выговорила медленно и задумчиво. Похоже, мысль о том, что можно подружиться с человеком, шокировала ее.
Семен слушал наш разговор молча. Хотя не уверена, что слушал — может, витал где-то в облаках.
Улица Баумана была скорее улочкой — располагалась она на самой окраине Геленджика. Холодный ветер с моря продувал ее насквозь, несмотря на то, что маленькие одноэтажные домики, похожие на курятники, лепились друг к другу очень близко. Покосившиеся заборы, покрытые дешевыми скатерками столики в малюсеньких двориках, домовитые уютные тетки, копошащиеся за незашторенными окнами, — мы словно вновь оказались в Бетте.
Как и у нас в поселке, калитки здесь не запирали. Дима Картошкин остался ждать нас в машине, а мы зашли в сад. Меня обдало холодной волной: за незашторенным окном я увидела Ектя. Они сидел за столом и разговаривал с пожилой женщиной в платочке. В сущности, это был симпатичный кареглазый здоровяк. Но я не могла смотреть на него без дрожи в ногах: чувства беспомощности и страха, которые я испытала в момент похищения, оказывается, никуда не исчезли. Они таились во мне и ждали встречи с Павлом. Достаточно было одного взгляда на него, чтобы они вновь завладели мной.
— Полина, посиди, пожалуйста, в машине, пока мы будем с ним работать, — тихо сказал Семен. — И попроси Диму открыть капот и сделать вид, что он копается в двигателе.
— Хорошо, — прошептала я и пошла к калитке.
— Полина! — услышала я голос Семена и обернулась. — Все будет хорошо, — улыбнулся он. В первый раз за сегодняшний день. Выходит, он заметил, что мне не по себе?
Дима без лишних расспросов вышел из машины и, надев матерчатые рабочие перчатки, полез в мотор. Я села в «Форд». Начал накрапывать совсем мелкий дождик. В машине было тепло и уютно. Я видела, что Семен и Александра сели за стоявший на улице стол. Они оба смотрели в сторону дома. «Как два ангела», — подумала я, глядя на них. Высокие, стройные, с правильными чертами лица, они походили на людей из будущего, случайно оказавшихся в маленьком садике у моря. Дождь усилился, но они не обращали на него ни малейшего внимания. Только Дима Картошкин недовольно морщился, когда крупные капли попадали на его курносый нос и длинные ресницы, но все же терпеливо возился с двигателем, устраняя несуществуюшую неисправность. Минуты тянулись медленно. Ничего не происходило. Дождь лил, Морские сидели в саду, неподвижные, как античные статуи, Дима периодически снимал милицейскую фуражку и стряхивал с нее дождевые капли, потом вздыхал и снова лез под капот.
Похоже, мы потерпели неудачу. Наверное, даже Вольф Мессинг не смог бы внушить преступнику пойти и признаться в преступлении, если он к этому не готов сам. А Екть точно не готов идти за решетку — вон он какой довольный и румяный, небось любит выпить, шашлычки на свежем воздухе, за девушками поухаживать… И в этот момент на крыльце дома показался он сам. На тренировочный костюм он накинул серый пиджак, в руках держал что-то красное. Екть медленно спустился с крыльца и, не глядя на непрошеных гостей, сидящих под дождем, направился к калитке. Он вышел на дорогу и, столкнувшись взглядом с Картошкиным, замер, а потом подошел к нему.
— Гражданин милиционер, можно с вами поговорить? — услышала я знакомый голос. И тут разглядела, что красный предмет в его руках — пас-порт.
— Садитесь в машину, там поговорим, — тут же согласился Картошкин. И они залезли в салон голубой «копейки». Семен и Александра вернулись в «Форд». Оба были бледны — я уже знала, что внушение отнимает силы. Молча мы смотрели на машину сержанта, где шла беседа.
— У-уф...! — выдохнули мы все трое, когда увидели, что Картошкин подает Ектю папку с бумагой и ручку. Тот принялся писать, и Картошкин, пользуясь моментом, повернулся наконец к нами поднял большой палец. Минут через десять Екть с Картошкиным вышли из машины. Прощались они тепло. Сержант пожал ему руку и даже как будто с чем-то поздравил. Екть улыбался. Так и не посмотрев в нашу сторону, он вернулся в дом. Мы отъехали немного по улице и остановились. Радостный и возбужденный Дима сел к нам:
— Елки-палки, я только что раскрыл тяжкое преступление! Ребята, меня ждет повышение!
