Корсар и роза - Модиньяни Ева (библиотека книг .txt) 📗
Джентилина последовала за ней и протянула ей монету, от которой знакарка отказалась:
— Я не могу принять плату, ведь я ничем не смогла ей помочь.
После ее ухода Лена съела целую тарелку манной каши и попросила добавки. Она чувствовала себя прекрасно, словно заново родилась, и ее не стошнило.
— Эта знакарка просто сумасшедшая, — сказала Лена, повернувшись к Тоньино, — но сейчас мне действительно стало лучше. Вот увидишь, наш ребенок будет здоров как бык.
Слова Донаты глубоко запали ему в сердце, однако Тоньино нашел в себе мужество улыбнуться:
— Ну, раз так, я отправляюсь на работу. А ты смотри, береги себя.
— Сегодня вечером я сама приготовлю ужин, и это будет нечто особенное, — пообещала Лена, сбрасывая с себя одеяло и энергично поднимаясь с постели.
Джентилина примостилась сбоку от очага и принялась молиться, перебирая четки.
Тоньино уехал на телеге, нагруженной старой, изношенной упряжью. Он вез ее к шорнику в починку.
Пришла Антавлева с туго набитым учебниками и тетрадями портфелем. Школы были закрыты по случаю сильных холодов, но учителя задали школьникам много работы на дом. Девочка каждый день приходила к Лене, и они вместе готовили уроки, чтобы дело шло веселее.
— Лена, ты выздоровела! — воскликнула Антавлева, застав подругу на ногах, полностью одетой и занятой мытьем посуды.
— Вроде бы да. Меня излечила старуха Доната. Она, конечно, чокнутая, но ее руки действительно умеют творить чудеса, — пояснила Лена.
— Она настоящая колдунья! Моя мама тоже так говорит, — согласилась девочка.
— Пойди согрейся у огня и посиди там смирно рядом с Джентилиной, пока я тут приберусь. А потом вместе позанимаемся, — решила Лена.
Она прекрасно себя чувствовала, ей хотелось двигаться, энергия переполняла ее.
— Я читаю замечательную книжку. Называется «Мелодия и любовь». Графиня Одетта подарила мне ее на Рождество. Как закончу, дам тебе почитать, — пообещала Антавлева.
Лена ее не слушала. Она была счастлива и, подметая пол в кухне, принялась напевать.
Она пела о «прелестной соседке, юной и бледной, в доме напротив, на шестом этаже». Ни у кого в округе не было радио, не говоря уж о граммофоне, и все же до местных женщин даже на самых отдаленных хуторах каким-то чудом, будто по волшебному беспроволочному телеграфу, доходили все модные песенки, помогавшие им скоротать долгие трудовые дни.
Внезапно звонкий голосок Лены оборвался. Острая боль словно раскаленной иглой пронзила ей низ живота.
Она со стоном согнулась пополам.
— Мне больно, — прошептала Лена, обхватив живот руками.
Джентилина и Антавлева бросились к ней.
— Что с тобой? — спросила свекровь. Не дождавшись ответа, она повернулась к девочке и приказала: — Беги быстро, позови своего отца. Надо немедленно везти Лену в больницу.
Антавлева накинула пальто и бегом кинулась исполнять поручение.
Пробежав по двору, она помчалась по дороге к дому и вихрем влетела в контору отца. Он сидел у себя за столом, поглощенный разговором со Спартаком.
— Лене плохо, — запыхавшись, объявила Антавлева. — Джентилина говорит, надо срочно везти ее в больницу.
Спартак побледнел. Рывком вскочив со стула, он обрушил на девочку град вопросов:
— Ей очень плохо? Что с ней? Где ее муж?
— Тоньино нет дома, — ответила растерявшаяся Антавлева.
— Если вы одолжите мне вашу машину, я сам отвезу ее в больницу, — предложил Спартак, поворачиваясь к управляющему.
Глава 8
Лена лежала в постели, свернувшись клубком, а Джентилина ходила кругами вокруг стола, читая молитвы и призывая небо на помощь своей несчастной невестке, когда Спартак, распахнув дверь, бросился к ее изголовью.
В его памяти сохранился образ неприступной юной дикарки, бегущей по полям с легкостью лани. Сейчас он видел перед собой бледную, испуганную женщину, трепещущую, как подбитая птица.
— Где твой муж? — спросил Спартак.
