Selbstopfermanner: под крылом божественного ветра - Аверкиева Наталья "Иманка" (книги без сокращений TXT) 📗
— Как ты, милый? — проворковала она в трубку.
— В отеле, — честно сообщил я.
— Томми… Все-таки мне надо было поехать с тобой.
— Мы обсуждали это.
— Да-да. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя и буду по тебе скучать.
Я тоскливо посмотрел на картину на стене напротив. Унылое говно, портящее интерьер.
— Я тоже. Будь умницей, хорошо?
— Хорошо. Позвонишь мне?
— Хорошо.
— Я буду ждать. Позвони, ладно?
— Ладно. Пока.
— Пока, — с явным сожалением произнесла Сью.
Я отключился. У меня не было никакого желания общаться с ней. Нам надо поговорить. Надо найти время и поговорить. Дьявол, если Мари узнает, что я не расстался со Сью, она пошлет меня к черту! Но как она может это узнать? Домой она мне не станет звонить. Она же знает, что там никого нет? А если она захочет проверить? Попадалово… Еще они могут встретиться у мамы. Вряд ли Сью пойдет к маме. Ее и в обычные-то дни туда не особо затащишь. Главное, чтобы Мари не позвонила на домашний. А там я вернусь, мы поговорим со Сьюзен, и будет все хорошо. А может ей послать смс? Так и напишу: «Прости. Нам надо расстаться». Нет, так как-то не по-мужски. Голова кругом. Время одиннадцать вечера. Мари так и не позвонила.
Я заглянул в номера, где остановилась группа. Все тихо и пристойно. Ребята сидели в номере у барабанщика и что-то обсуждали за ужином.
— Босс, все в порядке? — поднялся мне навстречу Руди, наш бас-гитарист.
— Завтра первое выступление, новая сцена…
— Да мы знаем, — раздался нестройный хор голосов.
— Не засиживайтесь. Крис, береги горло, не пей холодное.
— Не волнуйся, мамочка, — рассмеялся солист.
Я кинул на него недовольный взгляд.
— Посидишь с нами? — предложил Руди.
Я покачал головой.
— Дел полно, — махнул рукой, поворачиваясь к двери.
— Том, — позвал Гуго, барабанщик. Я обернулся. — У нас какие-то проблемы?
— Нет, все хорошо, — улыбнулся я. — Профессиональное волнение перед концертом.
— Завтра и будешь волноваться. Заранее-то чего? — улыбнулся Руди.
— Старею, — заржал я и вышел.
Честно говоря, я безумно боялся, что Мари отключит камеры. Но камеры как и прежде работали. Мари ходила в детской из угла в угол, укачивая одного из мальчиков. Мне не было видно в темноте, кого именно. Да и сама она угадывалась с трудом. Я наблюдал за ней, размышляя, есть смысл звонить или нет. Наверное, нет. Если у нее не нашлось минуты, чтобы перезвонить мне днем, то какой смысл мне сейчас названивать ей на ночь глядя? Вот, собственно, и всё.
Я выключил ноут, взял сигареты и вышел на балкончик. Ты проиграл, Том. Не надо было ничего ей рассказывать. Ладно, переживу как-нибудь. Размечтался! Сто лет ты ей сдался со своей любовью! Господи, ну какой же я идиот. Из комнаты послышалась знакомая мелодия. Точнее даже не послышалась. Я почувствовал ее. Выкинув сигарету, со всех ног бросился к трубке.
— Привет, — ласково произнесла Мари. И я едва не зацеловал телефон.
— Как ты?
— Сумасшедший день. У нас новый проект, я вся на нервах.
— Почему?
— Очень важный проект. Если получится, его доверят мне. У нас тут своего рода тендер. Чье виденье покажется руководству лучше, тот и будет рулить проектом.
— У тебя все получится.
— Я тоже стараюсь в себя верить, но пока плохо получается.
Я включил ноут. Хочу ее видеть, хочу знать, как она со мной разговаривает. Смотреть, как держит руки, что делает, хочу видеть ее мимику, жесты, всё.
Мари рассказывала, как провела день, как вечером возилась с детьми. Она лежала на кровати в своей спальне. Я бы даже сказал — елозила по кровати, то закидывая голые ноги друг на дружку, то пристраивая их на стену, то перекатывалась на живот и дрыгала ногами. На ней была лишь короткая маечка и трусики. Думаю, если бы Мари узнала, что я подглядываю, она бы не обрадовалась, но не смотреть было выше моих сил.
