Драгоценность - Эвинг Эми (книги онлайн полностью TXT) 📗
Хоть я и не рассказываю Аннабель о своем разговоре с герцогиней, она уже знает, что во дворце мне больше не требуется эскорт. Когда я говорю ей, что собираюсь в концертный зал, она лишь улыбается и кивает, продолжая застилать мою постель.
Я музицирую минут двадцать, но ни вибрации струн, ни движения смычка не занимают мои мысли. Этот пистолет-стимулятор чрезвычайно порадовал и доктора, и герцогиню. Надо бы расспросить в следующий раз Люсьена, что это за штука.
Мне интересно, не на это ли намекала Рейвен, когда спрашивала, была ли я у врача. Может, из-за пистолета у нее такие потухшие глаза? А вдруг ее подвергают пыткам в доме Камня?
Я должна проверить, как там моя фиалка. Нужно узнать, видела ли Рейвен мое послание.
Я оставляю виолончель на сцене и сбегаю вниз по лестнице, проскальзывая через заднюю дверь в сад. Я не захватила с собой пальто, и ветер треплет мои волосы, пробивается холодом сквозь тонкую ткань моего платья. Я подхожу к западной стене и смотрю на фиалку, дрожащую на ветру.
Дыхание перехватывает. Там, наверху, еще один цветок, и он обвивает мою фиалку. Это лилия, но лепестки у нее не белые, а угольно-черные.
Надежда загорается в моей груди. Рейвен нашла мою фиалку.
«И теперь, – думаю я, посылая наверх второй цветок, – она знает, что я рядом».
Чуть ли не бегом я возвращаюсь в концертный зал.
Люсьен, наверное, не одобрит мою цветочную переписку с лучшей подругой, но меня это не волнует. Никто не догадается, в чем смысл этих цветов, и есть ли он вообще. Зато теперь я знаю, что с Рейвен все в порядке.
Я устраиваюсь на сцене и вдыхаю аромат бархата и дерева. Виолончель плотно зажата между коленями, и я наигрываю несколько мелодий, просто чтобы убедиться, что она настроена.
Начинаю с сарабанды ре минор, следом исполняю куранту в той же тональности, потом сарабанду фа мажор. Пока я играю, на душе у меня покой. Мне не надо думать ни о боли, которую причинил мне доктор Блайт, ни о планах герцогини. Пока звучит музыка, я не суррогат. Я просто живу.
Я помню, что сказал Эш в ту ночь, на балу. Что королевские особы ведут себя так, будто моя музыка принадлежит им. Будто это их собственность.
Когда смолкают последние звуки сарабанды, раздаются тихие аплодисменты, и я в изумлении оглядываюсь по сторонам.
Эш стоит за сценой, скрываясь за занавесом, и на мгновение мне кажется, что это игра моего воображения. Он перестает хлопать и засовывает руки в карманы.
Я должна уйти. Уйти сейчас же. Я не могу говорить с ним – вот так, открыто, когда нас могут увидеть.
Но моя виолончель с легким стуком опускается на пол, и мои атласные тапочки шлепают по сцене, когда я подбегаю к нему. Этот выбор неосознанный – он выплывает из глубин, где нет ни логики, ни страха.
За занавесом уютно и темно. Мы стоим так близко друг к другу, и мне кажется, будто меня накачали адреналином. Кружится голова. Меня слегка знобит.
–?Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. На нем рубашка с закатанными рукавами. Я борюсь с желанием пробежаться пальцами по его плечам.
–?Хотел послушать, как ты играешь. Кажется, я был приглашен. – Его голос звучит нервно.
–?О. – Когда он рядом, мое красноречие мне изменяет. То узкое пространство, что нас разделяет, как будто заряжено током. – Да, верно. Тебе понравилось?
–?Очень.
Он делает шаг ко мне, и я удивлена тем, что не вижу искр, рассыпающихся в воздухе. Это неправильно, я знаю, что это неправильно, только вот не могу вспомнить, почему.
–?Я… я… – Он качает головой и опускает взгляд. – Я не могу перестать думать о тебе, – признается он тихо.
Мы так близки, что подол моей юбки трется о мысы его туфель.
–?Правда? – спрашиваю я.
Он смеется.
–?Я думал, что выразился понятно.
–?Я… я не очень-то опытна в таких делах.
–?Думаю, что совсем неопытна, – мягко произносит он.
–?Ты прав, – признаюсь я.
–?Справедливости ради скажу, что у меня тоже нет большого опыта.
Я хмурюсь.
–?Разве не этим ты занимаешься с Карнелиан?
