Казак в Раю - Белянин Андрей Олегович (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
— Не смейте будить моего подъесаула! Таки когда проснётся, кстати, надо спросить (давно хотела!), есть ли по аналогии податаманы, подурядники, подвахмистры и простецкие подказаки? А если нет, то зачем?! А если да, то… Я же сказала, не будить!!!
Иван открыл глаза, с укоризной посмотрев на сидящую рядом Рахиль. Бывшая военнослужащая сделала невинное лицо, лишний раз погрозив кулаком совершенно левому эльфу, который сам ещё толком не проснулся. Молодой человек приподнялся на локте и осмотрелся… Облако исчезло. Вся троица в разных позах разместилась на небольшом склоне очень высокой горы. Внизу — чуть затянутые туманной дымкой розовые дали, вверху — только небо, а на макушке горы крохотная хижина. Над ней вился слабый дымок…
— Ага, я тоже сразу отметила этот архитектурный момент — типа сарай натуральный.
— Там кто-то живёт, — уверенно подтвердил догадливый казак. — Может, заглянем на огонёк?
— В таких труднодоступных местах могут жить только даосские святые, — пренебрежительно зевнул Миллавеллор и едва не подскочил, неожиданно поняв, что именно он только что произнёс. — Дети мои, неужели я прав?! Неужели нам несказанно повезло и мы воочию увидим бессмертного отшельника, которому ничего не нужно и у которого всё есть? «Даже в ободке грязи под левым мизинцем его ноги больше звёзд, чем во всей Вселенной…»
— Жуть, — искренне передёрнуло Рахиль. — Но посмотреть всё равно стоит. Надеюсь, он хорошо питается и полон гостеприимства — у святых грех отбирать печенюшки силой…
Деловитая еврейка встала и сама подала руку подъесаулу, помогая подняться. Иван с облегчением принял этот жест вежливости, это значило, что примирение состоялось и «развода» не будет. Наверх вела едва заметная и слабо протоптанная тропа. Пока шли, молодой человек тихо спросил, как они вообще сюда попали? Вроде плыли с «изнанки» Земли, и вдруг горы… Ответить никто не смог, но все очнулись именно на горе, то есть оставалось просто принять произошедшее как данность и не ломать себе голову над высокими материями.
Солнышко припекало из зенита, тропинка была крутой, как распальцовка, вилась пьяными зигзагами, и, пока дошли до цели, взмокли десять раз. Встали рядком перед хижиной, тяжело дыша, вежливо покашляли — в ответ ни звука. Казак, до половины вытащив шашку, осторожно заглянул внутрь убогого жилища — обстановка, надо признать, вполне соответствовала высочайшим цензам религиозного аскета и могла служить рекламой минимализма.
Малюсенький очаг из шести камушков, над тускло тлеющими коровьими лепёшками висит на пруте медный котелок, в нём задумчиво булькает нечто мутное… Больше ничего! Ни одеял, ни матрасов, ни даже соломки подстелить, только каменные стены да грубая крыша из необработанных веточек…
— Ой, Ваня, а что тут так пахнет, как будто оно завернулось в портянки и сдохло от плохого пищеварения? — Рахиль сунулась вслед за подъесаулом, не сразу поняв, что пахнет именно из котелка. Когда до неё дошло, она дёрнула назад, уверяя всех, что «таки ещё не настолько голодная…».
— Хозяин должен быть где-то поблизости, — неуверенно озираясь, начал Миллавеллор. — Он же не уйдёт, когда чай почти вскипел. Кажется, я даже могу сказать, какие травы он туда положил… и каких насекомых…
Последнее показалось ребятам особенно интересным, но прежде чем они озвучили заявку, на сцене появилось новое лицо. Словно из воздуха возникла толстая, коротконогая фигура в сером тряпье, издала леденящий душу рёв и замерла в оригинальной позе, на одной ноге, на крыше собственного сарайчика.
— Это даос! Святой отшельник, — оседая наземь, пискнул остроухий знаток Востока. — Склоните головы, безумцы! Или он проклянёт нас за то, что мы нарушили его уединение…
Удивлённым взорам Ивана и Рахили предстал бодрый старец самой разбойничьей наружности. Лысый, как облупленное яйцо, с длиннющей (метра два!) бородой, наглыми неуравновешенными глазками и широко оттопыренными ушами.
