Опасность желания - Эссекс Элизабет (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
Хью впервые за последние часы или даже дни мог позволить себе дышать свободно. Дело было сделано, предатель, можно считать, уже пойман. Тогда почему так тяжело на душе?
Меггс дома. Она в безопасности. А он не чувствовал никакого облегчения. Наоборот, он буквально разваливался на части. Потому что теперь, добившись триумфа, он больше не имел никаких оснований задерживать ее.
Миссис Таппер настояла, чтобы Меггс основательно помокла в горячей ванне, которая вытянет из ее тела промозглый холод, что Меггс вполне устраивало. Однако ей не терпелось услышать от капитана, успели ли схватить Стоувала и Фокнера, хотя она смертельно устала и промерзла. Она отдалась заботам миссис Таппер и не пожалела об этом. Миска горячего супа, стакан молока, и Меггс была готова упасть в свою удобную теплую постель. Она не подвела капитана, выполнила его задание. Тогда почему он не сказал ей ни слова одобрения? Не поздравил с победой? Или хотя бы не поблагодарил?
Все было так: капитан ворвался в комнату, где она блаженствовала в ванне, не удосужившись даже постучать. Но у него был повод прервать ее отдых, хороший повод. Меггс села и прижала колени к груди, чтобы прикрыть свое тело, однако капитан на нее даже не смотрел. Он метался по комнате, как обозленный зверь бегает по своей клетке, всем своим видом выражая недовольство. Единственное, что его отличало от упомянутого зверя, — это стакан с бренди в руке. Каждые несколько мгновений он делал глоток.
— Попробую догадаться, что тебя встревожило. Все кончено? Их взяли?
— Взяли Стоувала, когда он выходил из клуба.
— Поделом ему. Арестован, как вор, посреди людной улицы. Глупый ублюдок! Надеюсь, его карманы проверили?
— Он все сваливает на Фокнера. По его словам, он представления не имел о том, что тот французский шпион, и просто был должен ему денег. Ты опять оказалась права, утверждая, что это или любовь, или деньги. Ты нашла двоих. Один делал это из-за денег, другой из-за любви — преданности делу.
Меггс проявила великодушие и не стала злорадствовать. Но похоже, капитан этого не заметил.
— А как насчет Фокнера? Его взяли? Он очень опасный тип.
— Он ускользнул из наших сетей. Наверное, уже на полпути во Францию.
— Что? — Неудивительно, что капитан был так сильно недоволен. Меггс тоже не имела повода радоваться. — Мне это не нравится. Вы должны были его поймать. Его нельзя было отпускать. — Она вздрогнула и нахмурилась. — Ну, что поделать. По крайней мере вы можете повесить за измену лорда. Тебе вернут за это корабль?
— Возможно. Но с ним разберутся втайне, и скорее всего его по-тихому куда-нибудь спровадят, так что не жди публичных казней в Ньюгейте. Ты, оказывается, кровожадная чертовка. А я-то думал, что ты почувствуешь сострадание к своему коллеге по ремеслу.
Меггс почувствовала жгучую обиду.
— Если бы меня поймали, ты думаешь, кто-нибудь почувствовал бы сострадание? Фокнер разрезал бы меня на тысячу кусочков и не ощутил ничего, кроме удовольствия. А Стоувал стоял бы рядом и наблюдал. Они заслуживают всего, что получили. Это плохие люди. Их следовало бы повесить в центре Гайд-парка, чтобы другим неповадно было. Вот, оказывается, как — по-тихому спровадят. Маленьких детей вешают за кражу куска хлеба. А предателей, чьи дела, наверное, стоили жизни сотням солдат и моряков — не забывай о моряках! — по-тихому спроваживают. Если это справедливо, плевать я хотела на такое государство!
— Я не говорил, что мне нравится такое решение. В данном случае я с тобой полностью согласен. Но я выполняю приказы, так же как и ты. И делаю то, что мне говорят.
— Что ж, я выполнила свою часть работы — то, что мне сказали, и если вы не поймали негодяя, это не мое дело. Я все сделала, как надо. Никто не скажет, что я напортачила.
Но капитан не говорил ничего — ни плохого, ни хорошего. Он просто метался по комнате, изредка скользил взглядом по Меггс, сидящей в ванне, и вроде бы не замечал ни ее самой, ни ее наготы.
