Заклинатель - Эванс Николас (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Этой ночью Энни приснилось, что они с отцом в одной связке, как альпинисты, идут по снежной вершине – ничем таким они никогда не занимались. По обе стороны – отвесные обледеневшие каменные стены, ведущие в пропасть. Сами они оказались на нависшей над бездной огромной ледяной глыбе, и отец успокаивал ее, говоря, что здесь безопасно. Он шел впереди и, поворачиваясь к ней, улыбался точь-в-точь как на ее любимой фотографии – эта улыбка говорила ей, что отец рядом и всегда защитит ее. И когда он в очередной раз обернулся, Энни вдруг с ужасом увидела, что за его спиной – трещина, и она растет, все увеличиваясь… Ледяной край с хрустом обламывался и сползал в пропасть. Энни хотела закричать, но у нее перехватило горло. Отец увидел трещину в самый последний момент, когда ничего нельзя было сделать. Он полетел вниз, за ним скользила веревка, и Энни поняла, что единственная возможность для нее спасти себя и его – это резко отпрыгнуть в сторону. Она так и сделала, но веревка не дернулась и не натянулась – и она сама полетела в пропасть…
Энни проснулась поздним утром. На этот раз они спали долго. Дождь все еще лил, заметно усилившись. Маунт-Рашмор была затянута облаками, и увидеть высеченные в ней фигуры президентов было невозможно. Женщина-портье сказала, что в ближайшее время изменений в погоде не предвидится. Но поблизости есть еще гора со скульптурами – там они могут взглянуть на изваяние Безумного Коня.
– Спасибо, – поблагодарила Энни. – Но один у нас уже есть.
Позавтракав и расплатившись, они двинулись в путь. Въехав в Вайоминг, они обогнули с юга Девилз-Тауэр и Тандер-Бейсин и, переправившись по мосту через Паудер-Ривер, направились к Шеридану, где дождь наконец перестал преследовать их.
Навстречу все чаще попадались пикапы и грузовики с водителями в ковбойских шляпах. Некоторые в знак приветствия подносили руку к полям или просто поднимали руку. В облаках брызг из луж над колесами вспыхивали радуги.
Границу Монтаны они пересекли под вечер. Энни при этом не испытала ни удовлетворения, ни облегчения. Она сопротивлялась изо всех сил, стараясь, чтобы молчание Грейс не доконало ее. Целый день она ловила по радио то одну, то другую станции – слушала библейские проповеди, советы животноводам и музыку в стиле кантри – она даже и не представляла, что существует столько ее направлений. Но ничего не приносило успокоения. Она прямо физически ощущала, как гибнет, зажатая между гнетущим молчанием дочери и своим собственным нарастающим гневом. Наконец, не в силах больше переносить это напряжение, Энни, проехав по Монтане миль сорок, свернула с шоссе на какую-то дорогу, не зная даже, куда та ведет.
Энни хотела где-нибудь остановиться, но не могла выбрать подходящее место. Они проехали казино – пылающая кровавым светом неоновая вывеска отвратительно мигала. Дорога пошла вверх, мимо кафе и разбросанных вдоль дороги маленьких магазинчиков с грязной парковкой. Два индейца с длинными черными волосами и перьями на ковбойских шляпах стояли рядом с обшарпанным пикапом и глазели на их «Лариат» с трясущимся сзади трейлером. Что-то в их взглядах насторожило Энни, и она поехала дальше, к правому повороту. И, уже свернув, остановилась. Она выключила мотор и некоторое время сидела неподвижно, чувствуя спиной недоумевающий взгляд Грейс. Наконец дочь, не выдержав, осторожно спросила:
– А чего, собственно, мы ждем?
– Что? – резко спросила Энни.
– Все закрыто. Взгляни сама.
Указатель у дороги гласил: НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПАМЯТНИК. БИТВА У ЛИТЛ БИГХОРНА. Грейс была права. Музей, судя по указанным часам, закрылся час назад. То, что Грейс решила, будто Энни приехала сюда, чтобы побродить по музею, взбесило Энни еще больше. До такой степени ничего не понимать! Боясь, что лицо выдаст ее, Энни, не поворачиваясь, глубоко вздохнула и спросила:
– Грейс, сколько это будет еще продолжаться?
– Ты о чем?
– А то ты не знаешь. Так сколько?
В ответ – снова молчание. Энни видела, как по дороге, опережая собственную тень, катится к ним перекати-поле, вот оно задело за колесо, вот покатило дальше… Энни повернулась к дочери – та избегала ее взгляда и только передернула плечами.
– Ну и как? Ты опять за свое? – продолжала Энни. – Позади – около двух тысяч миль, и за весь путь ты и двух слов не сказала. Я бы хотела знать, чего мне ждать дальше. У нас что, теперь всегда будут такие отношения?
Грейс опустила глаза, крутя в руках свой «Уокмен». И снова пожала плечами:
– Не знаю.
– Может, ты хочешь, чтобы мы развернулись и поехали домой?
Грейс недоверчиво хмыкнула.
– Так что же? Хочешь?
Грейс подняла глаза, с показным интересом разглядывая окошко и изображая на лице полную беспечность, но Энни видела, что дочь борется со слезами. В трейлере задвигался Пилигрим – послышался его неуклюжий топот.
– Потому что, если ты действительно хочешь…
Неожиданно Грейс резко повернулась к матери – лицо ее было искажено злобой. Она не могла больше сдерживать слезы, они бежали по ее щекам, и то, что она не сумела справиться, еще больше усиливало ее ярость.
– Разве тебе интересно мое мнение? – взвизгнула она. – Ведь решаешь всегда ты! Всегда! Ты только притворяешься, будто тебя интересует мнение других, но на самом деле тебе плевать! Все это один треп!
– Грейс, – мягко произнесла Энни, протягивая к дочери руку. Но дочь отбросила ее руку в сторону:
– Не прикасайся ко мне! Оставь меня в покое!
Энни внимательно посмотрела на нее и, открыв дверцу, вышла наружу. Подставив лицо ветру, она шла сама не зная куда. Дорога поднималась к сосновой рощице и дальше – туда, где стояло низкое здание с автомобильной стоянкой перед ним. Энни шла, не останавливаясь. Она ступила на тропу, которая, извиваясь, вела на вершину холма, и та привела ее к кладбищу, огороженному железной решеткой. Венчал холм гранитный памятник – простой, без всяких ухищрений. Около него Энни остановилась.
Именно на этом холме июньским днем 1876 года Джордж Армстронг Кастер и с ним более двухсот солдат были изрублены на куски теми, с кем они собирались поступить точно так же. Имена жертв были выбиты на монументе. Энни повернулась и посмотрела вниз, где по склону были разбросаны белые надгробия. Освещенные последними лучами заходящего солнца, они отбрасывали длинные тени. Она долго смотрела на бесконечную равнину, простирающуюся во все стороны от этого пронизанного скорбью места – до самого горизонта, где скорбь уносилась в бесконечность. Энни зарыдала…
