Голубятня на желтой поляне (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗
Мальчик лет одиннадцати, белобрысенький такой, с немного оттопыренными ушами, с царапиной на вздернутом носу. В сетчатой безрукавке с большой дыркой на плече, в мятых серых брюках с «пузырями» на коленях. Правая штанина подвернута, будто он только что ехал на велосипеде. К пыльным вельветовым полуботинкам пристали пушинки, – видимо, от цветущего тополя.
Мальчик посматривал вокруг со спокойным любопытством.
«Ну что ж…» – подумал Яр и кинул руку к левому карману с ампулой.
Когда Яр учился в Ратальской спецшколе, у них на курсе был паренек, Стасик Тихов, он коллекционировал старую фантастику. Немного наивные, но в общем-то увлекательные романы и повести о звездных путешествиях. В этой коллекции был целый раздел, который назывался «Визиты»: истории о том, как в космолетах и орбитальных станциях неожиданно появлялись люди или иные существа. Не из экипажа, а другие. В разделе было три части. В первой говорилось о «зайцах» (чаще всего о мальчишках), которые тайно пробирались на корабли, чтобы участвовать в экспедициях. Вторая часть содержала рассказы о «гостях»: о лицах разного возраста, повадок и характеров – они проникали на звездолеты и станции неведомыми науке путями, иногда с помощью колдовства. В третьей части речь шла о призраках.
Практика звездных экспедиций два первых варианта отрицала начисто.
А «призраками» занималась медицина.
Врачи именовали эту болезнь длинным латинским термином. У скадерменов называлась она короче, но тоже по-научному – «псевдоконтакт».
Псевдоконтакт проявлялся чаще всего у молодых астролетчиков, которых вдруг охватывала тяжелая тоска по Земле, или у ветеранов, уставших от долгих рейсов и разведок. В этих случаях космонавты видели перед собой – очень реально – знакомых или незнакомых людей, которые вступали в беседы, звали куда-то, вспоминали о прошлом.
Псевдоконтакта отчаянно боялись. Он свидетельствовал, что следует менять звездную профессию на земную…
Яр был далеко не молод, ностальгией не страдал. Значит, годы?… Черт знает, когда они успели пролететь…
«Ну что ж… – подумал он довольно хладнокровно. – Придется снова засесть в обсерватории…»
Но это позже. А пока – рейс. Бросок. В рейсе следует оставаться скадерменом. Яр щелчком выбил на ладонь крупную пилюлю пентарина. С некоторым сожалением взглянул на мальчишку, который сейчас исчезнет. Мальчишка был удивительно знакомый. Нет, Яр не знал его имени и раньше никогда не видел. Но такими были приятели в его детстве. Таким, видимо, был когда-то он сам.
Этот пацаненок прикатил на своем велосипеде из тех времен, когда о звездных полетах писали только фантасты. Когда не существовало неофициального, но почетного титула «скадермен», да и самого проекта СКДР не было в помине. А был старый Нейск, заросший одуванчиками двор, шаткая заброшенная голубятня, где играли то в партизанский штаб, то в полет на Венеру…
Мальчик стоял вполоборота к Яру и разглядывал на потолке центральный, выключенный сейчас плафон.
– Испортился, что ли… – тихонько сказал он и стал медленно поворачивать голову к Яру.
Яр вздохнул и раздавил зубами желатиновый шарик.
Ледяные стрелы ударили в язык, в небо, в мозг. Все вокруг стало холодным и пронзительно ясным. Таким ясным, что приглядись – и поймешь, куда и по каким ячейкам скачут за пультом электронные импульсы. Прислушайся – и узнаешь, какие сны снятся юному Диме Кротову или добродушному Борису (Сайский снов, естественно, не смотрит, так как это не предусмотрено инструкциями).
В мыслях тоже ясно, чисто и холодно. Исчезли сумятица, неуверенность, нерешительность. Исчезло все ненужное, все, что мешает, все, что кажется…
Мальчик не исчез.
Он тоже стал ясным, как бы видимым насквозь. Яр, например, понял, что в кармане у мальчишки шелуха от семечек подсолнуха и огарок свечки, и что у него побаливает натертая башмаком пятка, и что здесь, в рубке крейсера, мальчику интересно, а смущения он не испытывает и настроен даже как-то по-хозяйски.
Черт знает что…
Оставалось прошептать «сгинь-пропади» и плюнуть через левое плечо. Яр этого не сделал, хотя про суеверность скадерменов ходили анекдоты. Он ощущал странную беззаботность. Как школьник, который говорит: «Я сделал все, что полагается. Теперь, если что-то не так, я не виноват».
