Призрак неведомой войны - Михеев Михаил Александрович (электронные книги без регистрации TXT) 📗
В результате для калиокасов явилось полным сюрпризом, что возможности планетарной обороны не только оказались в полтора раза выше ожидаемых по огневой мощи, так еще и приобрели необходимую для эффективного противодействия атакующим гибкость, которой от поддержанных базирующимися на планете истребителями орбитальных крепостей ждать не приходилось. Однако сдавать назад они не собирались — не из того теста были слеплены. Все равно их поход был в один конец — что люди не выпустят нахалов обратно, было ясно с самого начала. Храбрый шаг — и стратегически выгодный размен. Для того чтобы выкурить захватчиков с планеты, с фронта придется снимать десятки кораблей, и это как минимум ослабит натиск на трещащую по швам оборону калиокасов. А не отбивать планету было нельзя — слишком уж выгодно она располагалась, и вражеские корабли с нее могли угрожать целому сектору. Так что те, кто начинал сейчас атаку, были смельчаки и знали, на что шли. А защитникам Нового Еревана некуда было отступать, поскольку за их спинами было многочисленное население планеты, и им требовалось наизнанку вывернуться, но продержаться до подхода ударной эскадры, базирующейся неподалеку.
Население между тем стремительно расползалось по укрытиям. Для Артура это было неожиданным — он уже воевал, принимал участие в обороне Великого Урала. Тогда все мужское население от четырнадцати до семидесяти поголовно взялось за оружие, и десант захлебнулся в крови. Очень сложно воевать, когда против одного десантника сто тысяч ополченцев. Как бы ни была велика разница в подготовке и вооружении, все равно сомнут и задавят числом. Потери у ополчения были жуткие, но они, защищая свои семьи и дома, лезли в бой как сумасшедшие, и противник не сумел тогда захватить ни одного плацдарма. И это притом, что орбитальная группировка у планеты была жиденькой, намного уступающей нынешней. Сейчас же по всей планете ополченцев набралось от силы пара тысяч человек. Вдобавок к сорокатысячной группировке территориалов и четырнадцатитысячным полицейским формированиям, это было жалким подспорьем. Десантные транспорты притащили сюда, по самым скромным подсчетам, около восьмидесяти тысяч солдат с бронетехникой.
Тем не менее думать киборгу не полагалось, а требовалось от него выполнять приказы. Сейчас он сидел в кабине своего истребителя, готовясь к взлету, а в соседней с ним машине психовал, это было заметно без микроскопа, лейтенант Гренкин. Его можно было понять. Из всего их третьего звена он был единственным человеком, остальные семь — киборги, причем большинство только с обучения. И ни один еще не водил в бой истребитель. В лучшем случае, как Артур, воевали в наземных частях, и то далеко не все. Теоретически считается, что киборгу все равно, на чем воевать. По факту же все намного сложнее, и любой пилот-человек с боевым опытом валит необстрелянного киборга на раз. И никакое преимущество в скорости реакции, никакая устойчивость к перегрузкам тут не спасет. Вот когда опыт примерно равный — тогда да, шансов мало у человека, но у Гренкина-то под началом были одни новички, и его мандраж был понятен и простителен.
Однако на первом этапе боя все шло довольно спокойно. Орбитальные крепости и линкоры уверенно парировали попытки калиокасов пробиться к планете, а стреляли люди всегда лучше — более совершенные системы наведения на дальней дистанции легко переигрывали чуть большую мощь орудий противника. Все изменилось, когда, убедившись в бесперспективности перестрелки, калиокасы рванули на прорыв, выпуская с авианосцев тучу истребителей. И тогда пошли на взлет все, кто мог летать.
Тот бой запомнился Артуру, в основном, как мельтешение чужих кораблей в объективе видеоприцела, отчаянные маневры и удары по корпусу истребителя, как будто кто-то лупил по нему гигантским молотом. После боя он насчитал на крыльях и фюзеляже шестнадцать пробоин, только чудом не повредивших чего-либо важного. Соображать хоть что-то он начал секунд через тридцать, а окончательно освоился лишь минуты через две. Тогда же он сбил своего первого калиокаса, а к концу боя пилотировал истребитель уже как заправский пилот и свалил шестерых — результат для первого раза очень приличный.
