Больше, чем страсть - Алюшина Татьяна Александровна (книги регистрация онлайн txt) 📗

– Ты очень-очень быстрый, ковбой, – улыбнулась она ему особой улыбкой, которой улыбаются женщины тем самым мужчинам после…

Казарин кивнул – а то! Хороший я такой ковбой. Он настоял, что сначала надо вытереть полотенцем Надюху и ее волосы, предварительно отжав воду, потом уж вытерся сам и обернулся полотенцем вокруг талии. Помог одеться своей женщине и в том же приподнятом боевом и веселом настроении поинтересовался:

– Ну что, поехали?

– Я не могу, – вдруг потрясенным шепотом призналась она.

– Что случилось? – забеспокоился Даниил.

– У меня внутри до сих пор все дрожит, – прошептала Надюха, отчего-то смутившись.

– Хорошо, – порадовался Казарин, прижал ее к себе, поцеловал в волосы и повторил: – Хорошо. Там у нас все было фантастически, – и перешел на убойный сексуальный шепот: – Ты невероятная женщина.

– Надо ехать, – смутилась еще больше она, меняя тему.

– Да, – прошептал он, поцеловал ее и снова вернулся к бодрому, громкому оптимизму: – Значит, поведу я!

И перелез на водительское сиденье так ловко, что Надюха только вздохнула, сразу же вспомнив об одаренной дочери.

С проселочной, раскисшей как-то сразу дороги они выбрались с большим трудом и только благодаря тому, что Казарин оказался классным водителем. Вела бы машину Надя, застряли бы однозначно, без каких-либо вариантов. Понервничать пришлось несколько раз вполне серьезно. Но мужчина оставался сосредоточенным, спокойным и просто делал то, что требовалось, без паники и проявлений какой бы то ни было нервозности.

Так что на асфальтированную дорогу выбрались по крышу в грязи и с неким потрясыванием ручек у Надюхи – но выбрались. В тот момент, когда, разбрасывая комья налипшей жирной грязи с колес, чуть забуксовав, машина выбиралась на асфальт, запел телефон в сумке у Надежды.

– Да! – ответила она Максиму Кузьмичу.

– Под дождь попали? – спросил он.

– Еще как, пап! – весело отрапортовала Надя. – Промокли напрочь!

– Вы на грунтовке? – обеспокоился дед.

– Уже нет, – радовалась жизни она. – Вот только что Даниил Антонович нас героически вывез на трассу!

– Ну, слава богу, а то беспокоиться начал, – перевел дыхание дед. – Дождина-то нешуточный, стихия чистая!

– Па! – встретившись взглядом в зеркале заднего обзора с веселыми шоколадными глазами, попросила Надя. – Ты там баню затопи, а то нам погреться надо.

– Да уж давно запустил! – успокоил Максим Кузьмич. – Как увидал тучу, к вам потянувшуюся, так сразу и наладил. Подумал, а вдруг промокнут, красоты природные обхаживая или застрянут на проселке так, что вытаскивать придется.

– Здорово! Па, ты гений! – порадовалась Надюха.

– Да, Нюшенька, – вспомнил что-то еще дед, – девочки вам там самовар-чаек организовали, ну и закусочки всякие к нему, так что парьтесь от души, грейтесь, отдыхайте, никто мешать не будет.

– Я уже говорила, что ты гений? – улыбалась счастливо Надя.

– Сегодня пару раз, – усмехнулся он и перераспределил чрезмерную похвалу внучки. – Это все девочки, Рива с Ольгой с закусками-едой придумали.

– Ну и что там такого гениального Максим Кузьмич организовал? – полюбопытствовал Казарин, поглядывая на Надю в зеркало, когда она закончила разговор и убрала телефон в сумку.

– Уже затопил нам баню, а Рива с Ольгой самовар поставили и еды всякой натаскали, – и объяснила: – Ольга – это наша помощница по хозяйству, сегодня выходной у нее, но она дома сидеть не любит, ей у нас больше нравится, говорит, с нами веселей.

– Баня – это классная идея, – поддержал инициативу Казарин. – Прогреться нам точно не помешает. Куда надо ехать, я что-то не заметил у вас на участке бани?

– Она в дальнем конце за соснами стоит, ее от центрального входа не видно, – пояснила Надя и усмехнулась: – И это не совсем простая баня.

