Обет любви - Спенсер Мэри (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
– Дьявольщина! – проревел он, с треском обламывая цеплявшиеся за одежду сучья и с яростью швыряя их под ноги. Впереди чуть слышно звенел ручей.
Оказавшись на берегу, Эрик остановился и внимательно огляделся по сторонам. Марго не было видно, и он опять выругался сквозь зубы:
– Будь все трижды проклято! Марго! – оглушительно рявкнул он и прислушался. Никакого ответа. Ну что же теперь делать? Ад и все его дьяволы! Если с ней случилась беда, если один из проклятых приспешников Терента добрался до нее, он…
– Эрик! – вдруг донеслось до него, сердце его ухнуло и покатилось вниз. Судя по дрожащему голосу, она перепугалась насмерть. – Эрик! – снова окликнула она, на этот раз ближе. Он бросился бежать по берегу ручья на ее зов.
– Я здесь, Марго! Здесь!
Как раз в тот момент, когда он уже был готов снова ринуться в лес, из чащи выскочила Марго и с громким плачем бросилась ему на шею.
– Марго, слава Богу! – Он подхватил ее на руки и что было сил прижал к груди. – Слава Богу! – с облегчением повторил он, целуя ее в макушку, покрывая поцелуями ее благоуханные волосы и залитое слезами лицо.
Она судорожно прижалась к нему, как ребенок, который, испугавшись чего-то неведомого, ищет защиты у матери.
– Я у-уже в-возвращалась в лагерь и… в-вдруг увиде-ела это! – От страха она так заикалась, что он с трудом ее понимал.
– Все в порядке, – ласково сказал Эрик, целуя мокрые от слез щеки, и крепко прижал к груди дрожащую Марго. – Теперь ты в безопасности.
– Э-то-о б-был т-тако-ой г-гром-мадный…
– Зверь, – подсказал Эрик, гладя ее по голове.
– Д-да-а… и я н-не з-знаю… н-не п-поняла, к-какой, н-но он б-был так-кой ч-чуд-довищно г-громадный, ч-то я п-пе… п-пе…
– Перепугалась?
Она громко всхлипнула и кивнула.
– Я п-побежала, н-но н-не з-знала, к-куда б-бежать! Д-думала, что п-потерялась!
– Марго, ну прошу тебя, не плачь! – взмолился он, увидев, что из глаз ее снова потекли слезы. – Все в порядке, все уже позади. Тебе ничто не угрожает, клянусь! Я позабочусь о тебе. Ну не плачь же, милая!
– Я т-так обра-адовалась, – снова всхлипнула она, – т-так об-брадовалась, к-когда услышала т-твой г-голос!
– Ну-ну, тихо, – шепнул он, – все хорошо. Со мной ты в безопасности, Марго.
– Я б-боялась… т-так б-боялась, ч-что т-ты рассердишься… н-ну, з-за то, ч-что я в-вышла п-погулять одна… – Она робко взглянула на него. – П-пожалуйста, н-не с-сердись на меня, Эрик! Я эт-того н-не вынесу!
А Эрик смотрел на это прекрасное, искаженное страхом лицо и чувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он сам испугался захлестнувшего его порыва страсти.
Ничего подобного он не испытывал прежде. Эрик протянул руку, чтобы утереть слезы с ее лица, и вдруг Марго облегченно вздохнула и, закрыв глаза, потерлась о его ладонь будто кошка. Последнее судорожное рыдание вырвалось у нее, превратившись в мяукающий плач, потом она замерла, прильнув к нему.
Прошло немного времени, и когда она наконец снова открыла глаза, Эрик понял, что окончательно погиб.
– Я очень сердит на тебя, – шепнул он. Загрубевшие пальцы скользнули вниз и запутались в густых локонах. – Даже передать тебе не могу, как я зол. Мне бы следовало побить тебя, и это было бы правильно. – Глаза его ни на мгновение не отрывались от ее губ. Она чуть заметно приоткрыла их, и Эрик видел, как они влажно алеют в свете луны – такие мягкие, манящие. Он тихо склонился к ней, пока их губы не оказались почти рядом. – Уверен, тебя следует наказать. Да, я тебя накажу, – прошептал он прежде, чем поцеловать ее.
Он легко коснулся ее губ – поцелуй был едва заметным, даже не поцелуй, а легкое прикосновение, нежное и манящее, немного неуверенное и в то же время безумно чувственное. Пальцы Эрика, запутавшись в шелковистых волосах, ласкали ее затылок, в то время как он осыпал поцелуями ее губы – осторожно, едва касаясь, чтобы оба они могли почувствовать вкус и сладость друг друга. У Марго вырвался жалобный стон. Холодные пальцы скользнули по его щеке. Другая рука запуталась в густых темных волосах.
Губы ее, отвечая, робко шевельнулись в ответ, и эта робость, эта невинность потрясли Эрика. В голове у него помутилось, и в ускользающем сознании молнией промелькнула мысль о том, что, возможно, этот поцелуй был первым для Марго. Это был конец. При одной этой мысли страсть закипела в его крови с такой силой, что Эрик едва не обезумел. Больше всего на свете он страшился напугать ее, внушить ей ужас и отвращение, но она была так опьяняюще хороша, так желанна, что он не мог остановиться.
Нежно, но настойчиво он повернул ее голову, и губы их слились. Твердые губы Эрика властно прильнули к ее губам, давая волю тому безумному желанию, что безжалостно терзало его с первой же минуты, как только он увидел ее. Она удивилась, догадался Эрик. Волнующая, доселе не изведанная сокровенность их поцелуя заставила ее жалобно застонать, и она забилась в его руках, стараясь высвободиться, но Эрик только крепче прижал ее к своему твердому, покрытому броней мускулов телу, подчиняя себе, пока наконец Марго не сдалась окончательно.
И она прильнула к его груди, перестав сопротивляться.
Эрик не смог бы сказать, долго ли длился этот поцелуй. Прошло немало времени, прежде чем в голове у него немного прояснилось. Стоявшая перед глазами пелена спала, он снова овладел собой настолько, что смог выпустить девушку из кольца своих рук. Виновато заглянув ей в глаза, он вдруг увидел, с каким незнакомым, томительно страстным чувством смотрит на него Марго. Она погладила его по щеке и нежно улыбнулась.
– Никогда не думала, что это может быть так прекрасно, – прошептала она. Потом прижалась головой к его груди и чуть слышно вздохнула. – Как я люблю тебя, Эрик!
Он не верил своим ушам и только растерянно моргал, глядя на ее склоненную голову. Услышать от нее такое? Эрику всегда хотелось быть любимым, особенно теми, кто ему бесконечно дорог, – родными, семьей. Прошло уже немало лет с тех пор, когда он впервые догадался, что безудержное, голодное желание любви, глодавшее его с самого детства, не что иное, как порождение страха, глубоко гнездившегося в его душе с того ужасного дня, когда он узнал о своем происхождении. И как умирающий с голоду жаждет хлеба, так и Эрик всей своей измученной, исстрадавшейся душой жаждал любви друзей и родных.