— Он поехал к седельнику Куанделли, — еле слышно прошелестела в ответ Лена. — Что ты здесь делаешь? — в свою очередь спросила она, удивленная его появлением.
— Я приехал за тобой. — Он склонился над ней, намереваясь поднять ее с постели.
Джентилина кое-как укутала невестку. Спартак вынес ее во двор и бережно уложил на заднем сиденье «Фиата», одолженного ему управляющим.
— Садитесь рядом со мной, — велел он Джентилине.
Старой крестьянке этот светловолосый молодой человек был знаком, они несколько раз встречались в Котиньоле, она помнила, что он друг ее сына. Поэтому она без колебаний села в машину рядом с ним, крепко-накрепко ухватившись обеими руками за сиденье. Никогда прежде не виденный самодвижущийся экипаж наводил на нее смертный страх, а ведь она и без того была напугана состоянием Лены. Как и всегда, в эту трудную для себя минуту Джентилина стала искать утешения в молитве.
Спартак внимательно смотрел на дорогу перед собой, старательно объезжая рытвины и одновременно размышляя о том, что вопреки его собственной воле судьба устроила так, чтобы они с Леной снова встретились. В самом деле, в это утро ему необходимо было попасть в Болонью, он переменил свои планы лишь в самый последний момент, потому что хотел обсудить с управляющим один проект, представлявшийся ему чрезвычайно важным. В ту самую минуту, когда Антавлева ворвалась в кабинет отца, он излагал Серджо Капорали план создания компании по переработке конопли.
— Как ты, Маддалена? — спросил Спартак, уже подъезжая к больнице.
— Не знаю. Мне так страшно, — тихонько ответила она.
— Не волнуйся. Доктора тебе помогут. — Ему хотелось хоть как-то ее успокоить.
— Я боюсь за ребенка, — пояснила Лена.
Спартак остановил машину у входа в отделение «Скорой помощи».
— Вот мы и приехали, Маддалена, — сказал он, наклоняясь над ней. — Не двигайся.
Он взял ее на руки и осторожно поднял.
Джентилина шла за ними следом. Появилась медсестра с каталкой.
— Положите ее сюда, — велела она Спартаку. — Это и есть женщина из усадьбы графа Сфорцы?
— Да, это она, — подтвердил молодой человек.
— Управляющий предупредил нас по телефону о вашем прибытии, — объяснила медсестра.
Спартак бережно уложил Лену на носилки. Воздух в больничном коридоре с громадными светлыми окнами и мощными батареями парового отопления был насыщен запахом эфира и дезинфекции.
— Акушерку уже вызвали, сейчас она осмотрит больную. Вы можете уйти, — обратилась сестра к Джентилине и к Спартаку.
— Нам нужен доктор, а не акушерка, — накинулся на нее Спартак.
— Успокойтесь, — возразила медсестра. — Вы муж?
Спартак покачал головой.
— Так чего же вы еще хотите? Покиньте помещение и уведите отсюда эту женщину, — приказала она, кивнув на Джентилину.
— Послушайте, — остановил ее Спартак, ничуть не смутившись. — Этой девочке очень плохо. Акушерку мы могли бы найти и поближе к дому. Я требую врача, и немедленно. — Он говорил спокойно, но с непоколебимой твердостью.
Медсестра с недовольным видом удалилась, не сказав в ответ ни слова. Скандалы в больнице были ни к чему, так что пришлось позвать врача.
Джентилина подошла поближе к невестке и с материнской нежностью стала гладить ее волосы. Лена приготовилась к смерти. Слишком много дурных примет сопровождало ее беременность. И если смерть придет к ней в виде такого вот тихого и сладкого угасания сил, клонящего ко сну безволия и расслабления, что ж, значит, она не так уж страшна. Лена закрыла глаза и попрощалась с жизнью, подарившей ей напоследок объятия человека, которого она так и не смогла забыть.
— Она уснула, — сказала Джентилина, повернувшись к Спартаку. — Надо бы, пожалуй, снять с нее очки, — она осторожно освободила невестку от очков и сунула их себе в карман пальто.
— Та-а-ак, а ну-ка посмотрим, кто это тут капризничает? — Спартак тотчас же узнал этот незабываемый сварливый голос. Он мог принадлежать только одному человеку: старому профессору Витали, много лет лечившему его сестру Миранду.
