Фрейлина - Дрейк Шеннон (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗

Гвинет нахмурилась.

— Ох нет, об этом никто не подозревает, — продолжая смеяться, сказала Энни.

Но затем ее смех затих, она уперлась руками в бедра, посмотрела на Рована и сказала:

— Милорд, это не легкомысленная девица, чтобы удовлетворять ваш каприз.

Рована развеселили слова служанки, он прислонился к стене и спросил:

— Нет?

— Нет, — повторила Энни и свирепо нахмурилась.

Рован ответил на это своей самой очаровательной улыбкой:

— Энни, я пообещал вашей госпоже, что женюсь на ней. До сих пор она отвечала мне отказом.

— Что? — Рот Энни снова открылся.

— У меня есть для этого причины, — стала оправдываться Гвинет.

— Ни одна из них не может быть достаточной! — с полной уверенностью заявила Энни.

Но у Гвинет не было возможности назвать верной служанке хотя бы одну из этих причин: в разговор вступил Рован. Он объяснил Энни:

— Королева не желает говорить со мной о моей второй женитьбе, пока не разберется в собственных домашних делах. Она твердо стоит на своем. Но, Энни, я человек слова и прекрасно понимаю, что леди Гвинет не девица легкого нрава.

Энни перевела взгляд на Гвинет и сурово произнесла:

— Вы выйдете замуж за лорда Рована, миледи.

Гвинет поневоле рассмеялась, затем посмотрела на Рована:

— Нам не нужно ждать одобрения королевы. Энни говорит, что мы должны пожениться.

— Не смейтесь надо мной! — возмутилась служанка.

— Никто и не думает смеяться над вами, Энни. Я торжественно клянусь, что женюсь на Гвинет, — величественным тоном произнес Рован.

Энни покачала головой и направилась к двери.

— Не обижайтесь на меня, но я ухожу: мне надо заняться своими делами, — сказала она, немного помолчала, повернулась к ним: — На этой двери есть засов. Я бы посоветовала вам пользоваться им.

— Этот замок мой, — вежливо напомнил ей Рован.

— Пусть так. — Энни фыркнула, но не от гнева, а сдерживая счастливый смех. — И все-таки я скажу вам: запирайте дверь.

— Спасибо за хороший совет, — поблагодарил ее Рован.

Как только Энни ушла, он действительно закрыл дверь. Затем поставил вино на пол, подошел к ванне, вынул оттуда Гвинет и прижал ее к себе — она была вся в мыле. Если раньше он горел, то теперь пылал в два раза жарче. Если раньше тянулся к ней с тоской, то теперь — с отчаянием, которое становилось все сильней.

Теперь Гвинет знала, что такое мощь его мускулов, скольжение его гладкой кожи и легкая, как рябь на воде, дрожь его плоти под ее пальцами. От его поцелуя она почувствовала себя так, словно до этой секунды не жила по-настоящему.

И ему, и ей было все равно, что вода с ее тела насквозь промочила его красивый дорогой наряд, потому что, вынув ее из ванны, он сразу же начал сбрасывать с себя одежду.

Она почти обезумела от желания гладить его тело, чувствовать, как резко сжимаются его полные жизни мышцы. Держа его ладонь в своей, она прижала губы к его горлу. Гвинет наслаждалась тем, с какой силой бьется его пульс. Она училась любовной игре, училась дразнить то маняще, то насмешливо, и вкус его тела возбуждал ее сильней любовного зелья. Любой близости к нему было для нее слишком мало. Она лихорадочно прижималась к нему, лишь бы физически почувствовать, ощутить каждую клеточку этого тела. Она проводила пальцами вдоль его спины, как раньше делал он. Гвинет была еще не очень опытной любовницей и иногда останавливалась в нерешительности, но его жаркий шепот звал ее дальше и поднимал на новые высоты любви. Она чувствовала, что его руки все еще спокойно лежат на ее теле, и потому стала более дерзкой. Он позволял ей играть и ставить опыты, и по отклику его тела она поняла, что инстинктивно учится всему самому соблазнительному. Она осмелилась слегка пройтись кончиками пальцев по его поднявшемуся мужскому достоинству, потом решилась на более сильное сжатие и на влажную ласку. Насладилась полным удовольствия хриплым криком, который сорвался с его губ, яростным пылом, с которым он крепче схватил ее и прижал к себе, силой и дрожью его рук, обнимавших ее, когда они были одним целым. Ей казалось, что весь мир дрожал от бешеной дикой силы их страсти.

