Остров судьбы - Бекитт Лора (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
Анжела пригласила гостя за стол. Данте попробовал пюре из печеных каштанов, ливерную колбасу, сыр и медовые пирожки. Мирелла и Паоло с настороженным любопытством разглядывали Данте. Он попытался вспомнить, каким был Лука. Кажется, высоким, широкоплечим и темноволосым. Много лет подряд он садился за этот стол и ложился в кровать, которая стояла в другой комнате. Данте не был уверен, что может занять его место.
Обед прошел в напряженном молчании. Когда дочь и сын поели, Анжела дала им корзинку с пирожками и велела отнести бабушке.
— Я приду за вами, — сказала она.
Мирелла и Паоло выбежали за дверь. Данте услышал их звонкие, радостные голоса и понял, что дети Анжелы были далеко не такими молчаливыми и тихими, какими казались в присутствии посторонних.
Поблагодарив за угощение, он встал из-за стола и приблизился к хозяйке дома.
— Ты пришел, чтобы поправить изгородь? — мягко промолвила Анжела, кивая на инструмент, который он оставил в углу.
У Данте пересохло в горле, и все-таки он сумел ответить:
— Да. Но прежде я хочу лечь с тобой в постель.
Анжела молча принялась расстегивать платье, а потом они ринулись навстречу друг другу.
Бесконечность вселенной и краткость земного пути, безудержная страсть и трогательная нежность, всевидящее солнце и стыдливые тени слились воедино в их сердцах, в этих минутах, в этой постели. Простыни были смяты, губы болели от поцелуев, тела истекали жаркой влагой.
— Я боюсь одного, — призналась Анжела, когда они в бессильном блаженстве откинулись на подушки.
— Чего?
— Забеременеть, — ответила женщина, думая о том, что с момента их первой близости не прошло и двух дней, а она уже не могла сосчитать, сколько раз Данте оставлял в ее теле свое семя. — Впрочем я не должна говорить об этом с тобой.
— Почему? — удивился юноша. Он представил на своих руках малыша, и, как ни странно, эта картина не вызвала в нем ни удивления, ни страха. — Если родители узнают, что у нас будет ребенок, им придется благословить наш брак.
— Ты слишком молод для того, чтобы становиться отцом.
— Я так не считаю. И довольно напоминать мне о моей молодости!
— Но это правда. Между нами слишком большая разница в возрасте.
— Вовсе нет. Ты прекраснее всех девушек на свете!
— Сейчас, пока мне двадцать четыре. Со временем эта пропасть станет заметнее.
— Ты говоришь, что любишь, и в то же время отталкиваешь! — с горечью произнес Данте и сделал вид, что встает с постели.
— Не слушай меня, — испуганно прошептала Анжела, хватая его за руку, — ты мой, только мой, и я никому тебя не отдам!
С трудом вернувшись в реальность, оба увидели, что провели в объятиях друг друга гораздо больше времени, чем предполагали. К счастью, Данте быстро справился с работой. Пока он возился с изгородью, Анжела застелила кровать и причесалась. Ей вдруг стало горько от сознания, что возлюбленный скоро покинет ее дом и она вновь останется наедине со своими надеждами и печалями. Прежде она несла в себе одну боль, теперь была вынуждена принять другую. Впрочем последняя была смешана с хмельной радостью, полна острых соков, пряной сладости, как перебродившие виноградные ягоды.
— Я хочу подарить тебе что-нибудь такое, чего ни у кого нет, — сказал Данте, собираясь уходить.
— Ты уже подарил, — заметила Анжела.
— Ты говоришь о любви?
— Да. У кого есть любовь, у того есть вера в жизнь, а это самое главное.
— Ты права. Человек приходит в этот мир за любовью. А все остальное ему в общем-то и не нужно.
С той поры у них началась нескончаемая любовная кутерьма. Они целовались и обнимались по углам, исподволь обменивались страстными взглядами. Однажды Данте и Анжела отдались друг другу в подвале, куда спустились за вином по поручению Сандры, в другой раз юноша пошел провожать женщину домой, когда она припозднилась, и они уединились в придорожных кустах.