Когда капитан подошел ближе к ванне, Меггс взглянула снизу вверх на его лицо, мрачное и суровое.
— Ты выглядишь как ангел мести.
Он еще раз сделал глоток бренди, провел пальцем по неровным краям ее кое-как обрезанных мокрых волос и сказал голосом грубым и полным опасного гнева:
— Ты мне не нравишься мальчиком.
Это было уже слишком. Она не позволит, чтобы к ней относились как к части механизма, который должен работать, чтобы удовлетворить его потребности и соответствовать его настроению. Пусть подавится своим настроением. За ней, испуганной и промокшей до нитки, через половину Лондона гнался убийца. Она так старалась, чтобы как можно лучше выполнить для него работу, и что получила? Обозленного мужчину, который ворвался в ванную и запугивает ее!
Меггс медленно встала — вода стекала с ее мокрого тела и с громким плеском падала на пол — нагая, как в день Творения.
— Ну что, я и теперь выгляжу как мальчишка?
Хью подхватил Меггс на руки и прижал ее спиной к стене раньше, чем успел понять, что делает. Но он так устал, так чертовски устал от мыслей. И теперь не думал вообще.
В этот момент, после дьявольски долгой ночи, чтобы сохранить рассудок, нельзя было думать — можно было только чувствовать. Ощущать тепло ее тела, можно было дать волю рукам, позволить им касаться ее везде. Он этого бесконечно долго хотел, но запрещал себе. Хью гладил ее по бокам — какая же она худенькая, все ребра видны, по изящной спине, плечам и шее, касался щек, подбородка. Меггс словно была вся соткана из теплого влажного шелка.
Но самое главное — ее рот. Ее вульгарный, варварский, язвительный и манящий рот. Хью припал к ее губам, как голодающий, не в силах утолить дикий первобытный голод. Его сжигали похоть и страстное желание. Сейчас в нем не было тонкости. Он не мог тратить время на то, чтобы насладиться ее чуть обветренными приоткрытыми губами. Он забыл обещание, что все будет полно нежности и ласки. В конце концов, Меггс не тонкий хилый цветок, да и в нем больше не осталось доброты. Он уже переступил грань, погрузившись в сладостные глубины ее рта, приклеился к ней, как суккуб, отбирающий все тепло и наслаждение, которое только мог получить.
Это было неизбежно, Хью знал это с самого начала. Он хотел ее такой — охваченной страстью, вцепившейся в него, с того самого момента, как увидел ее изящные лодыжки.
Меггс тоже целовала его. Ее тонкие сильные руки ерошили его волосы, а чувственные губы открылись для него. Хью слегка наклонился, чтобы усилить поцелуй. Меггс имела вкус холода и дождя, который, смешавшись со вкусом шотландского виски, лишил Хью разума. Он пил ее, как умирающий от жажды, как странник в пустыне, уже утративший надежду на спасение, но в последний момент припавший к живительному источнику.
Меггс издала сдавленный голодный звук и выгнулась навстречу Хью. Ее тело просило, требовало его прикосновений.
Хью и сам больше не мог ждать. Он не мог дышать. Он должен был проникнуть в нее.
Не было времени на любовные игры. Его пальцы уже расстегивали пуговицы на бриджах и освобождали мужское естество, а другая рука нащупала горячий и влажный вход в ее тело, прежде чем туда ворвался его фаллос. Хью должен был наконец усмирить черный вихрь своего желания, войти в нее со всей мощью, на которую был способен.
О да, наконец-то да!
— Нет! — Сильный отчаянный крик агонии и предательства отразился от стен маленькой комнаты и пробился сквозь густой туман его похоти. Или это ему показалось?
Хью открыл глаза и слегка отстранился, чтобы посмотреть на Меггс, прижатую к стене тяжестью его тела. Она была напряжена, как тетива лука, и явно боялась пошевелиться. Глаза широко открыты. Кажется, она боялась даже дышать.
И он все понял. Осознал. Почувствовал.
Меггс была девственницей, а он хотел изнасиловать ее, стоя у стены.
— Боже правый!.. — потрясенно выдохнул он. Что же он натворил?!
Он ослабил грубую хватку, отпустил Меггс и отступил.
