Сила мечты - Уотсон Джессика (чтение книг txt) 📗
По-настоящему опасными оказывались только гигантские волны-убийцы[68], которые обрушивались на нас под углом (сбоку). Именно из-за них мы переворачивались.
Надежная рама тарги (рама, на которой закреплены солнечные панели) вся искорежена, что дает хорошее представление о силе волн. Солидная стальная труба в дюйм толщиной не гнется под каким-нибудь легким бризом, так что вполне можно сказать, что «Розовая леди» показала себя по-настоящему крепкой маленькой яхточкой!
Пока мое тело было сковано ремнями, по каюте летали предметы, а «Розовая леди» громко стонала от напряжения, было невозможно определить масштаб разрушений на палубе. Мне временами становилось сложно по-прежнему придерживаться позитивного и рационального мышления, но в целом, думаю, капитан держался не хуже яхты.
В такие моменты начинаешь задавать себе вопрос, зачем ты во все это полезла, но каждый раз при ответе на него я могла привести целый список причин, почему даже в подобные суровые времена мое путешествие стоит затраченных усилий!
Прямо в разгар шторма дома, в Австралии, у мамы состоялся, наверно, самый неприятный в жизни телефонный разговор. Ей позвонили из Австралийского центра координации спасательных работ с сообщением, что сработал один из моих аварийных радиобуев (прибор, подающий сигнал в чрезвычайной ситуации). От удара волны автоматический радиобуй, прикрепленный под обвесом мостика, включился без моего ведома. К счастью, я позвонила всего через несколько минут после этого, прежде чем кто-то начал серьезно паниковать. Я очень разозлилась на тупой прибор, который сработал и так всех напугал!
Впрочем, нам не удалось пережить шторм совсем без ущерба. Сломалось много небольших деталей, но, к счастью, ничего такого, без чего мы не смогли бы двигаться дальше. Думаю, следует выразить огромную признательность нашему монтажнику, Дэвиду Лэмбурну, за то, что мачта все еще на месте и, судя по всему, в отличном рабочем состоянии. Тарга на вид еле-еле держится, еще солнечная панель по правому борту вся погнута, а флюгарка теперь торчит немного под углом, но, к большому удивлению и счастью, по-прежнему прекрасно работает (держись, Паркер!). Еще в нескольких местах порван грот, и один пиллерс[69] погнулся.
Внизу, в каюте, настоящая зона бедствия. Все еще влажное или мокрое насквозь. Шкаф развалился на части, и куски его разлетелись по всей яхте, как и остальное оснащение. Плита теперь не зажигается, но, надеюсь, все же заработает, когда подсохнет.
Разобравшись с самыми тяжелыми последствиями разрушений и как следует выспавшись, я все еще ощущаю себя как гигантское желе. Руки и ноги у меня тяжелые и ноют, и, конечно, я обзавелась чудесной коллекцией синяков! Это физическое состояние, а морально я чувствовала себя так, будто постарела лет на десять, но теперь я пришла в норму и снова в хорошем настроении. Ведь мы скоро минуем половину пути.
Когда ветер наконец успокоился, мне был подарен потрясающий закат, а когда я разбирала палубу, рядом задержалась пара дельфинов, будто проверяя, все ли в порядке.
Я безумно благодарна Брюсу. Он идеально справился и говорил именно то, что надо, каждый раз, когда я звонила. А еще Бобу, который всю ночь не спал и сообщал мне все новые прогнозы о том, когда ожидается ослабление ветра.
Я могла бы продолжать бесконечно, но лучше остановиться прежде, чем моя запись в блоге превратится в роман, ведь у меня здесь еще полно работы!
Я не очень беспокоилась, когда погода начала ухудшаться. Но когда измерительные приборы показали, что порывы ветра превышают 60 узлов, я начала осознавать, что предстоит не просто очередной шторм. Я этого не ожидала, поэтому, когда спускала грот, не успела сделать это как следует. Мне еще придется пожалеть о том, что я так замешкалась.
Пока волны только накапливали мощь на первой стадии шторма, я оставалась в кокпите, управляя яхтой вручную, а затем, когда море слишком разыгралось, сидела и следила за тем, как автопилот упорно борется, направляя нас, помогая скользить вниз по волнам. Ветер, плотный от брызг, нес ледяной холод, с силой ударял в стенки и пробивался внутрь. Он бил и жалил каждый незащищенный кусочек кожи.