Никто ничего не замечал, между тем достаточно было увидеть, с какой заботой Анжела пришивает заплату к его куртке или заметить, как Данте спешит взять у нее из рук тяжелый кувшин, чтобы понять — это любовь, настоящая, крепкая, воистину на всю жизнь.
Данте возмужал, тогда как Анжела наоборот выглядела юной девушкой, она дивно похорошела, расцвела, и они смотрелись прекрасной парой. Их любовь невозможно было охватить мыслью и объяснить словами, вместе с тем это было нечто столь же простое, данное от Бога, как земля, вода или хлеб. Для того чтобы стать счастливыми до конца своей жизни, им было нужно совсем немного, и оба знали, что они могут получить это, если люда станут чуть-чуть понятливее, милосерднее и умнее.
В Аяччо было много черепичных кровель, причем цветных — розовых, коричневых, красных: в прошлый приезд Бьянка этого не заметила. У гранитного мола стояли на якоре бесчисленные корабли, а мертвые глыбы лавы позади города полыхали багрянцем в лучах заката.
— Кровавый остров, — усмехнулся Винсенте, следя за взглядом юной жены.
Бьянка была утомлена путешествием, но это не помешало ей внимательно рассмотреть обстановку дома, которая представляла собой беспорядочное нагромождение дорогих вещей, едва ли свидетельствующее о хорошем вкусе.
Муж щеголял перед ней именами, которых она сроду не слышала и не могла слышать: мебель работы Шарля Персье, обои с фабрики Франсуа Одрана, посуда мастерской Риманна.
Заметив новенькие клавикорды, Бьянка спросила, для кого Винсенте их купил. Тот самодовольно усмехнулся и ответил:
— Для тебя.
— Для меня? — с удовольствием переспросила она, любуясь красным, с золотым прожилками полированным деревом, гладкими клавишами и изящными ножками инструмента.
— В тех кругах, где я намерен вращаться, принято, чтобы женщина играла на каком-нибудь музыкальном инструменте. Я уже нашел преподавателя. Французскому тебя тоже научат, как и хорошим манерам. Станешь похожей на парижанку!
— Когда-нибудь мы съездим в Париж?
— Когда-нибудь мы будем там жить.
У нее загорелись глаза.
— Правда?!
— Да, дорогая. Я хочу уехать туда, где не надо скрывать свое богатство и стараться показать, будто ты живешь, как все. Парижане — не корсиканцы, они не могут гордиться убогостью и быть счастливы в нищете.
Бьянка собралась развязать узлы со своими вещами, но, вспомнив о долге жены и хозяйки, спросила:
— Ты не хочешь есть? Я могу что-нибудь приготовить.
Прежде, чем она сообразила, что Винсенте показал ей все помещения в доме, кроме кладовок и кухни, тот ответил:
— Приготовление пищи — не твоя забота. У моей жены должны быть белые ухоженные руки. Я нанял кухарку. Правда, она прибудет только завтра, потому сегодня ужин подаст другая девушка. Сейчас я вас познакомлю.
Через несколько минут новоявленная синьора Маркато увидела перед собой странное бесформенное существо с животом почти до глаз и взглядом как у затравленной бездомной собаки. Узнав Кармину, Бьянка лишилась дара речи, тогда как несчастная девушка столь же безмолвно умоляла госпожу не выдавать правду о том, что они знакомы.
— Это Кармина, — без малейшего смущения сообщил Винсенте. — Я принял ее на работу, не зная, что она ходит не одна, а после не решился выгнать. — Он повернулся к служанке: — Это моя супруга и твоя госпожа. Спускайся на кухню — подашь нам ужин.
Кармина попыталась изобразить поклон и улыбку, что было нелегко: живот не позволял согнуться, а губы не слушались.
— Позволь, я ей помогу, — сказала Бьянка, — она еле ходит.
— Ладно, — процедил Винсенте, — только чтобы это было первый и последний раз.
Едва они спустились в кухню, Бьянка набросилась на Кармину с расспросами.
— Как ты здесь оказалась? От кого у тебя ребенок?
— Когда ваша матушка выгнала меня, — прошептала Кармина, отводя взгляд, — я пошла в Аяччо. Пыталась устроиться на работу, меня никто не брал, и мне пришлось просить милостыню. Синьор Маркато оказался единственным, кто проявил ко мне участие. А ребенок в моем животе — ваш племянник.