Сладкая месть - Вэнак Бонни (книги TXT) 📗

Свадьба Грэма и Джиллиан проходила в небольшой церквушке. На Джиллиан было скромное серое платье. Ее отец категорически запретил ей венчаться в белом. Когда Грэм надевал ей на палец тонкое золотое кольцо, у него было такое чувство, будто захлопнулся стальной капкан.

Свадебный обед проходил у родителей Джиллиан. Время тянулось ужасающе медленно. За столом царила траурная атмосфера, которую только подчеркивали тяжелые бордовые портьеры, не пропускавшие ни одного солнечного лучика в обеденный зал, где они сидели с чопорным видом за длинным столом красного дерева. Не хватало только траурной музыки. Даже Жасмин не могла развеять эту тяжелую атмосферу – ее просто не взяли. Грэм решил, что будет разумнее оставить девочку дома. Брат Грэма, разговаривая с ним, то и дело поглядывал на Джиллиан и на ее отца. Попытки Бадры завести разговор с леди Странтон тоже не увенчались успехом.

Но вот обед закончился. Джиллиан вознесла про себя благодарственную молитву. Грэм отвез ее в новый дом и проводил в ее апартаменты. Она вяло рассматривала уютную спальню, отделанную в бело-голубых тонах, и просторную гостиную.

– Ужин подадут в семь. А пока можешь отдохнуть. Не буду тебе мешать, – сказал он.

– Боюсь, мне привезли еще не все платья.

– Платья? Я велел их сжечь.

Джиллиан изогнула бровь в изумлении:

– Отец хотя бы разрешал мне носить сорочку. Неужели ты заставишь меня ходить по дому голой?

– А это идея, – улыбнулся он. – Впрочем, я не такой тиран. Я распорядился снять мерки с платьев, которые прислал твой отец, и сшить тебе новые. Хватит серого. Я хочу, чтобы ты носила платья цвета изумруда. Или сапфира. Цвета этих драгоценных камней как нельзя лучше подчеркивают твою внутреннюю красоту. Больше никакого серого.

– О какой внутренней красоте ты говоришь? Он провел рукой по ее щеке.

– О страсти. Она почти угасла в тебе, ей надо помочь разгореться вновь.

Она не ожидала, что Грэм настолько глубоко заглянет ей в душу.

– Яркие цвета только подчеркнут цвет моих волос. – Она провела рукой по волосам. – Отец запрещал мне носить яркие платья, чтобы не подчеркивать его. Я больше люблю темные тона.

Он помрачнел.

– Хватит темного, Джиллиан. Темные цвета – цвета одиночества. – Он нежно поцеловал ее в щеку. – Горничной у тебя нет, так что я прислал к тебе одну из самых смышленых служанок. Надень сапфирово-синее платье. Я знаю, оно будет тебе к лицу.

Грэм вышел. Джиллиан проводила его взглядам, размышляя о том, не являются ли те темные цвета, которые он упомянул, символом тайн, иногда мелькавших в его глазах.

Джиллиан так переживала из-за предстоящей брачной ночи, что едва притронулась к ужину. А еще ее удивило, что в этом доме было не принято строго придерживаться всех правил этикета. Даже маленькой Жасмин позволяли ужинать вместе со взрослыми, а не отправляли есть в детскую. Джиллиан сидела в задумчивости.

Кеннет, Бадра и Жасмин оживленно болтали и заразительно смеялись. Ей всегда хотелось иметь именно такую семью – гостеприимную, дружную и любящую, а не чопорную и отчужденную.

Герцог время от времени тоже улыбался, хоть и выглядел слегка отстраненным. Он держал в руке винный бокал и разглядывал поверх него жену. Грэм поставил бокал, и слуга наполнил его простой водой.

– Я не пью спиртного, – сказал он в ответ на ее удивленный взгляд. – Но и традиции застолья нарушать не хочу.

На лице его появилась та же озорная мальчишеская улыбка, которую она видела в их первую ночь у мадам ла Фонтант. Джиллиан рассмеялась.

После ужина новая горничная помогла герцогине снять синее платье. Джиллиан со вздохом погладила атласную ткань. У нее никогда не было ничего хотя бы отдаленно напоминающего это платье по красоте и роскоши. А Эмили тем временем помогла ей надеть атласный пеньюар цвета топленого молока. Тяжелая ткань красиво облегала ее тело.

– Герцог сказал, что это подарок для вас. Он хотел, чтобы эта ночь по-особенному запомнилась его прекрасной невесте, – пояснила горничная, глядя на Джиллиан с восхищением.

Джиллиан дрожащей рукой провела по ткани. Белое для первой брачной ночи. Она утратила невинность, но он обращается с ней будто с девственницей. Отец называл ее шлюхой и унижал перед слугами, а Грэм говорил, что она красавица, и относился к ней с уважением.

Она невольно вздохнула и с замиранием сердца опустилась на массивное ложе. Кровать была огромной, как океан, с волнами шелковых простыней и островами шелковых подушек. Она вздохнула, размышляя о том, что ее ожидает.

Герцог уже лишил ее невинности, но тогда это была сделка, мимолетная встреча на одну ночь, они знали, что их пути больше не пересекутся. А сегодня ее любовником будет не незнакомец, а законный супруг, с которым ей предстоит делить постель каждую ночь.

Дверь, соединяющая их спальни, открылась. Вошел Грэм в черном халате до колен. Сейчас его покрытая жесткими волосками широкая грудь, видневшаяся в вырезе халата, выглядела еще более соблазнительно, чем тогда, когда она впервые увидела его обнаженным в борделе.

У нее, как и первый раз, перехватило дыхание от его красоты. Копна иссиня-черных волос, темные сверкающие глаза, орлиный нос, четко очерченные скулы – все в нем говорило об аристократическом происхождении. Плотно сжатые чувственные губы. Ее взгляд блуждал по мускулистой шее к длинным, похожим на женские ресницам. Господи, как же он хорош! Однако волевой подбородок с едва пробивающейся щетиной не позволял назвать его красоту слащавой. Грэм шел к ней бесшумно, и плавно, словно большой кот.

– Пойдем, – сказал он, протягивая ей руку.

– Куда? – спросила она со смущением.

– Согласно семейной традиции, наследников зачинают на герцогской кровати. – Его глубокий голос, в котором звучала нерастраченная страсть, словно ласкал ее кожу.

Она послушно встала. Он взял ее за руку, и ее ладошка была подобна маленькой птичке в его огромной ладони. Он, конечно, отведет ее, куда захочет, но в его спальне или в ее результат будет одинаковый: никакого ребенка.

Герцог подвел ее к своей кровати. Деревянные столбики, поддерживающие балдахин, больше напоминали стволы деревьев. Грэм подхватил ее на руки и бережно уложил на простыни. Потом сделал шаг назад и без улыбки начал развязывать пояс своего халата. Халат распахнулся и упал к его ногам. Он предстал перед ней полностью обнаженным. В отличие от их первой ночи, спальня была залита светом.