Банный комплекс целиком и полностью являлся детищем Ривы. Еще до свадьбы с Максимом Кузьмичом выяснилось, что она заядлая банщица. Можно сказать, профессионал банной культуры. Надя же с дедом это дело хоть и уважали, но тогда еще не фанатели особо. Вот Рива и взялась их просвещать и приобщать, причем всерьез так взялась.

Первым делом она объявила, что надо построить не просто баню, а что-то типа спа-комплекса, аргументируя столь крутую заявку тем, что и сами они с удовольствием станут им пользоваться, но надо не забывать и о многочисленных гостях. Дело в том, что к ним постоянно кто-то приезжал – деловые партнеры, которыми обзаводился Максим Кузьмич на новом месте, быстро переходили в разряд друзей, да не одни, а, как водится, с семьями; и старые друзья с Дальнего Востока; и китайцы, бывшие партнеры, теперь и здесь налаживали дела с Максимом Кузьмичом. А Рива привела за собой в виде приданого не только своих родственников и друзей с их семьями, но и бывших коллег и кое-кого из вышестоящих чиновников. Словом, гости практически не переводились в их доме.

Ну и как без бани? Без вариантов – никак!

А если гостей бывает по пятнадцать-двадцать человек за раз, и все хотят одновременно и париться, и общаться, и за столом сидеть? Вот и получился современный комплекс: баня, сауна и хамам турецкий, бочка-купель, в которую, в зависимости от настроения и пожеланий, то ледяную воду наливали, даже снег со льдом кидали, то травяные лечебные настои, бассейн глубокий, массажная комната с креслами, аппаратами всякими, несколько душевых, просторный предбанник со шкафами разного назначения и гостиная комната с огромным столом со столешницей из цельного дерева, за которым помещалось до тридцати человек.

А еще второй этаж, где под скошенной крышей разместились две гостевые комнаты и под самым скатом на небольшой подиум уложили большой мягкий матрац и накидали подушек разных. Обозначив это местом релаксации – прямо над головой, в крыше, расположилось большое окно, через которое открывался вид на верхушки деревьев и бескрайнее небо.

Надюха с Глашкой этот укромный уголок любили больше всего и частенько прямо там и засыпали под доносившийся снизу гомон голосов большой, веселой компании, бубнящий фоном телевизор и восторженные визги ныряющих в ледяную купель или сугроб на улице. Обнимались, укутавшись пледом после жаркой парилочки, чистенькие, разморенные, и смотрели на звезды, постепенно погружаясь в добрый сон.

Дождь все еще упрямо лил, но уже потеряв стихийную мощь и постепенно затихая, сдаваясь, когда Надя с Даниилом подъехали к самому комплексу и, прихватив мокрое шмотье с пола машины, забежали внутрь.

Подолгу сидели в парилке, выскакивали по очереди – Надюха быстрей сдавалась, Казарин же парился с удовольствием, да еще поддавал и выходил под душ разгоряченный до красноты.

Он перехватил Надю, когда она выходила очередной раз из душа после парилки, обнял, прижал к себе крепко, приподнял, оторвав от пола, и зацеловал, зацеловал до волшебства, до головокружения… отнес на диван в гостиную, и это было так… – как давно и несбыточно мечталось годами. И в то же время прекрасней, чем Надюша могла представить. У нее все звенело и дрожало внутри, наворачиваясь на глаза слезами…

А когда они после, укутавшись в уютные большие банные халаты расположившись на огромном удобном диване за столом, пили чай с закусочками «на зубок к душистому», как их называла Ольга, выставляя на стол угощений всяких не на заявленный зубок, а на объедение беспардонное, Казарин с каким-то сделавшимся вдруг странно серьезным выражением лица неожиданно спросил:

– Как это было, Надь, когда ты узнала, что ждешь ребенка?

– В каком смысле как было? – не поняла она вопроса.

– Ты испугалась? – пояснил он с тем же странным выражением лица. – Решала оставить или нет? Боялась? Что вообще думала делать?

А она усмехнулась, вдруг так ярко и детально вспомнив, как это было.

– Но как это могло случиться?! – абсолютно честно недоумевала Надюха.

– Традиционный вопрос для женщин нашей семьи, – усмехнулся Максим Кузьмич. – То же самое спросила твоя бабушка, узнав, что беременна в семнадцать лет, и твоя мама, узнав о том же в девятнадцать. Теперь и ты в восемнадцать. Соблюла традицию, можно сказать.