Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов (сборник) - Каннинг Виктор (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Гримстер протянул ключ.
– Заприте, когда уйдете. Ключ отдадите потом. Но вы понимаете, что ничего пока нельзя брать? Хорошо?
– Конечно.
Гримстер оставил Лили в комнате и быстро прошел в кабинет Крэнстона. Майор за столом писал письмо.
– Верхние этажи все еще в сети? – спросил Гримстер.
– Да.
– Дайте кладовую. Там мисс Стивенс.
Они прошли в маленькую комнату наблюдения, и Крэнстон включил камеры, сказав:
– Наверху темновато. Хорошей картинки не получится. Думаете, она даст намек?
– Сомневаюсь, но попытка не пытка.
Крэнстон нажал кнопку кладовой, и на экране возникла мутная черно-белая картинка. Крэнстон поиграл с настройками и добился более или менее качественного изображения.
– Это максимум.
Комнату показывала под большим углом камера где-то над входной дверью. Лили стояла в центре обведенного мелом прямоугольника и оглядывалась. Гримстер знал, что обстановка из квартиры ей ни о чем не говорит. Лили никогда там не бывала.
Крэнстон, сидящий рядом, спросил:
– Простая продавщица, или Мата Хари наносит новый удар?
Гримстер не ответил. Лили двинулась по комнате, иногда притрагиваясь кончиками пальцев к вещам… она плыла, а не искала. Подошла к кофейному столику, где лежали вещи, бывшие у Диллинга в день смерти. Подняла ключи, погладила их пальцами и положила на место. Взяла бумажник – и положила. Погладила шерстяной галстук, не поднимая его, тронула шариковую ручку – Лили только касалась вещей, словно ловя от них какое-то ощущение. Теперь она стояла к камере спиной, и Гримстер вдруг увидел, как ее плечи под купальным халатом опустились и задрожали. Неожиданно она повернулась к ним лицом и присела на край стола. Потом лицо скрылось под ладонями; Лили сидела, и ее плечи содрогались от тихих рыданий.
Гримстер прошел мимо Крэнстона и выключил экран. Горе Лили свернулось в серебристую точку и растаяло во тьме.
Крэнстон молча потрогал повязку на глазу. Потом тихо произнес:
– Наверное, вы правы, приятель. Да, наверное, правы.
Глава 5
Ночью западный ветер почти стих и начался дождь. Утром дождь продолжался, его длинные полосы укутывали поля и леса.
Лили не вышла к завтраку, хотя накануне была на ужине. После завтрака Гримстер подготовил сообщение Коппельстоуну. Среди вещей Диллинга не обнаружилось банковских выписок. Гримстер хотел получить копии всех выписок за последний год, а если операции велись только по номерам чеков, то получить – если они сохранились в банке – аннулированные чеки. Запись платежей и полученных чеков часто дает широкую картину человека, а образ Гарри нужно прояснить.
Прежде чем идти к Лили, Гримстер сел и прочитал «Таймс» за пятницу, 27 февраля, присланный Коппельстоуном.
Лили стояла у окна, курила и смотрела на дождь. Она обернулась, с улыбкой пожелала Гримстеру доброго утра и поразила его, спросив:
– Знаете, Джонни, что мне в вас нравится?
– Нет.
– Вы всегда с виду чистый и свежий. Словно пыль и грязь не смеют вас коснуться. Это ведь даже смешно – как некоторым мужчинам такое удается? В конце дня рубашка выглядит такой же чистой, как в тот момент, когда ее надели. А у остальных – через час уже кошмар.
Гримстер нагнулся, включил магнитофон и спросил:
– Гарри тоже был такой?
– Да. А откуда вы знаете?
– По его вещам наверху. Рубашки, костюмы, обувь.
– Точно. Чуть вещь износится или запачкается, Гарри ее выбрасывал. – Лили рассмеялась. – Он говорил, что большинство идут по жизни, таща за собой мусор. Иногда он принимал ванну по три раза на дню. По три! Я говорила, что он смоет себя.
Лили взглянула на магнитофон.
– Новый сеанс?
– Всего несколько вопросов, а потом поедем в Барнстейпл. Анджела записала вас к парикмахеру, к которому сама ходит.