Шторм все набирал силу, и волны буквально загипнотизировали меня, наполнив благоговейным ужасом. Я и раньше видела большие волны, но таких – никогда. Это были настоящие необъятные стены из воды. Я много лет подряд рисовала их в воображении, прикалывала фотографии яростных южноокеанских волн к переборке нашей семейной яхты, Home Abroad («Всюду дом»), но ничто не смогло подготовить меня к их реальной мощи и красоте.
«Розовая леди» шла под одним только маленьким штормовым стакселем и держалась отлично, как я и ожидала. Но через несколько часов мои нервы так натянулись, что практически бренчали. Шторм все усиливался, волны становились все выше, и я, почти не закрывая рта, выкрикивала ободряющие слова яхте и автопилоту. Если позади нас вставала на дыбы особенно большая волна, я во весь голос предупреждала их об этом, будто меня можно было расслышать в реве ветра: «Давайте, девочки, готовьтесь! Большая волна идет!»
Когда гребень волны ударял нам в бок, я, хватаясь за все, что попало под руку, вопила снова и снова: «Держись, держись, давай, ты справишься!» Сейчас даже не знаю, говорила я с «Розовой леди» или с самой собой. Когда нас подхватывала волна, и мы скользили с нее носом вниз, я кричала: «Ровнее, ровнее».
Когда мы попадали во впадину между волнами, на несколько секунд становилось тихо (по крайней мере, тише, чем прежде), потому что водяные горы по обе стороны яхты заглушали шум ветра. И можно было кричать уже не так сильно: «Отличная работа, девочки, замечательно работаете в команде». Чувствуя, что яхта взбирается на следующую волну, я выкрикивала: «Еще разок, ну давайте. Мы справимся!»
Уверена, эти крики помогали больше мне, чем «Розовой леди» и автопилоту, но я старалась, чтобы голос звучал твердо и позитивно, и почти ухитрилась внушить себе, что я спокойна и собранна, и не впасть в полное безумие.
Это напоминало тот случай, когда я сидела под столом с нашей маленькой Мэгги. Я успокаивала себя, направляя все силы на то, чтобы успокаивать кого-то другого. Бред? Может быть, но это сработало. Если нужно держать себя под контролем в случае, когда все вокруг полностью вышло из-под контроля, лучше всего притвориться, что владеешь ситуацией.
Прошло несколько часов, а ветер продолжал усиливаться, и волны превратились в громадные темные горы, спереди сплошь покрытые белым. На их белых вершинах пена клубилась так же, как на волнах, разбивающихся о берег. На палубе я больше не могла сделать ничего полезного, а к тому же начала по-настоящему замерзать, так что я решила, что настало время привязаться внизу и перетерпеть.
Внизу мне показалось, будто шторм немного стихает и худшее позади. Я позвонила маме, папе и Брюсу и поболтала с ними крайне бодро и оптимистично. Я нервничала, но при этом радовалась, что мы так хорошо справились. Однако прошло немного времени, и я осознала, что положение дел ничуть не улучшилось, поэтому я договорилась, что буду подавать периодически сигналы всю ночь. Все, что я могла сейчас сделать, – это пристегнуться и, поглядывая на приборы, ждать, что будет дальше.
Ждать мне долго не пришлось. Первый нокдаун был не так уж страшен, и «Розовая леди» вернулась в нормальное положение очень быстро. Она как будто отряхнулась и снова устремилась вниз по склону новой волны прежде, чем я успела понять, что произошло.
Между первым и вторым нокдауном прошло несколько часов. Я проклинала себя за то, что не привязала гик более надежно и не проверила как следует запоры на некоторых шкафах. Они открылись, и из них вывалились разные вещи, включая тяжелые, как кирпичи, «Тафбуки» (они и правда крепкие), и они разлетелись по полу. О «Тафбуках» я не волновалась, только о себе и о яхте!
Удар, сбивший нас во второй раз, был гораздо мощнее. Мне пришлось изо всех сил упереться ногами, расставив их в стороны, чтобы удержаться на месте и не покатиться по каюте. Мачта накренилась под углом в 90 градусов и оставалась в таком положении, наверно, всего долю секунды, но мне показалось, что прошло гораздо, гораздо больше времени.
