Флорентийка и султан - Беньи Жаннетта (бесплатные версии книг .TXT) 📗
На появление перед ним одноногого моряка с обрубком вместо протеза, корабельный плотник никак не отреагировал.
Капитан Рэд, низко поклонившись, начал разговор:
– Имею ли я честь разговаривать с корабельным плотником?
– Со старшим корабельным плотником,– поправил тот.
Капитан Рэд понимающе кивнул.
– Доброе ремесло, силы небесные.
Плотник закончил жевать и меланхолически отвернулся.
– Доброе...
Капитан Рэд тут же подхватил:
– Сколько раз я проклинал себя за то, что не обучился этому ремеслу. Теперь уже поздно навеки веков.
Плотник только хмыкнул, но никак не отреагировал на эти слова одноногого моряка. Тогда капитан Рэд придал своему голосу еще более медоточивую окраску.
– В этой толпе бродяг, которые смеют называть себя экипажем столь достославного судна, я сразу заметил ваше благородное лицо, господин старший плотник,– льстиво произнес он.– Потом я подумал – а может быть, вы соблаговолите уделить немного своего драгоценного времени моей деревянной ноге?
Для пущей убедительности капитан Рэд вытянул вперед обломок протеза, изувеченный ударами сабли. Плотник брезгливо поморщился.
– А что с ней за беда?
Капитан Рэд хрипло засмеялся.
– Она стала немножко короче, чем в молодости, и теперь меня клонит на правый борт так, что мачты скрипят.
Плотник даже не удостоил вниманием пострадавший деревянный протез. Покивав самому себе, капитан Рэд вытянул вперед левую руку, обвешанную перстнями.
– Господин старший плотник, в связи с этим у меня есть к вам одно предложение. У меня сохранились кое-какие семейные реликвии, с которыми я до сих пор не соглашался расстаться даже во времена крайних лишений.
Остановив свой выбор на самом тонком золотом колечке, которое красовалось на его мизинце, капитан Рэд подсунул его под нос корабельного плотника.
– Вот, например, это. Взгляните. Оно, наверняка, вам понравится.
Кольцо было удостоено беглого взгляда плотника, но, похоже, не заслужило его длительного внимания, потому что плотник тут же ткнул пальцем в толстый золотой перстень с массивным рубином.
– А что насчет этого?
Капитан Рэд отдернул руку, будто обжегшись, и сделал еще одну попытку соблазнить плотника колечком потоньше и подешевле. Он выставил вперед указательный палец.
– А как вам нравится это? Подарок моей покойной тетушки.
Но плотник был неумолим.
– Это,– и он снова ткнул пальцем в перстень с рубином.
По-стариковски пожевав губами, одноногий моряк ответил:
– А это...– голое его так же, как в каюте командора де Лепельера, стал плаксивым и тягучим.– Эту милую штучку подарил мой покойный папочка моей незабвенной матушке, упокой господь ее душу.
Корабельный плотник крякнул и снова повторил:
– Это.
Делать было нечего, и капитан Рэд принялся плевать на палец, чтобы стащить с него перстень с рубином.
Спустя несколько мгновений перстень перекочевал в грубую мозолистую ладонь плотника, который тут же сунул его за пазуху.
– Годится, садись.
– Вы очень добры,– кисло протянул одноногий пират, и, тяжело кряхтя, опустился на банку рядом с плотником.
ГЛАВА 10
Вечером того же дня офицеры фрегата его королевского величества Карла VIII «Эксепсьон» собрались в капитанской каюте по просьбе командора Франсуа-Мари де Лепельера.
У самого изголовья кровати, на которой лежал умирающий капитан, занял место его первый помощник – Жан-Батист Дюрасье. Остальные офицеры полукругом выстроились возле кровати.