— Интересно, ты часто за нами подглядываешь? — неожиданно спросила она, посмотрев в спрятанную камеру, прямо мне в глаза. Я шарахнулся от ноута и затряс головой:
— Конечно, нет! — с воодушевлением соврал я. — Только днем с работы иногда смотрю за няней, и то сейчас делаю это очень редко. А вечером… Что я маньяк что ли какой-нибудь?
— Да? — протянула она эротично, вытягивая носок и, как будто, гладя меня пальцами. — А что я делаю сейчас?
Я нервно сглотнул, касаясь пальцем ее ступни через монитор.
— Дразнишь меня, — вторя ей, растягивал я слова. Потом все-таки решил добавить, а то вышло как-то двусмысленно: — Сладким голосом. И если ты не прекратишь это делать, то…
— То что?
— То я приеду.
— Да ну.
— Хочешь проверить?
— Звучит заманчиво.
— Всего каких-то пятьсот километров и я весь твой.
— Я уже прям вижу, как ты материшься за рулем, преодолевая в ночи эти злосчастные километры, — рассмеялась она, поднимаясь.
— Хочешь, я приеду?
— Не хочу.
Мари переместилась на кухню и налила себе чай, продолжая болтать со мной. Я чувствовал себя подростком в шапке-невидимке, который подглядывает за старшеклассницами в раздевалке. Я улыбался ей и тоже делился новостями. Моя девочка… Как бы я хотел, чтобы ты была сейчас рядом.
Тур шел своим чередом. Ребята работали, я пахал. Мы постоянно были на связи с Биллом и мамой. Я старался звонить Мари как можно чаще, отмечая, что ее голос в разговорах был или спокойным, или ласковым. Сьюзен звонила сама, иногда звонил я. Удивительное ощущение — я был счастлив, счастлив по-настоящему, улыбался, шутил, не обращал внимания на проблемы, вылезающие то тут, то там. Они даже меня как-то не особо волновали, а после общения с братом и Мари я вообще становился добрым и щедрым. Развод высасывал у Билла кучу сил. Он не был потерянным, как я ожидал, он скорее был уставше-решительным. Йоахим знал свое дело и делал его хорошо. Просматривая сводки новостей, я натыкался на многочисленные новости и интервью Тины по поводу того, какой же мой брат мудак. Германию заполонили статьи об издевательствах Билла над женой и его постоянных изменах. «Он был пьян и избил меня!» — вещала она со страниц газет и экранов телевизоров в отелях. Она раскручивала свой семейный скандал так, что я очень пожалел, что не сделал ее пиарщицей — такой хватки я давненько не видел. Более того, такая хватка была только у одной женщины, которую я знал, — у Мари. Та тоже показывала незаурядный талант, когда дело касалось СМИ. Только вот Мари не топила Билла.
— Ты видел?! — возмущенно кричал Билл мне в ухо, и я не знал, что делать — оглохнуть от музыки, что взрывала зал, или от воплей брата, что неслись из трубки. — Она дала интервью Pro 7! Ты видел? Она говорила, что я не обеспечивал ее, был невнимательным! Том! Я ее ненавижу!
— Билл, ну что сейчас говорить? Дай интервью их конкурентам, скажи, что все это злостная подстава…
— Ни слова! Я ни слова не скажу! Я не хочу даже косвенно быть замешенным во всем этом! Не хочу, чтобы мои слова перевирались! Не хочу!
— Окей, не давай. Тоже мне проблема… — Я наконец-то добрался до относительно тихого места. — Что говорит Йоахим?
— Говорит, чтобы я молчал.
— Ну вот и молчи. А зачем надо, чтобы ты молчал?
— Чтобы не испортить репутацию.
Я заржал.
— Ты меня прости, но твою репутацию очень тяжело чем-то испортить.
— Да… Йоахим сказал, что на суде может всплыть история с Мари. Если Тина с ней объединится…
У меня аж в груди кольнуло.
— Не думаю, что Мари встанет с ней на одну сторону. В конце концов, именно Тина разрушила ваши отношения, именно из-за нее Мари арестовали… Мари не будет портить отношения ни с матерью, ни со мной. Это же очевидно, чью позицию займет семья, если Мари решит выступить против тебя.
Билл протяжно вздохнул.
— Я хотел с ней поговорить.
Я опустился на один из ящиков в подсобке и закрыл глаза, мысленно считая до десяти. Посылать к ней Йоахима — не вариант. Не надо делать козла садовником. А Билл…