— Здравия желаем, дедуля, — на всякий случай козырнул казак.
В ответ старец издал высокий боевой клич с ультразвуковыми переливами и, вытянувшись в струнку, встал на одной руке, угрожающе покачивая мозолистыми пятками.
— А он таки очень похож на Ван Дама, после стирки и отжима, — восхищённо выдала еврейка, чем, видимо, и привлекла нездоровое внимание отшельника.
Вероятно, у него было что-то с головой, на почве нереализованных сексуальных фантазий в Пустоте… Короче, он невероятным кульбитом спрыгнул вниз, пнул обалдевшего подъесаула копчиком в кадык и, схватив Рахиль, как куклу, поволок её в хижину!
Гневная израильтянка орала и сопротивлялась, но полный пыла дедок, шутя, скрутил её сложным образом и, урча от вожделения, начал неторопливо расстёгивать пуговки. Вот это желание продлить удовольствие его и сгубило — рукоять казачьей шашки с хрустом врезала даосу по темечку! Что бы ни практиковал духовно просвещённый старец, он хрюкнул и обмяк…
— До чего… милый дедушка, — с трудом прохрипел подъесаул. — Прямо спасу нет!
Глава тридцать пятая
…Когда невинная дочь богоизбранного народа выбралась на волю, она поступила нехарактерно — тихо и вежливо попросила извинения за то, что сейчас она тут кое-кого пристрелит. Иван Кочуев, кстати, даже не возражал, а вот эльф, разумеется, был категорически против. Но что с него взять, его ум навек отравлен «духовным самосовершенствованием…».
— Святой отшельник не мог этого сделать! Он ведёт праведный образ жизни, и женщины его не интересуют!
— Что?! Ой, а я таким местом почувствовала, как именно они его не интересуют! И не дёргайте за руку, вы сбиваете мне прицел…
— Я убеждён, что у него были на это веские причины, недоступные пониманию людей, далёких от Вечного Дао! Например… вы сегодня необычайно хорошо выглядите!
— Таки дикое мерси! То есть будь я непричёсанной, он бы вскарабкался со своей любовью на вас?!
— Но вы же не убьёте бедного старца, когда он даже ещё не пришёл в себя. В конце концов, это вплотную граничит с трусостью…
Вот здесь своё слово в поддержку Миллавеллора великодушно добавил и бывший подъесаул:
— Рахиль, остынь… Сколько я помню, если его пристрелить, не дав возможности покаяться вслух, то его душа воплотится в высшей ипостаси, ибо он умрёт, как мученик.
— Тьфу на вас обоих, но оно логично, — вздохнув, согласилась мстительная еврейка. — Не будем делать из сексуально озабоченного антисемита святого мученика, я унизю… унижу… короче, размажу его духовно! Ваня, держите всех, кто будет мне помешать…
Она решительно закинула автомат за спину и взялась за дело. Меньше чем за минуту злополучный отшельник был связан по рукам и ногам собственной бородой. Вот против этой разумной предосторожности не возражал даже остроухий философ. Осторожные похлопывания по морщинистым щёчкам с целью приведения в чувство не помогли, но казаку пришла в голову оригинальная идея. Он снял с прутика чудом не пострадавший в драке котелок и сунул его под нос связанному. Высокогорный старец принюхался, почти сразу же открыв бесстыжие глаза…
— Идиоты! Придурки! Болваны! — без всяких отступлений взвыл он. — Как вы посмели помешать мне исполнить волю Предначертанного?!
— Э-э, мои извинения, но кто там вам предначертал начать меня прилюдно… — без подогрева завелась Рахиль, но ей не дали договорить.
— Дура! Разве может просвещённый монах, денно и нощно постигающий бессмертную суть Дао, даже помыслить о слиянии с греховным телом женщины?! Это уродливо и противоестественно!
— Я же говорил, у него была уважительная причина, — вставил седой эльф.
— Вот именно! Своим всепроникающим разумом я только что прознал о скоропостижной гибели своего друга, отшельника западных гор… Его великая душа ещё не покинула пределы, и твоё лоно, девчонка, могло бы стать его новым пристанищем. Нет большей чести для женщины, кроме как родить нового отшельника — даоса! А вы, глупцы, решили, что мне, святому, вдруг захотелось добровольно прикоснуться к какому-то там женскому телу…