Бой вели, в основном, машины с их авианосца и с орбитальных крепостей. Те истребители, которые поднялись с планеты, работали грамотно, но в драку особенно не лезли — похоже, местные кадры, которыми был укомплектован личный состав их эскадрилий, отличались повышенной осторожностью. Впрочем, винить пока что их было не за что — с задачей своей они справлялись уверенно, валя немногочисленных прорвавшихся калиокасов одного за другим. В конце концов, кто-то должен работать и во втором эшелоне.
Однако калиокасы тоже были не дураки. Сравнив полученную статистику потерь и придя к выводу, что победить-то они победят, вот только потери будут запредельными, командующий их эскадрой ввел в бой два крейсера, которые, прорвавшись сквозь заградительный огонь крепостей, занятых, в основном, перестрелкой с тяжелыми кораблями противника и уже частично утративших свою огневую мощь, пошли на прорыв. От их огня пилотам обороняющихся резко поплохело, однако если те, кто дрался в первой линии, продолжали безнадежный бой, то майор Геворкян, командовавший местными авиаторами, тут же приказал им отходить. Его приказ исполнили с такой скоростью, что остальные даже не поняли, что остались одни. Наверное, они бы все там погибли, если бы не лейтенант Шульц. Опытный летчик, правда за несносный характер обойденный чинами и наградами, подловил момент, когда головной крейсер неосторожно приблизился слишком близко к планете и вынужден был сбросить ход. Сделать это он смог только в верхних слоях атмосферы, нырни на такой скорости чуть глубже — и приплыли. Однако если калиокасы вытирали со лбов пот, или что они там делали, то Шульц упускать подходящую возможность и тратить время на ерунду не собирался. К тому моменту все ракеты были уже выпущены, а легкие пушки истребителя крейсеру не страшны, и потому Шульц сделал единственное, что ему оставалось, — превратил в снаряд собственную машину. Сойдясь с лишенным маневренности противником лоб в лоб, он не только ухитрился врезаться точно в его ходовую рубку, но и выжить, с математически ледяной точностью рассчитав траекторию и катапультировавшись за какую-то секунду до удара.
Поврежденный крейсер клюнул носом и, прежде чем экипажу удалось восстановить управление, вошел в плотные слои атмосферы. Рвануло знатно, но, к счастью, далеко от городов. Второй корабль резко отвернул, не желая повторить судьбу напарника, и на этом атака захлебнулась, дав пилотам так необходимую им передышку.
В общем, продержались они тогда до подхода своих, в основном, на массовом героизме. Тем не менее продержались, и лишь после окончания этого боя истребители пошли на посадку. К тому времени садиться на авианосец уже не было никакой возможности — гигантский корабль оказался изувечен настолько, что вопрос о его ремонте оставался открытым, построить новый было заметно легче. Вот и сели они на том же космодроме, где базировалась авиагруппа, покинувшая поле боя.
И надо же было такому случиться, что, когда шатающиеся от усталости пилоты, не делая различия на людей и киборгов, ввалились в местную столовую, чтобы хоть что-нибудь съесть, там как раз расположились с десяток местных асов во главе с поминаемым исключительно матом Геворкяном. Они в том бою не потеряли ни одного человека и теперь сидели, весело скалились да разговаривали между собой на каком-то, на взгляд Артура, совершенно ублюдочном наречии. И все бы ничего, но Геворкян, ткнув в сторону вошедших пальцем, расхохотался. И тут же оказался на полу — Гренкин, не особенно раздумывая, зарядил ему кулаком в челюсть.
Увы, то ли он устал, то ли еще что, но Геворкян отделался потерянными зубами. Тут же вскочив, он схватился за оружие, и быть бы стрельбе, но один из четырех уцелевших киборгов третьего звена просто молча шагнул вперед и вырвал у майора руку с оружием. В буквальном смысле вырвал — как пострадавший кровью не истек, неясно. А подчиненные Геворкяна, потянувшиеся было за пистолетами, тут же вспомнили, что у них на сегодня запланированы совсем другие дела, причем далеко отсюда и очень срочно. Так срочно, что некоторые не побежали даже к дверям, а повыскакивали в окна, выбивая при этом стекла.
