Юджиния - Минчин Александр (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
— Мой отец был из Одессы, приехал сюда с родителями мальчиком.
— Правда? — удивился Александр: впечатление, что каждый второй, кого он встречал, был из России.
— Нет, это я придумал. Чтобы с тобой поближе познакомиться, — пошутил грек.
Они рассмеялись дружно и разошлись заниматься утренними процедурами.
Александр принял сначала горячий душ, потом холодный, потом высидел невероятное количество времени в сауне, пронырнул несколько раз бассейн, а потом, обвязавшись веревкой, прыгнул в море… За его прыжком следили сразу три стюарда, они, видимо, привыкли к чудачествам гостей.
Александр совершенно пришел в себя только к полудню. Юджиния, уже одевшаяся после бассейна, сидела и ждала его. Он поцеловал ее в щеку, и они вышли на палубу. Юджиния ни слова не сказала ему о вчерашнем, как будто этого не было. Яхта шла в открытое море, и не было видно ни берегов, ни очертаний, только какие-то дымки на горизонте.
Он стоял, закрывая ее от встречного ветра. Морской воздух распушил ее длинные волосы, облепив ими половину лица, глаза, шею. Он поцеловал ее в губы, благоухающие апельсином, она ответила. Снова и снова. Так они целовались еще какое-то время, пока палуба была пуста.
— Ты пила апельсиновый сок?
— Да. Как ты узнал?
— Греческий?
— Да, твой любимый, он мне тоже очень нравится. А как ты догадался? — спросила она.
— Секрет, который ты не узнаешь никогда…
— Узнаю, хочешь, поспорим?!.
И вдруг — они стали бегать по палубе, играя в ловитки, пытаясь поймать и увернуться, совершенно как дети, — будто не муж и жена.
Мистер Костаки стоял наверху в рубке капитана, отдавая какие-то приказания о курсе. Увидев их, он прижался к стеклу, по щеке его заскользила слеза, у него тоже был Александр… Впрочем, у него есть еще дочь (но и она недолго проживет). И жена его была опять беременна.
Они вернулись поздно ночью на остров, после бала на яхте — в честь возвращения. На следующий день утром их везли в Афины. Они долго благодарили заботливого Костаки, а он обещал осенью прилететь в Америку, навестить их и мистера Нилла.
На этой неделе у них было еще два обеда, слава богу, без островов, вертолетов, глиссеров и напивания до положения риз.
В промежутках между этими важными для греков действами — обедами — их провезли по всей Греции: они были в Пиреях, Сиракузах, Олимпии, поднимались на Зевсовы горы и спускались в античные луга. Он рассказывал ей о греческой литературе, культуре, разрушении Греции римлянами и о многом другом. Она впитывала все, как губка. Между разъездами они бродили по городу, осваивая его улицы, кофейни, парки, бары, закоулки и прочие достопримечательности. Только на третий день Александр заметил, что за ними кто-то ходит. Но он уже привык, со времен Гавайских островов, что свою драгоценность, свое сокровище мистер Нилл не доверяет никому.
В конце недели они получили телеграмму от мистера Нилла, что Александр может показать Юджинии Европу. Они прыгали и смеялись, как дети, и пили шампанское. Собственно, они и были дети… Только чьи? Александр шутил: кончилась их греческая ссылка. За обедом они приехали в ресторан того добродушного грека — они сидели рядом и обсуждали:
— Куда ты хочешь поехать, Юджиния?
— Все равно куда, лишь бы с тобой.
— Я хочу тебе показать то, чего ты не видела.
— Я… — она осеклась, — я ничего не видела, и мне все интересно.
Он улыбнулся:
— Я знаю, что ты видела все…
— Поэтому мы поедем туда, куда захочешь ты. Мне, правда, с тобой все интересно. Ты необычный.
Он задумался, потом спросил:
— Хочешь в Рим? Она кивнула.
— В Вену?
Она радостно кивнула.
— Я тебе покажу Италию и Австрию, те места, где я проходил эмиграцию, жил на самом дне в ожидании прекрасного будущего.
— Оно не обмануло тебя? — взволнованно спросила Юджиния и замерла, ожидая ответа.