Мальчик встретился с Яром светло-карими глазами. Взгляд был спокойно-доброжелательный и самую чуточку снисходительный. Мальчик улыбнулся уголками губ и опять поднял глаза. На выпуклые хромированные буквы над пультом.
– Эс-Ка-Дэ-Эр-девять, – полушепотом прочитал он. – Суперкрейсер дальней разведки…
– Совершенно верно, – сказал Яр, поворачиваясь вместе с креслом. Гость явно не собирался растворяться в воздухе, и оставалось одно: принять «правила игры». «Черт возьми, почему я не ударяюсь в панику? И почти не удивляюсь? – спросил себя Яр. – Защитная реакция мозга?»
А мальчишка был такой славный и абсолютно настоящий. Как он устоял перед пентарином? Этого не могло быть…
– Совершенно верно, – сказал Яр. – Суперкрейсер дальней разведки. Сокращенно – «эскадер». В просторечии – «скадер».
– А почему «девять»? – Мальчик опять посмотрел на Яра. Как на привычного собеседника.
– Потому что девятый номер. По порядку. Так построили…
– Да? – Мальчик то ли с недоумением, то ли с легкой досадой шевельнул выгоревшими бровями. – А я, когда сюда шел, думал, он один. Просто «эскадер»…
– Ты сюда шел… – задумчиво сказал Яр. – И вот пришел… Да?
– Ага, – и он опять слегка улыбнулся.
– Ну и… может, поздороваешься хотя бы?
– Ой… здрасте. Простите. – Он чуть покраснел и зашевелил большим пальцем в полуботинке – в том месте, где вельвет был протерт почти насквозь.
Яр, бестолково улыбаясь, молчал. Мальчик решил, видимо, что хватит смущаться, и повел веселыми глазами по пульту.
– Сколько приборов всяких. В сто раз больше, чем я думал… А это что за кнопка?
Яр в броске перехватил руку.
Он не мог ее перехватить. Рука должна была оказаться из воздуха. Или из чего там у призраков? Но она, по-мальчишески тонкая, твердая, теплая, оказалась настоящей. Когда Яр испуганно разжал хватку, на загорелой коже остались белые пятнышки от пальцев.
Мальчик удивленно морщился.
– Извини, – сказал Яр. – Больно? Я не хотел. Но это кнопка аварийного вызова, сейчас поднялся бы такой тарарам…
– Ой… – сказал мальчик и виновато засопел.
Яр откинулся в кресле.
– Ну, ладно… Любопытно все-таки, откуда ты взялся?
– Я? Ну… я сперва поехал к Данке, чтобы спросить про цирк. А потом сюда, на поляну. Думаю: наверно, пора заглянуть. – Он почему-то вздохнул. – Велосипед у забора поставил, а сам сюда, по лесенке. Вот…
– Угу… Ты хочешь сказать, что крейсер стоит на поляне и к нему ведет лесенка?
Мальчик быстро и прямо взглянул Яру в глаза. Кивнул.
– М-да… – медленно сказал Яр. – Видишь ли, я убежден в другом. Я уверен, что он висит в субпространстве, которое даже не совсем пространство и про которое ученые до сих пор спорят, что же это такое. И в которое трудно приехать на велосипеде хотя бы потому, что…
– Да, я знаю, – перебил мальчик и нетерпеливо мотнул головой. – Это по-вашему в этом… в субпространстве. А в самом деле, по-нашему, на поляне…
– По какому это «по-вашему»? – слегка уязвленно спросил Яр.
– Это… Мы так придумали. Я и ребята. Когда стали в вас играть…
– Ничего себе заявочки! – Яр от изумления вспомнил мальчишечью терминологию давних лет. – Это, выходит, я придуманный? И весь экипаж, и крейсер?
Мальчик впервые смутился очень сильно. Оттопыренные уши стали алыми. Он опустил голову и левым башмаком начал неловко чесать правую щиколотку. Прошептал, не глядя:
– Ну… вы не обижайтесь, пожалуйста.
– Я не обижаюсь… – Яр дотянулся, взял его за локти (взял настоящего, живого, пахнущего травой, мальчишечьим потом, велосипедной смазкой и клейким тополиным соком), поставил перед собой. – Я не обижаюсь, малыш… но мне трудно в это поверить. В лесенку, в поляну…