Лишь только ее имя слетает с моих губ, я тотчас жалею об этом. Тень пробегает по лицу Эша.
–?Ты сама не знаешь, о чем говоришь.
–?Я просто подумала…
–?Что я соблазняю каждую встречную женщину? – спрашивает он устало.
–?Нет, – твердо говорю я. – Просто… Я видела вас вместе.
Его глаза полыхают серо-зеленым огнем, как тогда, на балу.
–?Ты исполняешь приказы герцогини, даже если тебе этого не хочется?
–?Да, всегда.
–?А бывало такое, что не подчинялась?
Я закусываю губу, вспоминая разбитую виолончель на полу моей спальни.
–?Я знаю. Это чревато последствиями. – Кончики его пальцев касаются моей руки. – Ты хочешь, чтобы я ушел?
«Будь образцовым суррогатом», – шепчет Люсьен.
–?Нет, – отвечаю я.
Еле заметная улыбка озаряет его лицо.
–?Могу я тебя кое о чем спросить?
Я вся трепещу, вдыхая его запах – мыла, чистого белья и чего-то еще, должно быть, мужского.
–?О чем угодно.
–?Как тебя зовут?
Мое сердце взрывается фейерверком сверкающих осколков.
–?Вайолет, – шепчу я.
Он закрывает глаза, будто запоминает мое имя как ответ на загадку или секретный ключ.
–?Вайолет, – шепчет он. И его губы накрывают мой рот.
Я полностью во власти неизведанных ощущений. Губы Эша нежно скользят по моим губам, и я открываю в себе новую Вайолет, о существовании которой даже не догадывалась. Неужели в моем теле живут все эти чувства? Выходит, я совсем не знала себя.
Эш отстраняется, берет мое лицо в свои ладони, прижимается лбом к моему лбу.
–?Это опасно.
–?Да.
–?Здесь нельзя оставаться.
–?Нет, – соглашаюсь я, хотя и не уверена, имеет он в виду концертный зал, или дворец, или саму Жемчужину.
–?Ты сможешь встретиться со мной в библиотеке через пятнадцать минут?
Я чувствую, что могла бы встретиться с ним и на Луне, если бы он попросил об этом.
–?Да.
–?Тогда у последнего стеллажа на восточной стороне возле окна. Ищи «Очерки перекрестного опыления» Кадмия Блейка.
Меня забавляют его странные инструкции.
–?Как ты сказал? – смеясь, переспрашиваю я.
Он усмехается.
–?Доверься мне. – Но тут его лицо становится серьезным. – Только подумай хорошенько. Это твой выбор, и я тебя пойму, если ты не придешь.
Я киваю, и он исчезает за кулисами.
Это свидание в библиотеке мало того что может вызвать недовольство Люсьена, но если еще узнает герцогиня… я даже думать не хочу о том, что может случиться. Что-то очень, очень плохое. Я не должна этого делать. Я уверяла Люсьена, что мне можно доверять. Обещала быть паинькой.
Но я только и делаю, что исполняю приказы – неважно чьи, герцогини, Люсьена или доктора, и никогда не делаю то, чего хочется мне. И если я собираюсь сбежать и скрываться всю оставшуюся жизнь, разве не могу я напоследок исполнить свое единственное желание? Пусть это будет эгоизм, неуважение, глупость, что угодно – мне все равно. По крайней мере, спустя годы я смогу оглянуться назад, вспомнить свидание с Эшем и сказать, что это был мой выбор.
Я легкомысленно хихикаю, возвращаясь с виолончелью в свои покои.
Небо темнеет, и, чтобы не мерзнуть от холодных ноябрьских ветров, во дворце разжигают камины. Когда я вхожу в библиотеку, двое лакеев как раз возятся с поленьями. Они кланяются мне, прежде чем продолжить свою работу. Эш сказал, что будет ждать меня у восточной стены, возле окна, и кратчайший путь туда лежит через центральную читальню. Я так уверена в себе, когда ступаю по ковру, пересекая открытое пространство читального зала. Мне нравится моя гордая осанка, легкая свободная походка.
И вдруг я цепенею – знакомый мерзкий запах, от которого мне хочется чихать, возвращает меня в настоящее.
Герцог сидит в одном из кресел возле гербового стола, попыхивая сигарой; на коленях у него раскрытый гроссбух, на столе бокал с янтарным напитком. Глаза у него красные, воспаленные, и он делает пометки в своей бухгалтерской книге, что-то бормоча себе под нос. Я улавливаю лишь обрывок фразы: «ветреная женщина». Я застываю. Никогда раньше я не видела герцога в библиотеке.