– Мило. Только надеюсь, со мной у них получится лучше, чем с ней. – Лили села, положила ногу на ногу и пригладила подол платья. – Шпарьте, мистер инквизитор.
– Вы видели вещи Гарри наверху, – начал Гримстер. – Там есть обратный билет в Оксфорд на тот же день, когда вы поехали в Лондон. Вы знали, что он собирается вернуться в коттедж?
– Нет.
– Он не говорил об этом?
– Нет. Если он хотел, чтобы я знала о его планах, он говорил мне, если не хотел – я не спрашивала.
– Как вы думаете, почему в его квартире не было картин?
– Понятия не имею. Но с картинами он был очень строг. Не выносил репродукций. Он в коттедже почти все поснимал.
Гримстер знал, почему в квартире не было картин. Он сразу заметил пробел в списке и проверил с Коппельстоуном, прежде чем спускаться. Гарри заказывал в галереях по две картины в месяц. После его смерти две картины, висевшие в квартире, были затребованы галереей. Лондонская квартира и лондонская жизнь Гарри действительно оставались закрытой книгой для Лили. Вспомнив книгу «Домашний врач», Гримстер спросил:
– А как Гарри относился к своему здоровью?
Лили захихикала.
– Это был величайший паникер в мире. Появился прыщик на пальце ноги – и он бежит к врачу, а тонизирующие средства глотал, как лимонад. Потреблял какую-то штуку под названием «Метатон».
Аккуратный, дотошный по поводу себя самого, внимательный к любым возможным источникам беспокойства, деливший жизнь на две части – одна с Лили, другая в Лондоне и кто знает где еще… картинка прорисовывалась.
– Его лишили прав на год, – продолжил Гримстер. – В тот раз вы были с ним?
– Нет. Он был с другом – кажется, где-то в Хартфордшире. Они поддали, Гарри решил рискнуть и попался.
– По-вашему, он был рисковый человек?
– Иногда. Чаще он был осторожен. Но иногда ему все становилось до лампочки.
– Вы часто его возили после лишения прав?
– Всегда. Он не хотел, чтобы его поймали за рулем.
– А где вы научились водить?
– Меня научил парень, который был у меня до Гарри… Джонни, я правда не понимаю, какое это все имеет значение. – Лили беспокойно шевельнулась.
Гримстер улыбнулся:
– Ну как же, помогает скоротать дождливое утро. Машину, которая была в колледже, взяли напрокат?
– Да, в местном гараже. Свою он продал, когда попался.
Гримстер решил зайти с другой стороны:
– А как Гарри относился к политике? Он обсуждал ее с вами?
– Частенько растолковывал мне. Все политики – мошенники, говорил он. Только и ищут, чем поживиться. У него на них не было времени. Должна сказать, он не стеснялся в выражениях, если разойдется. И ни во что не ставил ни королевскую семью, ни церковь. Вы бы послушали, что он говорил про епископа Кентерберийского!
– А Англия? Ну, британский дух, патриотизм?
– Конечно! Он просто взвивался, когда про это слышал. Говорил, что патриотизм – болезнь, что миру пора повзрослеть и забыть про национальности. У меня иногда голова гудела – так он расходился. Достаточно было малюсенькой заметки в газете – и пошло-поехало, как какой-нибудь старый яростный полковник.
– У него было для вас прозвище?
– Не то чтобы прозвище… Он называл меня Лил, Лили. Иногда называл Златовлаской или еще что-то придумывал.
– Вчера вы сказали, что никто не приезжал в коттедж в гости к Гарри, но из отчетов человека, который вел наблюдение, мы знаем, что в среду восемнадцатого февраля – за неделю до вашего отъезда – туда приезжал посетитель.
– Вы спрашивали, гостил ли там кто-нибудь, – пожала плечами Лили.
– Да, так я и спросил. – Память Лили насчет разговоров действовала хорошо. Люди в магазине, помощницы парикмахера. Память для сплетен, готовая конкретизировать вопрос. «Гостил», – сказал Гримстер, но для Лили это могло бы означать и «приезжал». Что-то заставило ее опустить барьер и не расширять изначальный ответ. Гримстер понял: тот человек был чем-то неприятен Лили.
– Вот то-то! – радостно воскликнула Лили.
– И что это за человек? Как его звали?
– Друг Гарри. Знаю только, что его зовут Билли Э.
– Э?..