– Благодарю вас, господа, за то, что вы собрались здесь по моей просьбе. Как видите, здоровье мое ослабевает с каждым днем, и я чувствую приближение того часа, когда мне придется покинуть земную юдоль. К счастью, это произойдет не на суше, а на море, которому я отдал тридцать лет моей жизни. Я служил нашему королю так честно, как может служить моряк. Мне пришлось сменить несколько кораблей, но фрегат «Эксепсьон» является моей особенной гордостью. Я хотел, чтобы и после моей смерти это славное имя не было опорочено. Будучи капитаном, я пытался обучить вас, господа офицеры, всему, что знаю сам. Надеюсь, что мой труд не пропал даром. После того, как моя душа успокоится, фрегат не должен остаться без капитана, таков закон. Властью, данной мне Всевышним и его величеством королем Франции, я назначаю будущим капитаном фрегата «Эксепсьон» своего первого помощника мессира Жана-Батиста Дюрасье. Я попрошу вас, господа офицеры, исполнять его приказания и с честью служить нашему кораблю и святой церкви.
По мере того, как речь командора де Лепельера подходила к концу, голос его слабел, а лицо покрывалось смертельной бледностью. Отдав еще несколько приказаний, командор де Лепельер надолго умолк. Глаза его были закрыты, и офицеры, собравшиеся в капитанской каюте, стали переглядываться между собой.
– Может быть, нужно позвать священника?
– Да,– сказал бывший помощник, а ныне капитан фрегата «Эксепсьон» мессир Дюрасье.– Позовите отца Бонифация. Доктор, что вы скажете?
Корабельный лекарь наклонился к груди командора де Лепельера и пролепетал:
– Кажется, он еще жив.
Словно подтверждая его слова, командор открыл глаза.
– Что ж, господа, я хочу еще раз поблагодарить вас за все и выразить уверенность в том, что капитан Дюрасье будет моим достойным приемником. Мы решили наши дела в меру наших сил. Теперь вы можете пойти и отдохнуть. Оставьте меня одного. Мне нужно подготовиться ко сну, который, как я надеюсь, на этот раз будет долгим.
Не услышав традиционной фразы, которая должна была присутствовать в речи французов благородного происхождения в те времена, офицеры нерешительно топтались вокруг кровати умирающего командора.
Наконец, он и сам вспомнил, что не довершил дело. Вяло приподняв руку, он произнес:
– Да здравствует Франция! Да здравствует король! Облегченно вздохнув, офицеры тут же хором повторили:
– Да здравствует Франция! Да здравствует король!
В дверях каюты появился седой доминиканский монах, отец Бонифаций. По-старчески шаркая ногами, он прошел к кровати командора де Лепельера и тяжело опустился на табурет, стоявший у изголовья.
Когда дверь за офицерами закрылась, корабельный медик мессир де Шарве наклонился над умирающим.
– Ваша честь, я пытался сделать все, что в моих силах.
Из груди командора де Лепельера вырвался протяжный стон.
– О, господи, неужели я скоро встречусь с тобой? А вы, господин доктор, не беспокойтесь, я благодарен вам за все, что вы сделали. Но иногда, увы, человеческих сил не хватает. Прощайте, мессир.
Лекарь наклонился и поцеловал руку умирающего.
– Прощайте, ваша честь.
Еще немного поколебавшись, корабельный медик вышел из каюты. Теперь здесь остались только отец Бонифаций и умирающий. Доминиканский монах, облаченный в длинную белую рясу, снял с груди серебряный крест и поднес его к губам командора.
– Примите святое причастие, сын мой,– прошамкал он.
Командор едва приложился губами к кресту и обессиленно прикрыл глаза. Отец Бонифаций, вполне удовлетворенный увиденным, снова присел на табурет. Сложив перед собой руки и закатив вверх глаза, он нараспев произнес:
– Отец наш призывает своих детей к себе. Каждому суждено встретиться с судом божьим. Прежде чем эта минута не настала, покайтесь, сын мой. Облегчите душу свою перед всемогущим богом. Исповедуйтесь ему в своих грехах и покайтесь в них со все смирением. Да отпустит он их вам.
Рот умирающего был полуоткрыт, дыхание его было тяжелым и неровным. Неуверенно шевеля пересохшими губами, командор де Лепельер едва слышно произнес:
– Мои грехи... Они преследуют меня везде и всегда... Я не знаю... кто в этом виноват...
Отец Бонифаций смиренно наклонил голову.
– Ваша честь, все мы знаем, как торжествует сатана в те моменты, когда мы уединяемся, и как дьявол толкает человека на разные постыдные дела. Сатана пытается вызвать у нас соблазны, посылает нам одно за другим коварные искушения...