— Нет, что ты! — притянув, он поцеловал ее руку, запястье. И подумал: но это касается только тебя. — Я хочу показать тебе другое — я был такой раздавленный, такой бессильный, беспомощный, абсолютно одинокий и ничего не знающий. Я ненавидел себя…
Она смотрела на него широко открытыми глазами. Он никогда не говорил еще так. Наступило молчание. Она подняла его руку, ладонь, и поцеловала.
— Я все понимаю, я буду рада поехать, куда ты хочешь.
Их губы слились.
— Я должен показать это кому-то… — сказал он в никуда.
В последний вечер перед отъездом из Греции они вернулись в отель рано. Днем они прощались с греческими друзьями и добрым хозяином ресторана, куда все приехали для прощального ленча.
Через час все было сложено. Они приняли душ вместе, потом вышли из него и направились в другую комнату. Александр медленно развязал халат и освободил царственное тело Юджинии. Он наклонился над ее сосками и поочередно коснулся их языком. Грудь Юджинии всегда вызывала восхищение у него. Сначала маленькими, потом более частыми и более больными поцелуями он стал покрывать окружность ее груди. Втягивая до максимума, до конца душистую плоть. Она судорожно сжала его голову руками, легкий стон вырвался из ее горла. Он не знал, бывает ли ей когда-нибудь (хоть немножечко) больно, когда он забывается… но она говорила, что ей лишь приятно. И сладко. Она обожала его поцелуи, губы, приносящие их, язык, прижимающий и ласкающий ее соски, — она обожала его всего. Вдруг что-то плотное почувствовал он вверху ее груди, целуя. Он сжал еще раз, в поцелуе, и упругое ответило ему во внутреннюю часть губы. Неожиданно он остановился: это не могла быть молочная железа. Они у нее никогда не были увеличены. Он разбирался. И не только благодаря количеству… пройденных; его родители были врачи.
Он не хотел останавливаться, это произошло совершенно непроизвольно.
— Что случилось? — спросила Юджиния.
— Ничего, — ответил он и закрыл ее губы своими. Потом он будет вспоминать, что именно тогда, в
последний вечер в Греции, он впервые почувствовал это.
Они заснули поздно ночью в объятиях друг друга, их губы слились в поцелуе. Он не знал, любил ли он ее, но это было близко к любви. Ближе всего в его жизни.
Наутро они немного проспали и неслись в аэропорт как угорелые. Юджиния подсказывала ему дорогу, на что он не обращал внимания сначала, подчиняясь.
— Ничего страшного, мы полетим на следующем самолете, — успокаивала она.
— Я никогда никуда не опаздываю, — гордо говорил он. Юджиния улыбалась. Машину, казалось, выбрасывало в обрыв на виражах, но это его как будто не волновало.
— Ты, правда, необыкновенный водитель!
— Ты так и не заметила этого, когда я был твоим шофером?! — пошутил он.
Она обняла его шею:
— Нет, тогда я думала о другом…
— А сейчас…
Она стала покрывать поцелуями его лицо. Так что оставшуюся часть пути он вел вполуслепую. И это ему в ней дико нравилось: ее абсолютно не волновало, что они едут в машине. Она полностью доверяла ему. Во всем. И была где-то в глубине, на самом донышке, безрассудная, хотя все это и стягивалось, затягивалось папиным воспитанием.
Александр знал, несмотря на виражи, что в машине они никогда не разобьются. Немыслимо было, чтобы так безумно любить машину — и в ней разбиться. Он твердо верил в это, его судьба была другая. На площадь аэровокзала они влетели, не тормозя. С четвертой он врубил первую, не трогая тормоза, тут же выбросив руку перед грудью Юджинии, задержав ее, и машина, затормозив, дико визжа, заюзив влево-вправо, остановилась. Это был его московский финт, один из них. Ему понравилось, что он еще помнил его. Не забыл.
Супруги выскочили из машины, отдав служащему ключи и карточку с адресом, по которому машина должна быть доставлена.
В битком набитом аэроздании Юджиния показывала, куда идти и два раза что-то ответила по-гречески. Наконец до Александра дошло, и он остановился.
— Так ты была уже здесь?!
— Несколько раз. И одно лето мы жили на острове.