Он не ушел от нее в темноте, а лежал с ней рядом, обнимая ее.

Когда утренний свет осторожно проник в комнату через узкие окна-бойницы, Гвинет проснулась и сразу же увидела, что Рован уже не спал, но по-прежнему лежал рядом с ней, приподнявшись на локте, и смотрел на нее.

— Миледи, когда вы станете очень старой женщиной, вы по-прежнему будете очень красивы.

Она рассмеялась, наморщив лоб:

— Милорд, когда я стану очень старой женщиной, я буду вся в морщинах.

— Душа никогда не стареет. Разве ты этого не знаешь? — лукаво спросил он.

— Ты хочешь сказать, что у меня прекрасная душа? — спросила она.

— Да, хочу, — серьезно ответил он. — Но я должен признаться, что сегодня утром, когда я проснулся, я прежде всего заметил твое лицо. И может быть, еще то, как лучи солнца освещали твою спину… и даже, может быть, то, как от них вспыхивали, словно огонь, твои волосы.

— Мои волосы поседеют, — сказала она.

— Да. Но сколько бы тебе ни было лет, твои лицо, глаза и улыбка останутся прекрасными.

Она свернулась клубком, теснее прижимаясь к нему, и подумала, что вряд ли человек может быть счастливей, чем она сейчас.

— Ты будешь очень красивым стариком, — вымолвила она.

— Мускулы не остаются сильными вечно, они провисают. Я буду сутулым и, может быть, лысым.

— Но у тебя всегда будет твое лицо.

— Боюсь, оно не такое изящное, как твое.

— Не думаю, что такой сильный подбородок когда-нибудь станет слабым. И твои глаза… даже если их цвет потускнеет, они все равно будут синими: сейчас их синий цвет такой темный, что они почти черные. И они всегда будут свирепыми, — серьезно добавила она.

Он ласково погладил ее щеку своими теплыми пальцами. Какое-то время они молчали. Затем речь зашла о Марии.

— Она хорошая королева, — честно сказала Гвинет.

— Да, она доказала это, — согласился он.

— Ты все-таки говоришь это неуверенно.

— Я буду уверен в этом через двадцать лет, — сказал Рован, потом сбросил с себя все одеяла, приподнялся, нависая над Гвинет, и спросил:

— Миледи, вы хорошо служите ей, но нельзя ли оставить ее за порогом нашей комнаты?

Он не стал ждать ответа. Утро настало, но он не мог забыть ночь.

Наконец он снова лег рядом с ней, прижимая ее к своей груди. И с новой силой чувства воскликнул:

— Если бы мы только могли остаться здесь!

— Если бы мы остались здесь, мы бы не доехали до Елизаветы. И не смогли бы сказать ей о том, что Мария уважает право человека выбирать себе религию. Мы не смогли бы убедить ее, что Мария — ее законная наследница и заслуживает признания.

Он переплел свои пальцы с ее и сказал коротко и ясно:

— Мы не смогли бы вернуться и попросить у королевы согласия на наш брак.

Гвинет прижалась к нему, приподнялась на локте, посмотрела в его глаза:

— Рован, клянусь… я никого не стала бы заманивать в ловушку, чтобы женить на себе.

— Ты, конечно, вела себя смело и дерзко, — тихо и с любовью произнес он. — Но, по-моему, это я поймал тебя в ловушку.

— А по-моему, ты обязан так считать! — поддразнила его Гвинет.

— Это правда, и поэтому я так считаю.

Он сильнее прижал ее к себе и поцеловал долгим нежным поцелуем. Но когда почувствовал, что поцелуй может перейти во что-то большее, с сожалением отодвинулся от нее и сказал:

— Я ничего не хочу так сильно, как остаться здесь, — и вздохнул. В его взгляде еще была нежность. — Но мы должны ехать. Мы еще только на севере Англии.

Он отвернулся от Гвинет и встал с кровати. Но перед тем как собрать свою разбросанную одежду, он наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Позавтракаем — и в дорогу.

— Да, я сейчас встану, — пообещала она, как только он закрыл за собой дверь.

Простыни еще хранили запах его тела, поэтому она продолжала лежать, обнимая набитую перьями подушку.